Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас Страница 10

Впрочем — Кристине показалось, что игра идёт несколько слишком в одни ворота, и она тут же внесла свою лепту. Рассказала, как год назад за ней волочился мой старший сын, но успеха не добился. Впрочем, по позже поступившим сведениям, кто там за кем волочился и кто не добился успеха, оказалось вполне себе неоднозначно и мутно, возможно, оно и наоборот всё было, но это уже потом. Сейчас же — мы слушали версию Кристины и весело ржали.

Отсмеялись, допили водку, доели мясо, отбыл Андрей в свой славный сибирский город, прилетел, добрался до дому, лёг на диван, вспомнил сей пассаж и вдруг решил, что столь достойный водевиль непременно следует продолжить. Вот и вызвал, не теряя времени, на ковёр жену Таню и дочку Аллу, благо обе дома были.

– Знаешь, Тань, ты немножко опоздала со своей инициативой. Вова там уже с Костиной дочкой крутит. Но ты, Алла, не торопись расстраиваться. До тебя очередь тоже дойдёт.

Вот так. Забыл Андрей, наверное, древнюю мудрость, что во всякой шутке есть доля шутки, а сюжеты всех хороших водевилей, даже самых идиотских — взяты из жизни. Слишком хороший сюжет закрутил. Накаркал. Таки дошла очередь. Не сразу, конечно, всему своё время. И для рассказа о том — тоже будет своё время.

Звонок по телефону. Олег, с которым мы в своё время не один десяток пещер излазили, кино вместе снимали, фотографировали… А последние пятнадцать лет — как-то растворились кто где и даже ни разу не созванивались. Проезжал мимо моего дома — и позвонил вдруг. Уж не знаю, откуда телефон-то добыл, я раза четыре переезжал с тех пор. А через десяток минут и зашёл.

– Слушай, Володь, что-то ты как-то не очень здоровым выглядишь. Что у тебя стряслось-то?

– Да знаешь, глупость всякая. Короче, с девушкой расстался.

– И что, расставание с девушкой — для тебя что-то непривычное?

– Да понимаешь, Олег, странный у нас роман был. Она — дочка моего друга и однокурсника, ты его не знаешь, влюбился я как цуцик, а я вообще по жизни остолоп, перво-наперво спросил разрешения у её родителей…

– Ни хрена не понимаю. Налей-ка какого-нибудь растворителя глупости. Что — они против?

– Да нет, наоборот, как раз только «за» были. Костя, как услышал, сказал примерно так: «Если охмурять будешь без запрещённых приёмов — действуй. Но трахаться трахайтесь, а вот всерьёз не советую. Потому как стервь».

– Ну, так и что тебе не нравится?

– Да то и не нравится, что, с одной стороны, замечательная девчонка, а с другой — Костя-то прав был. И как ему теперь объяснять, почему разбежались, ума не приложу.

– Так а почему разбежались-то?

– А чорт его знает. Мы раз пятьдесят за два месяца поссорились и помирились, должен же был этот маятник с нарезки слететь? Вот он и слетел. Вдруг пошла мадемуазель в конюшню, которую держит на паях с одной из лучших подружек, прямо у неё на глазах свела ейного паренька, учинила с ним разврат прямо там же в сарайчике… Потом поехала к своей второй лучшей подружке. Та как раз замуж собиралась, беременна была. Уговорила её, что рано той, сама свезла в больницу на аборт, не заходя домой — поехала в Калугу к ейному жениху, рассказала про аборт, воздержавшись от указания своей роли, на чём легко соблазнила и его. Опять же не заходя домой, ко мне приехала, а посередь ночи — взяла да и выложила всё вышеперечисленное. И немало прочего всякого.

– Выгнал?

– Разумеется. Правда, перед этим речь ей сказал. На полчаса. С детальным описанием всего, что я об этом думаю. Знаешь, Олег, я и не представлял, что могу красивую девушку поливать такими изощрёнными матюгами. Впрочем, матюги ерунда, матюги далеко не самое обидное, что я там толковал, к матюгам многоэтажным она и в своей конюшне привыкла. А я всё ж таки немного словом владею, и тут, вероятно, поставил свой личный рекорд в придумывании гнусных оскорблений.

– Ну, я бы тоже, наверное, не сдержался. И всё же — с чего столь жалкий вид?

– Можешь смеяться, но, высказав ей всё перечисленное и выгнав, я словил микроинфаркт. Не потому, что жалко терять было, а потому, что нельзя говорить было подобного.

– Не объясняет.

– Это не всё. Вчера она прислала с подружкой осевшее у неё моё барахло — книжки, компакты и прочие мелочи. А пока подружка была у меня — слонялась вокруг дома с парой кирпичей в руках, дабы, если та не выйдет через пять минут, начать крушить стёкла.

– Сильно!

