Журнал современник - Журнал Наш Современник 2009 #2 Страница 52

Ровно сто лет назад во исполнение императорского "Высочайшего указа об укреплении начал веротерпимости" были распечатаны алтари Христовых храмов Рогожского кладбища в первый день Святой Пасхи. "Да послужит это столь желанное старообрядческим миром снятие долговременного запрета новым выражением моего доверия и сердечного благоволения к старообрядцам, искони известным своей непоколебимою преданностью Престолу", - говорилось в высочайшей телеграмме государя на имя московского генерал-губернатора.

Вот как вспоминал об этих событиях столетней давности секретарь Совета общины Рогожского кладбища Фёдор Евфимьевич Мельников: "Пасхальная заутреня была совершена в обоих храмах уже с распечатанными алтарями. На это необычайное торжество собралась вся старообрядческая Москва. Радости и восторгам старообрядцев не было границ. Они неописуемы.

Ликовала вся старообрядческая Россия. Это было великим торжеством всей Святой Руси. Подумать только: сколько слёз было пролито за эти пятьдесят лет над этими печатями запрета служить божественную литургию в Рогожских храмах; сколько горя и обиды перенесло всё российское старообрядчество из-за этой чёрной несправедливости за полувековую её историю. А сколько было за это время разного рода просьб, ходатайств, всяких посольств к правительству о снятии печатей - и все они кончались отказом. Даже временно поставленные алтари приказано было убрать. И каждый раз такие акты были великим горем для старообрядцев и великой радостью для их врагов. И вот в светлый день, воистину пасхальный, 17 апреля 1905 г., когда весь мир христианский праздновал Воскресение Христово, враги Господа были в печали и в отчаянии, а старообрядцы сугубо ликовали, ибо с Воскресением Христовым совершилось и воскресение святых алтарей Христовых храмов Рогожского кладбища: разрушились "печати гробные".

17 октября 1905 года был издан знаменитый Манифест с обещанием всевозможных демократических свобод. Свободы эти, правда, совершенно не коснулись крестьянского мира, напротив: карательные экспедиции против крестьян сопровождались публичными порками, казнями без суда и даже без

установления фамилии. Через полгода, 9 июля 1906 года, вышел ещё один Манифест - о роспуске Государственной Думы. Отдельные его положения касались как раз крестьянства, требовавшего земли и отвергавшего как сословное деление общества, так и насаждавшиеся в деревне капиталистические порядки.

"Ожиданиям Нашим ниспослано тяжкое испытание. Выборные от населения вместо работы строительства законодательного уклонились в непри-надлежащую им область и обратились к расследованию действий, поставленных от Нас местных властей, к указаниям Нам на несовершенство законов основных, изменения которых могут быть предприняты лишь Нашею Монаршею волею, и к действиям явно незаконным, как обращение от лица Думы к населению. Смущённое же таковыми непорядками крестьянство, не ожидая законного улучшения своего положения, перешло в целом в ряде губерний к открытому грабежу, хищению чужого имущества, неповиновению закону и законным властям. Но пусть помнят Наши подданные, что только при полном порядке и спокойствии возможно прочное улучшение народного быта. Да будет же ведомо, что Мы не допустим никакого своеволия или беззакония и всею силою государственной мощи приведём ослушников закона к подчинению Нашей Царской воле.

Призываем всех благомыслящих русских людей объединиться для поддержания законной власти и восстановления мира в Нашем дорогом отечестве.

Да восстановится же спокойствие в Земле Русской и да поможет Нам Всевышний осуществить главнейший из царственных трудов Наших - поднятие благосостояния крестьянства. Воля наша к сему непреклонна, и пахарь русский без ущерба к чужому владению получит там, где существует теснота земельная, законный и честный способ расширить своё землевладение. Лица других сословий приложат, по призыву Нашему, все усилия к осуществлению этой великой задачи, окончательное разрешение которой в законодательном порядке будет принадлежать будущему составу Думы".

