Пётр Лебеденко - Льды уходят в океан Страница 47

Борисов видел, с каким напряжением смотрят на него рабочие. С напряжением и явной неприязнью. Не перегнул ли он? С ними все-таки надо считаться — это лучшие сварщики.

Василий Ильич заставил себя улыбнуться.

— Ладно, не будем спорить. Как сказал мудрец: нет такого положения, из которого нельзя было бы найти выхода. Так, друзья мои?

Он взял телефонную трубку, попросил:

— Главного бухгалтера… — И через секунду: — Семен Федорович? Это я, Борисов… Тут вот у меня сварщикибесединцы. Да, бесединцы! Речь идет о старой лохани, что в затоне. Хлопцы очень недовольны: дыр много, а грошей — слезы. Сможешь договориться о пересмотре сметы? Да, с портом… Сварщики-то ведь в основном правы… Ну, добро…

Он повесил трубку, посмотрел на Талалина, потом на Байкина:

— Ну вот, слышали?..

— Разрешите мне сказать несколько слов, товарищ начальник? — спросил Костя.

Борисов кивнул:

— Конечно, Байкин. Думаешь, главбух подведет?

— Не об этом думаю. О другом…

Костя поднялся с дивана, сел рядом с Марком. Марк незаметно положил руку на его колено, словно призывая к спокойствию.

— Ну? — проговорил Борисов. — Слушаю.

И вдруг Костя сказал:

— Нет, лучше ты, Марк. Я так не смогу.

Марк взглянул на Костю и тут же перевел взгляд на Борисова.

— Ладно. Знаете, о чем мы хотели вам сказать, Василий Ильич? О том, что мы не Харитоны. И еще о том, что вы потворствуете Беседину. Может быть, хотите поддержать его престиж? Три дня назад, когда Беседин был еще здесь, вы и не думали о барже…

— Товарищ Талалин!

Борисов встал, жестко посмотрел на Марка. Однако Марк продолжал:

— Беседину эту игру можно простить, он думает только о своем благополучии. А вы же коммунист, Василий Ильич… Подождите, дайте мне сказать до конца. Мы ведь не какие-нибудь болванчики, которым все равно, что делать… Мы ведь завтра тоже будем коммунистами, и нам не может быть все безразлично. Мы не хотим работать впустую: ведь баржу должны списать. Вы нас понимаете, Василий Ильич?

Борисов снова привстал, хотел что-то сказать, но Марк обратился к Косте:

— У меня сейчас возникла мысль, Костя. В крайнем случае, если баржу не спишут, мы отремонтируем ее сверхурочно. Каждый день по часу. И бесплатно. Пусть это будет наш подарок рыбакам, которые ждут уголь. Как ты думаешь, поддержит бригада?

Костя оживленно подтвердил:

— Поддержит. За исключением Харитона…

Борисов иронически ухмыльнулся, спросил:

— Вы все сказали, Талалин?

— Теперь — да.

— Тогда послушайте меня. Советское предприятие — не клуб анархистов. На каждом предприятии есть руководитель, которому все обязаны подчиняться. Подчеркиваю: все, Талалин. Я думаю, вы меня понимаете. Бригада Беседина (Борисов сделал ударение на слове «Беседина») будет работать в затоне, пока отремонтирует баржу. Так надо, вам ясно? Если у вас нет других вопросов, не буду задерживать.

Марк и Костя встали. Марк, глядя прямо в глаза Борисову, твердо сказал:

— Лично я на барже работать не буду. Если вам не нужны сварщики, они нужны в другом месте. Разрешите написать заявление?

— Пожалуйста, только не здесь. Секретарь даст вам бумагу.

— И мне даст? — спросил Костя.

Борисов посмотрел на него и ничего не ответил.

Они вышли из конторы и направились в скверик, где их поджидали другие сварщики. Андреич, уступая Марку место на скамье, нетерпеливо спросил:

— Ну?

— Мы попросили перевести нас в док, а баржу отремонтировать в нерабочее время, — сказал Марк. — И даже бесплатно…

Харитон взвился:

— Бесплатно? Это без меня! Дураков нету, чтобы…

— Он не согласился, — продолжал Марк, не слушая Езерского. — Он начал договариваться с бухгалтерией о повышении расценок…

— Это другое дело, — сразу успокоился Харитон. — Я так и думал, что Борисов пойдет на это.

Думин спросил:

— Договорился?

— Да. — Марк сел на скамью, привычным жестом отбросил со лба волосы. — Главбух не возражал.

— Ну и порядок, — сказал Андреич. — Ты молодец, Марк. С тобой можно иметь дело.

— Со мной не придется иметь дела, — невесело улыбнулся Марк. — Я ухожу. Костя, кажется, тоже.

— Да, тоже, — подтвердил Костя. — Я не болванчик.

Димка Баклан попросил:

— Выскажитесь пояснее!

