Антонина Коптяева - Том 5. Дар земли Страница 62

Федченко истово перекрестился:

— Дай-то бог, чтоб прочистили кое-кому мозги!

— Дай бог, чтобы вопрос решался не у Работникова в Госплане РСФСР, а в Госплане Союза, — так же истово сказал Груздев. — Платонический деятель этот Работников! Ничего не решает, хотя и заместитель председателя, зато великий мастер волокиты.

— С общественной экспертизой он шутить не посмеет! — заверил Барков.

Поручив Баркову срочно созвать на совещание нужных людей, Груздев вместе с Федченко отправился на полипропиленовую установку.

Подъезжая к ней, они увидели Голохватову, которая с истинным страданием на лице следила за тем, как возился на ее территории трактор — один из тех, что были даны в помощь бригаде такелажников: в соседнем цехе поднимали еще одну колонну в сто тонн весом, и трактор держал конец троса, пропущенного понизу. Точно струны, натянулись в голубом воздухе канаты, идущие с блоков высоченных стрел, между которыми медленно-медленно вставал стальной колосс.

Выходя из машины, Груздев снова думал о проекте комбинированной установки, о том, как заседали в Москве три года назад.

Сколько было надежд и горестных разочарований! Когда он уходил после заключительного заседания, у него просто ноги подламывались: еще немного — и хватил бы инфаркт.

«Ну зачем так бесноваться? Отвлечения нужны, всякая там психопрофилактика. Вон Анна Воинова в свободное время иностранные языки изучает. Федченко шахматами увлекается. А я? Не завести ли аквариум с рыбками? Теперь это модно!»

— Будто в моем сердце эти тракторы ворочаются! — громко пожаловалась Голохватова. — У нас ведь тут подземное хозяйство, трубы… Того и гляди, аварию устроят или пожар от искры…

Груздев рассеянно, но понимающе улыбнулся: у всех начальников цехов хлопот полон рот.

— Крепко вцепилась в заводское дело. — Федченко оглянулся на свою бывшую подопечную. — В цехе удержаться ей сыновья помогли: все домашние хлопоты мальчишки взяли на себя. Нынче мы с Юрой заходили к ней, так они у порога нас разули и заставили по коврикам в носках ходить. Уж так она их пробирала: невежливо, дескать, обошлись.

Груздев знал обоих мальчиков Голохватовой. Правильно сделали, заставив нефтяников снять грязную обувь у порога: сами полы моют, потому и чистоту в доме оберегают. Есть у них еще забота — бегать в детский садик за сестренкой. Учатся отлично и спортсмены: зимой — лыжи, летом — футбол.

Однажды, возвращаясь из Светлогорска, Груздев подвез Голохватову вместе с купленной ею стиральной машиной. С каким торжеством мальчики выгрузили и втащили в квартиру тяжелую покупку и как тепло благодарила его начальница заводской установки!

«Сколько доброй силы в душе женщины-труженицы! Она и опора семьи — хозяин дома, и мама нежная, и в цехе твердая рука», — подумал Груздев. Но вдруг он все забыл: Голохватову с ее стиральной машиной, работающих в цехе такелажников, и даже предстоящую общественную экспертизу: у дверей катализаторной возникла странная фигура в асбестовом балахоне и в глухой маске тоже из асбестового полотна. Под этой защитной одеждой Груздев сразу узнал Надю, и у него сердце забилось до звона в ушах.

«Вот до чего увлекся, никаких резонов для тебя нет! — подумал он о себе с укоризной. — Этак и запсиховать недолго!»

— Старательная девушка, технологический процесс ведет четко, — будто издалека донесся голос Федченко.

Голохватова легко догнала их, на ходу бросила:

— Машины, добытые вами, для грануляций полипропилена не годятся. Они для полистирола предназначены.

— Приспособить надо, — с несвойственной ему флегматичностью возразил Федченко.

— Мы тоже так решили. Юра и эта новенькая — сменный инженер Дронова — взялись переделать кое-что. Айнетдинов с ними…

— Ну, значит, будет толк, — хитро улыбаясь, заявил Федченко.

— Должен быть, иначе нам зарез. Всю продукцию надо в гранулах выдавать, а то заказчики ругаются: порошок увлажняется, слеживается, в бункеры заводских прессов его засыпать трудно. — И Голохватова вопросительно взглянула на Груздева: с чем, дескать, пожаловали?

— Поднимите все документы по установке, — сказал он, уже крепко озабоченный. — Возьмите данные по выходу сырья с термического крекинга, договоритесь с начальником газофракционирующей. Мы должны доказать, что располагаем сырьем для выработки десяти тысяч тонн полипропилена. А как стиральная машина работает? — спросил Груздев неожиданно озорновато.

— Стиральная? — Голохватова, недоумевая, покосилась острым глазом и рассмеялась. — Ну, еще бы! Парни мои предовольны: стирают вовсю и рапорт отцу по этому поводу представили.