О спокойствии и речи быть не могло. И чем дальше, тем больше Николай II ощущал свою неспособность справиться с государственной тяжестью, неподъёмным грузом лежащей на его плечах. Чувствуя стремление старообрядческого мира восстановить патриаршество на Руси, он всерьёз думал о снятии с себя царского венца и принятии сана Патриарха Всея Руси, перед этим приняв монашеский постриг. Ещё зимой 1904-1905 года он имел беседу об этом замысле с Петербургским митрополитом Антонием (Вадковским), о чём написал Б. Потоцкий в русском журнале "Луч света" в 1921 году:

"…Государь приезжал просить благословение на отречение от прародительского Престола, в пользу недавно перед тем родившегося Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, с тем, чтобы по отречении постричься в монахи в одном из монастырей.

Митрополит отказал Государю в благословении на это решение, указав на недопустимость строить своё личное спасение на оставлении без крайней необходимости Своего Царственного долга, Богом Ему указанного, иначе Его народ подвергнется опасностям и различным случайностям, кои могут быть связаны с эпохой регентства во время малолетства Наследника. По мнению митрополита, лишь по достижении Цесаревичем совершеннолетия Государь мог бы оставить Свой многотрудный пост.

Этот случай ясно показывает, как чутко и проникновенно сознавал Государь Император Николай Александрович все непомерные трудные условия Своего Царствования, при котором Венец Мономахов становился терновым венцом".

Картина весьма благолепная. Только происшедшее, скорее, говорит о попытке снятия с себя ответственности за государство и народ, попытке добровольного избавления от тяжкого жребия государственного венценосца, что неизбежно, как верно понял митрополит, ввергало бы страну в ещё большую смуту, которая и так стояла на пороге.

А что из себя представляла в те годы Русская Православная Церковь, к главенству над которой стремился император?

Увы, распад и разложение и в ней достигали высочайшего градуса.

Вот несколько цитат из писем архиепископа Волынского Антония (Храповицкого) - будущего кандидата в патриархи Земли Московския и Всея Руси и главы Русской Зарубежной Церкви - митрополиту Киевскому Флавиану (Городецкому).

"18.1.1907. У нас в семинарии были жандармские обыски и сопротивление учеников III и IV классов: арестовано 14 человек, и найдено около 200 революционных брошюр. Я думал, что тех и других будет гораздо более; - видно, плохо искали. В отца Зосиму попала одна из летевших в городовых табуреток - расшибла ему лоб. Потом приходила депутация учеников просить прощения и заявляла, что это случилось нечаянно, в темноте. Меня вся эта история, исключая ушиб Зосимы, нисколько не огорчила, хотя бы заарестовали всех семинаристов: снявши голову - по волосам не плачут. Всё равно будут ведь революционерами, поступив в университет".

"22.11.1907. Академии так низко пали за эти три года, так далеко отошли от своей задачи, что хоть Архангела Гавриила посылай туда ректором - всё равно толку не будет. Конечно, Вам, Владыко, известно, что 50 студентов с учащимися попами ходили по пещерам, и никто ни к одним мощам не приложился; на сходке вотировали требование об отмене постов в академии, а попы перед служением Литургии едят колбасу с водкой при всех. Я подумываю подать в Синод рапорт о необходимости составить правила для поведения академического духовенства, ибо прочие студенты, какими бы они ни были, в большинстве своём освободят от себя Церковь и бесследно исчезнут в помойной яме, именующейся светским обществом, а эти духовные подонки революционных академических клоак вернутся опять в клир и получат законо-учительные места и все удобства для повторения гапониады".

"28.11.1907…Попы едят перед служением колбасу с водкой (утром), демонстративно, гурьбами ходят в публичные дома, так что, например, в Казани один из таковых известен всем извозчикам под названием "поповский б.", и так их и называют вслух. На сходках бывает по нескольку попов в крайней левой, а в левой большинство: это во всех четырёх академиях… Когда благоразумные студенты возражают попам на сходке: "это несогласно с основными догматами Христианской веры", - то им отвечают: "я догматов не признаю". И вот толпы таких экземпляров наполняют наши школы в виде законоучителей: "o, tempora! o, mores!"…

13 ноября в Московской академии на акте доцент читал о Златоусте как о сатирике, один студент как о республиканце, а другой как о социальном анархисте".

Этим горьким наблюдениям подвёл своеобразный итог в своих тяжких размышлениях будущий Патриарх, владыка Сергий Страгородский: "Рядом с…громкими заявлениями о своём Православии мы остаёмся равнодушными к самому существенному, не замечаем, что жизнь наша - и частная, и общая - устрояется совсем не по-православному, не на тех началах, которые преподаёт нам вера".