— А чего тут неясного? — Костя в сердцах отшвырнул ногой пустую спичечную коробку. — Чего тут неясного? Марк правильно говорит: нам не все равно, что мы делаем. Работать, лишь бы получать деньги? К чертовой матери! Не хочу! Не хочу — и все! Мы что, вкалываем на дядю Сэма? Продаем свою рабочую силу?

— Завелся! — хмыкнул Харитон. — Мне лично плевать на то, где вкалывать. Лишь бы платили. Деньги не пахнут, сказал какой-то мудрец. Сколько обещал накинуть?

— Да помолчи ты, зануда! — одернул его Баклан. И к Марку: — Когда вы предложили ему работать на барже не в рабочие часы, он — что? Не согласился?

— Нет. Тогда мы с Костей сказали, что уходим.

— А он?

— Он говорит, пожалуйста. Секретарь даст бумаги для заявления.

— И на том спасибо, — сказал Баклан. — Пошли?

— Куда? — растерянно спросил Езерский.

— К секретарю за бумагой. Ты как, Думин?

Думин сидел на скамье, слушал, молчал. Со стороны могло показаться, что ему нет никакого дела до всей этой суматохи… «Мне все это безразлично», — говорил его спокойный вид. Но так только казалось. Глядя на Марка и Костю Байкина, слушая, о чем они говорят, он думал: «Все правильно. Работать надо с пользой. Не так, как этот самый Физиф или Сизиф. Мы не Сизифы, а советские рабочие. И если Борисов такой идиот, что этого не понимает, ему надо вправить мозги…»

— Не решаешься, Думин? — спросил Костя.

— Почему не решаюсь? — Думин протянул свои огромные ладони. — Я этими руками наварил столько, что дай бог каждому… Дай бог каждому! — повысил он голос и посмотрел на Харитона. — И еще наварю. — Он помолчал, шумно вздохнул и продолжал: — Деньги, конечное дело, нужны каждому человеку. Я тоже люблю заработать. Но если бы мне сказали: «Вот что, Климентий, бери автоген и давай кромсай вон тот новенький траулер, что только вчера спустили на воду, а мы тебе за это — миллион рублей!», я бы этими руками перво-наперво раскромсал башку тому, кто мне такое предложил бы. Ясно? Пошли, братцы. Пошли, Харитон, будь и ты хоть раз настоящим человеком.

Харитон только мельком взглянул на Думина, подскочил к Марку, уставился на него злыми глазами.

— Это ты, — запальчиво крикнул он, — это ты взбаламутил! Чего ты от нас хочешь, а? Чего тебе надо? Ты знаешь, чем все это пахнет? Таких типов, знаешь, как надо — вот! — Он быстро положил ноготь на ноготь и сделал движение, будто что-то раздавил. — Понял?

Марк молча оттолкнул его рукой и первым направился к конторе. За ним пошли все остальные. Тогда Харитон забежал вперед и, заглядывая в глаза поочередно Думину, Косте, Андреичу и Димке Баклану, затараторил:

— Братцы, подождите, братцы! Он же сказал, что накинет на расценки. Ну? Давайте скажем, чтобы в двойном размере. Он согласится. Слышите, братцы?

Думин остановился, взял Харитона за ворот комбинезона, встряхнул, затем легко приподнял и снова опустил на землю.

— Слушай ты, братец! До каких пор ты будешь путаться тут под ногами? Или ждешь, пока я из тебя душу вытряхну? Ну-ка! — кши! Шелудивая одноклетошная!

В кабинет к Борисову вошла секретарша.

— У меня там люди, Василий Ильич. Сварщики. Шесть человек. Можно к вам? — сказала она.

Борисов поморщился.

— Просите.

Когда они вошли, Борисов встал из-за стола и гостеприимным жестом хозяина указал на диван и стулья:

— Прошу садиться, товарищи.

Однако никто не сел. Плотно сгрудились у стола и все, кроме Харитона, положили перед Борисовым заявления. Борисов взглянул на них, чуть улыбаясь, сказал:

— Вас шестеро, а заявлений пять… Почему?

Харитон протиснулся вперед, доложил:

— Я не писал, Василий Ильич. Я в корне не поддерживаю. Имейте это в виду. Я остаюсь.

— Буду иметь в виду.

Борисов был, как всегда, спокоен и, кажется, даже весел. Он взял со стола одно из заявлений, надел очки, стал читать вслух:

— «От сварщика-докера Климентия Думина. Начальнику цеха. Мне двадцать шесть лет. Из них восемь я работаю сварщиком. Как-то я подсчитал — и получилась такая картина: оказывается, я проработал на сварке почти двадцать тысяч часов! Категорически вам заявляю, что все двадцать тысяч часов работал с пользой для дела, последние же двадцать два часа, работая на ненужной барже, я фактически выкинул коту под хвост. Так я не согласен, потому что так мне не интересно жить. Прошу рассчитать меня по моему собственному желанию и убеждению. К сему — Климентий Думин». Да-а! — держа бумажку в руке, Борисов опустился на стул. — Вы знатный человек, Климентий Думин.