Леонид Борич - Случайные обстоятельства Страница 6

— Неясно только, когда Евдокимов в отпуск едет, — сказал Ковалев.

Володин удивился:

— Как же неясно? Через... через трое суток.

— Мне показалось, — улыбнулся Ковалев, — одни сутки вы набавили.

— Разве?.. А!.. Так это для того, чтобы избежать липового доклада насчет перископа.

Букреев взглянул на Ковалева и как бы сказал: «Вот видишь, а ты говоришь... Толковый он офицер».

— Добро, — согласился Букреев, усмехаясь. — Пусть едет через трое суток... Но я никогда не думал, штурман, что вы такой упрямый, — укоризненно сказал Букреев.

Впрочем, в последней его фразе Володину почудилось больше одобрения, чем укоризны.

Вопрос наконец был решен, штурману удалось избежать мели, не посадить себя на камни. И вообще — после деловой части можно было поговорить о чем-то постороннем.

— Прочитал сегодня, — сказал Обозин, допивая компот. — У пчел, оказывается, есть свои диалекты. Например, итальянские пчелы плохо понимают югославских...

— Чего уж там пчелы! — отозвался Букреев. — Тут без диалектов — а, бывает, собственную жену не всегда понимаешь...

— Точно! — Обозин заулыбался. То, что свою жену не всегда понимаешь, с этим он давно уже свыкся, но приятно было, что не он один, что, выходит, еще кто-то не понимает. Тем более — командир. — Жена вот мне как-то жалуется... — Сейчас, вдалеке от своей базы, можно было вспоминать об этом с улыбкой, как о каком-то забавном пустяке, и Обозин удивился, что еще какой-нибудь месяц назад его это раздражало. — Никак, говорит, дочку утром не поднять. Спит до одиннадцати... Укладывай, говорю, раньше. А как же, говорит, раньше, если она поздно встает?.. Так вот и укладывай пораньше!.. А она мне...

— А как же ее рано укладывать, — подсказал Володин, — если она поздно встает?

— Верно, — с удивлением посмотрел на него Обозин. — А ты-то откуда знаешь?

— Потому, может, и не женюсь, что знаю, — сказал Володин.

В дверях появился радист, вхож он был и к командиру, и в кают-компанию в любое время, хорошо усвоил это свое право, и, сказав обычное «Прошу разрешения» только для формы, подошел к Букрееву.

— Получено радио, товарищ командир...

Букреев взял радиограмму.

Никаких особенных неожиданностей ждать не приходилось — они полным ходом шли домой. Но военная служба все-таки давно приучила, что неожиданности случаются не так уж редко, и, выжидательно глядя на Букреева, они все уже поняли, что это как раз та самая неожиданность...

— Только этого не хватало, — хмуро сказал Букреев, отдавая радиограмму. — Штурман, можете снимать свои концертные туфли...

— Танцы в субботу отменяются, товарищ командир? — спросил Володин.

— Хуже. Состоятся... Но без моего штурмана, — Букреев встал из-за стола, подошел к трансляции и включил центральный пост: — Старпом!

— Есть старпом! — ответил динамик.

— В кают-компанию.

— Есть, товарищ командир.

Динамик щелкнул, отключился, и в наступившей тягостной тишине совсем как-то неуместно прозвучали слова появившегося из буфетной мичмана Бобрика:

— Кому еще компот? Жена так не сварит...

— Бобрик, а к нам командующий прибывает, — мрачно поделился командир своей новостью.

— Сам... сам командующий?! — растерянно спросил Бобрик, забыв про компот.

— Сам, — подтвердил Букреев. — Без жены. Что делать думаете?

— Доставать надо, товарищ командир! — возбужденно сказал Бобрик.

— Что доставать?

— Все, что можно! Редкий случай, товарищ командир. Нам сервиз нужен, ковры обновить... Потом ни за что не дадут, товарищ командир, — убеждал Бобрик. — И еще нам надо...

— Остановитесь, Бобрик, — перебил командир и повернулся к вошедшему Варламову: — Старпом, мы готовы принять командующего?

Старший помощник ничем не выдал своего удивления — Букрееву это понравилось, — только спросил деловито:

— Когда, товарищ командир?

Как будто они принимали у себя командующего каждый день...

— Почти сразу, как вернемся, — сказал Букреев. — Послезавтра.

— Послезавтра же выходной, — вспомнил Бобрик.

— Кто это вам ересь такую сказал? — покосился на него Букреев.

— По календарю так...

— Иногда и календари врут. Столько лет служите, — проворчал Букреев, — а до сих пор не усвоили.

— Нам бы в базе подкраситься успеть, — сказал Варламов. — Краску надо доставать...

— А если высохнуть не успеет? Потом хлопот не оберешься... — Букреев задумался. — В запасе у нас будет целый день и ночь?

