Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

ТОБИ ЯНГ

Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

От автора

Книга была написана до террористической атаки на Всемирный торговый центр, поэтому некоторым читателям мое отношение к жителям Нью-Йорка может показаться жестоким, особенно на фоне того, как те отреагировали на трагедию. Разумеется, не все жители Манхэттена, с которыми мне приходилось сталкиваться, ограниченные и нарциссичные создания. Напротив, многие продемонстрировали совершенно противоположные качества. Единственное, что могу сказать в связи с этим, за пять лет, прожитых там (1995–2000), я заметил, что ньюйоркцы крайне редко проявляли сочувствие. Я уехал оттуда с впечатлением, что главное для них — показать свою значимость, заполучив ли хороший столик в «Бальтазаре», либо проведя уик-энд на Сен-Бартс, или достав пару солнцезащитных очков из самой последней коллекции модного дизайнера. Одним словом, Эпоха Демонстративного Потребления.

Впрочем, рано судить, отправилась ли эта эпоха прямиком в мусорный ящик истории, но еще до трагедии с Всемирным торговым центром нельзя было не заметить ее приближающегося конца. Кричаще разгульная атмосфера конца 1990-х совпала с крупнейшим финансовым бумом в истории Уолл-стрит, но падение акций нескольких солидных компаний, кажется, немного отрезвило людей. По собственному опыту знаю, что лишь преследуемый невзгодами начинаешь понимать, что действительно важно для тебя, и это определенно не тусовка в компании Пафф Дадди. Возможно, когда книга выйдет в свет, ее будут читать скорее как исторический документ, а не отчет о том, каково это — жить на современном Манхэттене. Но мне трудно в такое поверить.

Пролог

Любому, кто оказался хотя бы в десяти кварталах от знаменитого в Западном Голливуде ресторана «Мортонс», было понятно, что этой ночью там происходит нечто из ряда вон выходящее. Обычно по понедельникам он привлекал лишь нескольких крупных воротил киноиндустрии, но в тот понедельник — 28 марта 1994 года — на углу Мэрлоуз и Робертсон, казалось, решили собраться все сливки общества от Голливуда. Оцепление полицейских едва удерживало толпу, приходящую в неистовство каждый раз, когда кинозвезды одна за другой устремлялись к входу в ресторан, причем некоторые из них сжимали в руках золотые статуэтки. Это был вечер 66-й ежегодной церемонии вручения Оскара, и «Вэнити фэр» впервые получил возможность устроить прием в честь этого события.

Я сверился с часами — 23.25. Через пять минут мне предстояло встретиться лицом к лицу с «нацисткой», вооруженной списком приглашенных и, словно Цербер, охраняющей вход в ресторан, чтобы уговорить ее пропустить меня внутрь. Пытаясь успокоиться и взять себя в руки, я принялся счищать со смокинга невидимые пылинки. Из всех устраиваемых сегодня приемов этот нельзя было пропустить ни в коем случае.

Раньше таким признанием пользовались лишь вечеринки Ирвинга Лазара, легендарного агента многих крупных кинозвезд, более известного как Шустряк, которые, как правило, проходили в ресторане «Спага». Только его скоропостижная смерть в декабре прошлого года положила конец этой традиции.

Бешеная популярность его приемов объяснялась их эксклюзивностью — попасть на них могло лишь ограниченное количество VIP-персон. А от тех, кого считали недостаточно важными, отделывались простым объяснением, что глава департамента по пожарной безопасности Лос-Анджелеса издал предписание, согласно которому число присутствующих на мероприятии не должно превышать 300 человек. Конечно, это уловка, но таким образом этой хитрый агент умудрялся контролировать количество приглашенных. Поэтому на приеме всегда парила на удивление теплая и дружеская атмосфера. Моему другу Алексу де Силва в 1992 году удалось проникнуть туда, и всего за десять минут он встретился с Шарон Стоун, Майклом Дугласом и Томом Крузом. Вернее, Том Круз сам подошел к нему представиться, полагая, что если Алекс допущен в святая святых, значит, он очень важная персона. На самом деле мой друг работал всего лишь внештатным репортером, единственной целью которого было попасть на оскаровские вечеринки.

