Владимир Двоеглазов - Ищу комиссара Страница 66

Внизу послышались громкие голоса; должно быть, все, кто был на площадке у крыльца, вошли в прихожую.

— Да говорю же я: не знаю! — громко заявлял десятиклассник. — Я только что сам-то подошел, вот раньше вас буквально на минуту! Постучаться не успел, смотрю: вы едете! Дома, наверное, где ему еще быть!..

— Позвольте, что все-таки происходит? — спросила мать Игоря. — Вы откуда вообще-то, товарищ, я не поняла?..

— Лейтенант Шабалин из уголовного розыска, — был ответ. — Мне необходимо поговорить с вашим сыном.

— Но нам-то вы можете сказать, в чем дело? Мы ведь как-никак его родители!..

Внизу помолчали.

— Хорошо. Скажу. Не хотелось бы, конечно, при посторонних…

— Здесь посторонних нет! — возразила Ольга Николаевна. — И потом наш сын не может сделать ничего такого, чего нельзя бы сказать при посторонних. Если он взял без спросу машину, мы накажем его… заплатим штраф в ГАИ… я всегда плачу аккуратно, если нарушаю… товарищ Румянцев может вам подтвердить… Но я не вижу причин, чтобы вот так — среди ночи… Он что?! — вскричала она вдруг. — Наехал на кого-нибудь?! Господи, Игорь, сыночек! Игорь!..

— Нет, — ответил тот же ровный голос. — Ни на кого он не наехал. Но ваш сын связался с женщиной… воровкой. Она только что совершила кражу и задержана на месте преступления. А перед этим ваш сыночек ездил с ней куда-то на «Волге». Скажу больше: не исключено, что ваша машина использовалась сегодня ночью особо опасным рецидивистом, который бежал из тюрьмы и которого мы усиленно разыскиваем. Вопросов больше нет?

Этот чудовищный взрыв уголовной информации потряс всех. На некоторое время внизу воцарилось напряженное молчание.

— Господи, — пробормотала, наконец, Ольга Николаевна, — женщина… воровка… кража… рецидивист… тюрьма… и-и… и-и… Игорь?! Боже мой! — вскричала она. — Какая чушь! Что вы городите?! Он собирался вечером к Геле, к однокласснице!.. Игорь, сыночек, Игорь!.. — Ольга Николаевна бежала уже вверх по лестнице.

Геля стояла у окна, бледная, как полотно. Еще секунда — и Ольга Николаевна ворвется в комнату… Игорь вскочил с тахты и ринулся к двери; выбежав из комнаты, захлопнул за собой дверь и прижался к ней спиной, босой, растрепанный, в рубашке, застегнутой на одну пуговицу… Мать была уже на верхней ступеньке, а за ней, выстроившись на лестнице, словно на эскалаторе, стояли: отец, Шабалин, Панов и — ниже всех — десятиклассник из железнодорожной школы.

— Игорь! — кричала мать. — Игорь, сыночек, скажи, где ты был сегодня ночью? Ты ведь был у Гели, да? Позвони Геле, пусть она подтвердит! Господи, да что же это!..

Игорь молчал.

— Куда ты ездил на «Волге»? — спросил отец. — Говори правду.

Шабалин обошел Ольгу Николаевну, поднялся на площадку, приблизился к Игорю и, чуть наклонившись, спросил:

— А кто у тебя в комнате?

Игорь вжался в дверь:

— Ни-ко-го.

— Нет, кто-то есть, — возразил Шабалин. — Дай-ка я взгляну… Ну-ну, не упрямься… — Он посмотрел на Ольгу Николаевну.

— Игорь! — вскричала она. — Что это значит?!

Подошел отец, решительно отодвинул Игоря от двери, взялся было за ручку, но, подумав, отступил и, обращаясь к Шабалину, произнес:

— Прошу.

Шабалин распахнул дверь, шагнул в проем и застыл на пороге. Следом ринулась Ольга Николаевна, но тоже замерла, словно окаменела. Остолбенел отец. Протиснувшийся последним десятиклассник растерянно заморгал ресницами. Игорь, почуяв неладное, бросился, расталкивая всех, в комнату и не поверил своим глазам.

Ничего не изменилось в комнате. Так же лежали на тахте смятые простыни, стояли бокалы на журнальном столике, валялась на ковре бутылка из-под шампанского, так же ослепительно освещала остатки новогодней ночи люстра с хрустальными подвесками… но Геля… Геля-Ангелина… Беличья шубка небрежно лежала в кресле, кисы стояли под письменным столом, между тумбами, а Геля… Геля-Ангелина… в ярко-малиновом платье., с расстегнутой до талии молнией на спине… белоснежная комбинация… кружева… в парчовых шлепанцах… даже их успела надеть… с растрепанными волосами… пять часов в парикмахерской… с пучком шпилек, сжатых побелевшими губами… с мужской расческой в правой руке… она стояла перед небольшим зеркалом, пристроенным кое-как на книжном стеллаже…

…Однако даже и не этой бутафории подивился больше всего десятиклассник из железнодорожной школы; он-то хорошо знал, что Геля вошла сюда за пять минут до приезда родителей Игоря, — подивился больше тому, с каким неподдельным испугом смотрела Геля, обернувшись через плечо, на ворвавшегося лейтенанта из уголовного розыска и на всех остальных, появившихся перед нею. И когда позже внизу Шабалин спросил у него: «Но куда же он ездил на „Волге“? Ты-то должен знать!» — десятиклассник ответил:

— Да ну покатались просто! Гелька сказала: поехали — ну и поехали… У них же видите какая любовь? Тристан и Изольда!