– А то. Вот я нынче утром и подумал, что возможно продолжение. А раз так — надо на всякий случай добрести до поликлиники и полюбопытствовать насчёт кардиограммы, а заодно по дороге купить пожрать.

– Резонно.

– Ты видел, какая наледь на ступеньках подъезда?

– Ага, классная.

– Вот на ней я и навернулся. Ребро сломал, а может быть, и два. Вполз назад, лёг и взвыл. Наверное, отломки кривовато стоят. И так больно, и эдак больно. Как ни крутись. Часа четыре выл. До твоего прихода, в общем. Теперь можешь ржать, мне тоже смешно.

– Не хочу. Зато могу диагноз поставить.

– Ставь.

– Знаешь, Володь, по-моему, всё это оттого, что ты давно не лазил по подмосковным катакомбам!

Мысль была свежей. До невозможности свежей. До умопомрачения. Ведь и правда — идиотизм ситуации превзошёл все мыслимые и немыслимые пределы, а противопоставить идиотизму можно только другой идиотизм. Против лома — нет приёма, кроме как клин клином вышибить.

В общем собрали мы рюкзачки, да не отходя от кассы и рванули во Сьяны. Благо Олег с машиной был, а снаряжа в моём чулане и на пятерых найдётся. Цель экспедиции сформулировали так: оба мы действительно в катакомбах не бывали ну очень давно, потому надо выяснить, кто там нынче живёт и чем дышит. Сплошная этнография, то есть. На арапа. Без карт, практически не зная системы (Сьяны в те времена, когда мы активно лазили, стояли закрытыми)… И без каких бы то ни было конкретных идей, зато с некоторым количеством водки и закуски, газовым примусом для вскипятить чаю, пенками для поваляться, если устанем, да экземплярчиком моей книжки, буде откупаться от кого придётся.

Уже во входе, стоило лечь в грязь и склизануть вниз головой через так называемый «кошачий лаз», — ребро щёлкнуло, отломки встали на место как родные и впредь не беспокоили. Ох, как прав оказался Олег.

Небольшой грот, развилка. Подлезает Олег. Пара минут в попытках вспомнить, что здесь где, ещё пара — в поисках достославного камня, на котором богатырям надлежит прочитать, что их на какой дороге ждёт, и двигаем. Куда глаза глядят и ноги сами несут.

Разумеется, глаза глядели и ноги несли — в сторону Зелёных штреков, самой неинтересной части Сьян, без высоких сводов, без колонных залов, без каких бы то ни было достопримечательностей, кроме лабиринта одинаковых проходов, пригодных для передвижения в позах от «пригнувшись» до «гусиным шагом», да крошечных тупиковых гротиков. Абсолютно безнадёжную в смысле возможности встретить в ней группы катакомбистов, повадившихся называть себя спелестологами, пастырей стад заблудших в московской канализации журналистов, называющих себя диггерами, или прочих формальных и неформальных компаний и личностей. Однако — не прошло и десяти минут, как мы увидели свет.

На входе в грот мы остановились. Открывающиеся панорама с мизансценой уже несли в себе оттенок необычного и достойного и требовали осмысления. Лагерь. Компания человек десять, преимущественно молодняк. Основная часть народу — на лежбище в спальниках. Помойка у стены аккуратная, хоть и здоровенная, явно не только их. Свежих бутылок умеренно, а рюкзачки, сепульки, сидушки, фонари, запас свечей, способ разворота базы — намекают, что не совсем чайники. Необычным же в пейзаже — было происходящее за столом.

За столом, каменной плитой, положенной на каменные же «ножки», на каменных «табуретках», замерев друг напротив друга, сидели двое с сигаретами в зубах. Судя по открытым жестянкам с кофием и сахаром, а также здоровущей кастрюле с водой, они пытались сварить стратегическую порцию кофе. Только вот кастрюлю они грели на одной-единственной таблетке сухого горючего, оно же гекса в просторечии. Максимум, что на одной таблетке вскипает, — кружка. С тем расчётом таблетка и прессуется. «Конфорка» для кастрюли — также впечатляла. Не специальная горелка и даже не три импровизированных камешка. Кастрюлю они держали в руках!

Разумеется, быстрая пробежка теней от наших фонарей, когда мы подходили к гроту, не осталась незамеченной, под землёй оно автоматически происходит. Даже при том что фонари мы сразу выключили. Но поступившая реакция…

– Господа, а вам чего налить, самогону или коньяку? — спросил, не оборачиваясь, один из кофеварщиков, мгновенно задав тон происходящему. Следующие десять секунд я смотрел в потолок. Лихорадочно пытаясь сообразить, как, не сбив столь изумительную по красоте вводную, пояснить, что ни того ни другого не пью, ибо язвенник, а хорошая водка с собой имеется. Олег столь же сосредоточенно смотрел в пол, пытаясь сообразить приблизительно то же самое, только имея в виду иную причину, а какую именно, я у него спросить и позабыл.