Только благодаря этому непредвиденному стечению обстоятельств и чрезвычайно напряженной работе своих сотрудников, отвечающих за организацию подобного рода мероприятий, «Вэнити фэр» удалось превратить прием 1994 года в главное событие сезона. Смерть Шустряка на 86-м году жизни из-за отказа печени вызвала настоящий переполох среди желающих занять его место. Вольфганг Пак, владелец «Спаги», рассказывал, что тело Ирвинга Лазара еще не успело остыть, а ему уже принялись названивать желающие зарезервировать ресторан. В конце концов, Пак решил закрыть его на вечер вручения Оскара, отдавая тем самым дань уважения Шустряку и оставляя поле боя своему сопернику Питеру Мортонсу. Поэтому, как только редактору «Вэнити фэр» Грейдону Картеру удалось заполучить «Мортонс», его команда первоклассных специалистов по организации светских раутов немедленно взялась за дело. Джейн Саркин, главная в журнале по «укрощению» знаменитостей, целых три месяца провела в напряженных переговорах с агентами, менеджерами и пресс-агентами, добиваясь от них согласия их влиятельных клиентов появиться на приеме. Она знала, что достаточно собрать в паддоке несколько известных «скаковых лошадок», и вскоре к ним присоединятся остальные. Хороший «конюх» концентрирует усилия лишь на нескольких фаворитах, по опыту зная, что остальное за него сделает безотказный голливудский стадный инстинкт.

За неделю до приема я позвонил Бет Ксениак, полагая, что написанная мною когда-то для журнала статья послужит своего рода пропуском, но, оказалось, я здорово просчитался. «Для какого издательства вы собираетесь освещать прием?» — спросила она. По правде говоря, я вообще не собирался этого делать — я всего лишь сопровождал Алекса де Силву в его ежегодном паломничестве по светским вечеринкам. Однако после разговора с Ксениак я позвонил другу из «Дейли телеграф» и убедил его заказать мне статью. Но даже это не произвело на нее особого впечатления. «Я поговорю с Грейдоном, — сказала она, — но не могу ничего обещать».

Связавшись со мной в пятницу, она дала предварительное согласие при условии, что я появлюсь не ранее 23.30. Объяснила, что им пришлось составить жесткий график прибытия гостей в течение всего вечера, чтобы вместить всех. Первыми, в 17.30, были приглашены те, кто принадлежал к самым сливкам общества, чтобы они могли с комфортом и за изысканным ужином насладиться церемонией награждения по небольшим телевизорам, расположенным у их столиков. С 21.30, с получасовыми интервалами, должны были прибывать остальные гости. С уменьшением важности их приглашение отодвигалось на более позднее время. Таким образом, в 23.30, за полчаса до окончания приема, были приглашены наименее значимые персоны, в том числе я, поскольку, будучи представителем «иностранной прессы», находился в самом конце «пищевой цепочки» Голливуда. Но мне было плевать. Главное, я в списке.

Я торжествовал, причем вдвойне, потому что, несмотря на предложение Алекса написать заметку для «Дейли мейл», которая, как он особо подчеркнул Ксениак, имеет более высокий тираж, чем «Телеграф», ему так и не удалось получить приглашение. И хотя Ксениак не отрицала, что в последнюю минуту обстоятельства могут измениться, все же посоветовала ему не возлагать на это слишком большие надежды, поскольку «это очень и очень маловероятно». Стоит ли говорить, что все выходные я только и делал, что изводил его этим. На каждый телефонный звонок я говорил ему: «Тебе лучше ответить, это может быть Ксениак». Когда наступил понедельник, а она так и не позвонила, Алекс был готов лезть на стену из-за неопределенности.

Беда обрушилась на меня как гром среди ясного неба. Вернувшись в номер после затянувшегося обеда с Алексом, во время которого мы изрядно набрались, я заметил ехидно помигивающий огонек автоответчика. Пока меня не было, позвонила Ксениак и оставила сообщение: «Мне очень жаль, но я вынуждена сообщить, что сегодня вечером у нас нет возможности вас принять. К сожалению, ресторан не может вместить всех желающих. Глава департамента по пожарной безопасности Лос-Анджелеса объявил, что на приеме могут присутствовать не более 300 человек. Мне очень жаль».

Закипая от возмущения, я бросился к номеру Алекса, но увидел… скалящегося и пританцовывающего идиота. Ксениак позвонила и ему и сказала, что он может попасть на прием при условии, что прибудет к ресторану не ранее 23.30. Гаденыш занял мое место.

Я был раздавлен. До этой минуты я лишь намеренно преувеличивал заинтересованность в предстоящем мероприятии, чтобы подразнить Алекса. Он, как и большинство людей нашего круга, считал глупым волноваться от перспективы побыть в обществе знаменитостей. «Кому охота потратить столько сил ради того, чтобы пообщаться с Майклом Кейном?» — ворчал он, когда, казалось, уже нет надежды попасть на прием. Среди моих друзей и знакомых сказать, что тебе нравится кто-то из кинозвезд, равносильно признанию в симпатиях к королевской семье — просто не принято. В их глазах знаменитости были всего лишь послушными марионетками в руках всесильных медиамагнатов, поэтому не к лицу таким серьезным людям, как они, приходить от них в неописуемый восторг.