— Ночью склады не работают, — напомнил Бобрик, понимая, что ведь краску доставать ему придется.

— Для кого не работают, а для мичмана Бобрика — должны работать, — отрезал Букреев.

— Ясно, — вздохнул Бобрик. — Будут работать, товарищ командир.

— Вот это уже мужской разговор, — смягчился Букреев. — И учтите: не сервиз главное, не ковры, а краска. Надстройка черт знает в какой цвет выкрашена...

— Будет сделано, товарищ командир, — заверил Бобрик, все же больше думая о коврах и сервизе: упустить такую возможность, не воспользоваться приездом командующего он не мог, никогда бы не простил себе этого.

— Учения отменить? — спросил Варламов. — Надо хорошую приборку сделать, и вообще...

«И вообще, — понял его Букреев, — какие тут могут быть учения, когда командующий приезжает».

— Зачем же отменять? Жизнь продолжается, старпом. Все — по прежнему плану.

— Кроме выходных дней, — вздохнул Володин.

— Штурман, — строго взглянул на него Букреев, — приказ можно обсуждать, но только в одном смысле: как лучше его выполнить... Начинайте, старпом, учения.

— Есть...

Варламов вышел, офицеры торопливо допивали компот и, спросив разрешения у командира, стали выходить из-за стола. Надо было успеть переодеться в спецовки, пока не раздался долгий, несмолкающий вой ревуна...

4

Вводные следовали одна за другой: тушили пожар, заделывали пробоины, боролись с поступлением воды в отсеки, имитировали радиационную опасность.

Потерян был счет времени, тревогам...

Букреев молча ходил по отсекам, ни во что не вмешивался, никому не сделал ни одного замечания, и по лицу его невозможно было понять, доволен ли он действиями экипажа.

Наконец, спустя несколько часов, когда все уже порядком устали и начинало казаться, что учения эти вообще никогда не кончатся, Букреев дал отбой.

По дороге в командирскую каюту Варламов, вытирая пот со лба, с облегчением сказал Ковалеву:

— Ну, кажется, все. Отстрелялись... Как считаете, Максим Петрович?

— Мне понравилось. Хорошо отработано...

Сам Варламов тоже остался доволен подготовкой экипажа и теперь, стоя уже в командирской каюте, ожидал нескольких приятных слов — большего не дождешься — по своему адресу.

— У меня к вам, старпом, всего один вопрос, — проговорил Букреев, снимая спецовку.

— Слушаю, товарищ командир... — Сказать по правде, Варламов меньше всего ожидал сейчас какого-нибудь вопроса.

— Вы сами-то собираетесь быть командиром?

Вопрос был достаточно странным, неожиданным, и Варламов с удивлением взглянул на Букреева.

— Я не совсем понимаю, товарищ командир...

— Просматриваете иногда корабельный устав?

— Неоднократно, товарищ командир. — Варламова задел вопрос, потому что, с тех пор, как его, минера лодки, назначили по настоянию Букреева сразу старпомом, он, кажется, и не читал ничего, что не называлось бы уставом, инструкцией или наставлением. — Я уж и забыл, когда что-нибудь другое читал.

— Нашли чем хвалиться... — Букреев надел рубашку с погончиками и сел в кресло. — Обязанности командира корабля помните?

— Так точно.

— И после этого все же хотите стать командиром?

— Юрий Дмитриевич, — улыбнулся Ковалев, — говорят, плох тот солдат...

— Понятно, — кивнул Букреев. — А вы знаете, старпом, что у командира одних только общих обязанностей — это не считая обязанностей в бою, в плавании, при авариях, постройке и ремонте корабля, — одних только общих обязанностей... Сколько, как вы думаете?

— У старшего помощника, согласно корабельному уставу, их четырнадцать, — уклончиво ответил Варламов. Командирских обязанностей он пока не подсчитывал. — От пункта «А» до «О».

— В свое время, — усмехнулся Букреев, — когда вы служили у меня еще командиром боевой части, надо вас было все-таки двигать в дипломаты, а не в старпомы.

В его глазах это означало, видимо, не столь удачную карьеру, как старпомовская, да и в глазах Варламова, пожалуй, тоже...

— Сколько таких пунктов у командира — я не знаю, — чистосердечно признался Варламов, желая показать все же, что его продвижение по командной, а не по дипломатической линии было более правильным.

— Так вот, старпом: по самым скромным подсчетам, этих общих обязанностей у командира корабля что-то около трех десятков. То есть, исходя из вашей номенклатуры, алфавита еле хватает.

Варламов хотел поинтересоваться наконец, что из этого следует, но не мог же он так прямо спросить об этом, раз командир не находил пока нужным что-нибудь пояснить.