— Ты тоже ездил?

— Ну и я поехал, а чего ж…

— На Безноскова были?

— На Безноскова-то?.. — Десятиклассник задумался. — Да кто его знает, вроде все переулки объехали, черт бы их побрал! Не поселок, а лабиринт!

— Нигде не застревали?

— В каком смысле?

— Я имею в виду: нигде не буксовали в снегу?

— Буксовать-то?.. — Десятиклассник вновь задумался. — Да как не буксовать! Не Москва, сами знаете… на трелевщике только и ездить!

…Вскоре «Икарус» тормозил уже на Безноскова у дома 49… Титов, заметив автобус, выбежал на дорогу. Шабалин приоткрыл дверцу. Титов вскинул рукавицу к ушанке:

— Товарищ Верховный Главнокомандующий…

— Забери Марченко и поехали! — перебил Шабалин. — Да поживее!

— Марченко! — крикнул Титов. — К ноге!.. Титов такой, Титов сякой… — пробормотал он, забираясь в теплый салон, — А чуть что — Титов на выход! Титов вперед!..

В автобус заскочил Марченко. Водитель тронул машину.

— Куда хоть едем-то? — зевая, спросил Титов.

— На кудыкину гору… Должен же где-то быть этот Лидер!

— Еще бы, — сказал Титов. — Беспременно должон где-то обретаться…

24

Отогревая за пазухой холодный тяжелый сверток, добытый из тайника, Лидер шел по жилому микрорайону, принадлежащему передвижной механизированной колонне. Узкие длинные домики-балки — вагончики с полукруглыми кровлями — вид снаружи имели невзрачный, но внутри были сделаны со всеми удобствами, сдавались рабочим и инженерно-техническим работникам ПМК полностью меблированными — даже с холодильниками и телевизорами, и как временное жилье — да еще с чисто символической оплатой — не имели себе равных; по распоряжению поссовета жили здесь и работники непроизводственной сферы: учителя и врачи — одинокие и малосемейные.

Спать никто еще не ложился. Лидер шел мимо мерцавших в окнах елочных гирлянд и телеэкранов; через открытые форточки доносились смех, музыка и вопли певцов. Ярко светилось и окно последнего в этом ряду вагончика, занавешенное капроновой тканью. Лидер, волнуясь и прижимая к груди сверток, подобрался ближе и заглянул внутрь.

В комнате были три женщины. Две из них стояли одетые у порога, очевидно, прощаясь, а третья, та, что стояла спиной к окну, вдруг резко обернулась — глаза их встретились, и хотя Лидер знал, что увидеть его нельзя, невольно присел. Наконец хлопнула дверь. Лидер отошел к углу и, выглянув из-за него, увидел, что обе женщины удаляются по дороге между рядами домиков. Выждав минуту-полторы и не заботясь более о том, что скрипит под ботинками снег, Лидер вышел из-за угла, приблизился к двери и потянул на себя ручку. Дверь не поддалась. Лидер коротко стукнул в филенку. За дверью послышались шаркающие шаги, затем щелкнул запор, и яркая, не защищенная абажуром лампочка на мгновение осветила Лидера. Женщина вскрикнула и отшатнулась: открывая, она, видно, полагала, что вернулись, позабыв что-нибудь, подруги. Лидер заскочил внутрь и захлопнул за собой дверь. Он был теперь в тесной прихожей, оклеенной светлыми обоями. Слева висели на вешалке пальто и шапка из рыжей лисицы. Дверь направо вела, по-видимому, в кухню, а прямо — в комнату. И на пороге этой комнаты стояла, закрыв рот рукой, полная, постаревшая не по годам женщина в вязаном платье-костюме, с гладкой прической рано поседевших волос, с темными кругами под глазами.

Лидер стащил с головы шапку и сказал:

— Здравствуй, Кира.

25

— Прямо! — сказал следователь.

Они миновали дежурную часть, спустились в коридор КПЗ и остановились у следственной камеры. Сержант — помощник дежурного — распахнул окованную железом дверь. Девушка вошла первой, за нею следователь, сев за стол, лейтенант предложил:

— Садитесь. — Потом обратился к сержанту: — Юлию Георгиевну вызвали?

— Да, уже здесь.

— Позовите. И двух понятых. Женщин.