Муж Голохватовой был летчиком полярной авиации, уезжал надолго, и тогда все домашние переговоры с ним велись по почте.

Пробурив наклонную скважину в Камске, Равиль вышел на первое место в тресте. Его успехи давно уже по-хорошему будоражили многих, в том числе Ахмадшу и самого Яруллу.

— Рекорд Низамова — всесоюзный рекорд, — сказал Джабар Самедов на совещании в Светлогорске, где Равилю и его товарищам по буровой бригаде вручили переходящее Красное знамя республики.

Ярулла сидел в президиуме и с гордостью смотрел на Равиля, стоявшего перед народом: его сын, им взращенный и воспитанный, начал набирать высоту, как молодой беркут. А следом так же стремительно поднимался Ахмадша, который вышел со своей бригадой на второе место.

«Ишь ты, „старый интеллигент“, „индивидуалист“! — с любовной усмешкой подумал Ярулла после сообщения Самедова, вспомнив недавний разговор с Ахмадшой. — Равиль огневой, но ты его все равно перегонишь: упорства больше, хотя по виду тихоня. А я от вас обоих отстал».

Тут-то и встревожился знатный мастер, и на лице его выразилась неуместная мрачность. Он не привык следить за собой, поэтому, глядя со стороны, легко можно было догадаться о его душевных переживаниях. В самом деле — отчего мог вдруг загрустить знатный бурмастер, когда так чествовали двух его любимых сыновей?!

Конечно, на Исмагилове, где он работал, были особые причины для отставания всей конторы бурения. А бригада Яруллы осваивала новый метод. Но все равно не легко утратить звание передовика, тем более что у Яруллы появилось, пока еще затаенное, сомнение в своих силах. Он бурил сейчас скважину не на глинистом растворе, а на чистой воде, все время увеличивая скорость проходки, так как малейшая задержка грозила обвалом пород. Другие буровики смотрели на него как на сумасшедшего, жалели, насмехались, негодовали, но он уперся, не слушая даже товарищеских окриков Самедова.

— Хорошее хочу ввести в практику.

— А если не сумеешь и завалишь все дело?

— Надо суметь, я не для того взялся, чтобы шуму наделать, как та птичка, которая собиралась море зажечь!

«Ну как вправду произойдет обвал в скважине да прихватит инструмент? — думал он, с беспокойством посматривая то на сыновей, то на Джабара Самедова сидевшего тоже в президиуме. — Фу-ты, какой важной фигурой стал Джабар! А я не успел поучиться, и теперь даже не знаю, чем кончится моя затея. Придется еще поговорить с Ахмадшой. — И Ярулла охнул так, что все соседи посмотрели на него. — Теперь буровые мастера почти сплошь инженеры: новые методы требуют и исполнителей новых, ученых». И опять Ярулла шумно вздохнул, словно усталый бык, не замечая, что обращает на себя внимание.

— Чего ты такой невеселый? — спросил его после собрания Джабар Самедов. — Козырем должен ходить. Сыны-то отличились, на всю республику прогремели!

— Сыны — да, только я против них, ученых, уже не гожусь.

Самедов взглянул на Яруллу сочувственно. Он хорошо понимал его состояние. Недаром сам в свое время яростно штурмовал науку. До сих пор снилось ему, что у него еще не сданы госэкзамены и надо защищать диплом; иногда он видел во сне, что проваливается на экзамене, и просыпался в страхе. Почему же Ярулла, давний его соперник, не захотел вместе с ним пройти через эти трудности? Чем утешить его теперь? Не умея дипломатничать, Джабар сказал с запинкой:

— Ничего… годы твои немалые, все равно скоро на пенсию.

Сказал — и неловко стало: так перекосилось лицо Яруллы.

— Тебе хорошо говорить, — тихо обронил мастер. — Тебя, понимаешь, на пенсию не пошлют, пока сам не пожелаешь.

— Моя работа физической силы, конечно, не требует, но здоровье тоже точит: очень хлопотливая и ответственная.

— Да ведь не силой превзошли меня сыновья, силенка у меня еще есть! Знаниями перешибли. Вот, понимаешь, бурю на чистой воде, а как удастся пройти нижние обвалистые горизонты? Начали было с Ахмадшой прикидывать, да ты его в Камск откомандировал. Тут вся загвоздка в том, чтобы пробиться через опасные породы, не загубив хорошее дело в самом начале. — Ярулла придвинулся к старому приятелю, сжал его руку в своей тяжелой ладони. — Давай вместе думать! Когда-нибудь надо же облегчить каторжные эти работы на глиномешалках! Пятнадцать лет назад я не пошел бы по такому пути: медленно тогда бурили. Теперь скорости другие, до двадцати тысяч метров проходку даем. Это, считай, десять скважин в год. Но, боюсь, в кыновских глинах увязну.