Максим Балаба - Повесть про крепость Страница 13

Степан Тарасович, шестьдесят три года, выглядит на все семьдесят, хотя живчик ещё тот. Родом из расположенного недалеко украинского села Городище, где и поселился при выходе на пенсию. Приезжает на большом китайском квадроцикле. Двадцать лет под землей — шахтер. Работал на шахтах Кузбасса, Ростовской области, на пенсию выходил уже в Шахтерске. До хрипоты защищает Юлю, всё, что бы она не сделала. Батула подозревал, что такой фанатизм связан с травмами, полученными в шахте — несколько раз заваливало все-таки человека. Есть такая категория людей — легко внушаемые, в обществе их всегда процентов пятнадцать-двадцать, так вот этим людям легче всего забить баки и они будут верить, что чёрное это белое или наоборот. Но во всем остальном, кроме всегдащнего одобрения выходок Юленьки, Тарасыч человеком был вполне разумным и рассуждал здраво и осознано. Главная его идея — это незалежность Украины. Именно незалежность! Это слово, по его глубокому убеждению, не переводимо на другие языки и означает особое состояние украинского государства. Украина не должна входить ни в какие военные блоки или экономические союзы, не должна принимать эмигрантов, не должна ввозить из-за границы что-либо, если это может производиться внутри страны. Главным предателем Украины, он тоже считал Кравчука, но по другой причине, потому что тот отказался от ядерного оружия. Приватизацию крупных предприятий нужно отменить и запретить иностранным гражданам и компаниям владеть чем либо на Украине. Всё вещание и общение исключительно только на украинском языке под страхом уголовного преследования.

Василий Савельевич Топорко на общем фоне смотрелся юношей — ему было всего пятьдесят два года. Отставной пехотный майор, в сорок пять вышел на пенсию и поселился здесь на границе, чтобы иметь возможность часто посещать живущую в Шахтерске дочь и в то же время получать российскую пенсию.

Его политическая программа была самой сложной, Богдан обозначил её как радикальный антисемитский авторитаризм. Существующее на Украине политическое устройство Лебедько характеризовал не иначе как современный хазарский каганат. — «Всем на Украине заправляют евреи, посмотрите список богатейших людей страны — за исключением одного татарина — все евреи, ключевые посты во всех ветвях власти заняты ими же, они поддерживают и толкают наверх своих, а украинцев просто используют, также как делали их хазарские предки. Номинально всей полнотой власти в огромной империи Средневековья, в 8–10 веках охватывавшей почти всю территорию современной Украины а также бассейн Дона и Волги, обладал каган — князь тюркитского рода. Но евреи смогли обставить все таким образом, что все нити власти, финансы и войско были в их руках, а каган был лишь марионеткой, которую изредка демонстрировали народу. Так и сегодня, например, назначают нового министра — украинца, а реальную власть в ведомстве имеет не он, пришедший ненадолго, а его окопавшиеся здесь заместители — помошники, принадлежащие к известной нации. «И заметьте», твердил Лебедько, — «самыми ярыми сторонниками незалежности Украины являются именно евреи при власти и деньгах и их «говорящие головы». Почему? Да потому что под этой вывеской самостийности в реальности существует их режим, жестокий паразитирующий на теле народа зверь. Сбросить власть этого зверя невероятно сложно, всё покрыто обманом, центры власти размыты. Создана ситуация, когда никто ни за что не отвечает, создана намеренно — так проще воровать. Страну грабит небольшое количество негодяев, они прекрасно знают друг друга и не имеет значения к какой партии принадлежат их слуги. Не обращайте внимания на то, что купленные ими клоуны не могут никак договориться. Это шоу, не более. Ведь если ты единственная власть — надо отвечать за происходящее. А так — они договариваются у нас за спиной, мародерничают, а когда приходит время отвечать, президент кивает на правительсво, кабмин на парламент, «регионы» на Юлю, Медведько на Луценко, а реальные их хозяйва посмеиваются и считают барыши.

Безнаказанность — это пьянит, любой, причисленный к касте господ, получает индульгенцию — за что бы то ни было, в том числе и за личные грехи — наказание ему не грозит. Помните прошлым летом обдолбанный придурок подавил своим Лексусом людей на пляже под Шахтерском, что ему за это — освобождён из зала суда по амнистии. А все потому, что у этого придурка папа — влиятельный банкир, а, значит, на отпрыска распространяется закон безнаказанности. Трое людей остались инвалидами — ну так быдло и овощи никого не интересуют!

Единственный возможный выход заключался, по мнению Топорко, в избрании президентом «нашего человека» сроком на двадцать лет и ежегодном референдуме о доверии ему (чтоб не зарвался!). Этот правитель отвечает за всё в стране, назначает и снимает всех должностных лиц, полностью формирует так называемую вертикаль власти, сам издает все законы; единственное, что нельзя изменить — это закон о ежегодном референдуме (его нужно проводить ежегодно в присутствии всяких там международных наблюдателей). Кроме того, госслужба приравнивается к военной службе и дела о злоупотреблениях чиновников рассматривает военный трибунал. За доказанное преступление — каторга и расстрел.

Время в политических баталиях летело незаметно. Богдана веселил этот трёп и он с удовольствием подключался то на стороне одного из дискутирующих, то на стороне другого, но особенно он любил вторую тему их вечерних посиделок: «про славные деньки, когда мы были молодыми». Батула с упоением слушал про жизнь в те времена, которые он не застал или был совсем ребенком. Что-то неуловимое, необъяснимое в отношениях людей пропало и испарилось, исчезло с того времени, какой то дух товарищества и бескорыстия всё таки был тогда преобладающим в обществе…

Под завязку собрания, когда третья пустая уходила под стол, и в голове расплетался туман, исполнялись песни, в основном народные и бардовские (Василий Савельевич неплохо играл на гитаре). Около одиннадцати гости начинали расходиться. Дальше всего было добираться Тарасовичу, но он так лихо управлялся со своим квадроциклом даже «на автопилоте», что друзья за него не волновались.

Так неспешно и ненапряженно текли один за другим Богдановы дни. Денег при таком образе жизни ему до первых морозов должно было хватить, а дальше он пока не загадывал, так, на всякий случай, думал: «В крайнем случае поеду шабашить в Москву, мастером или прорабом меня с руками оторвут».

Глава 9

Искать работу в Москве не пришлось — работа сама нашла Богдана. Как то ещё в августе приезжал в гости зять Василия Савельевича, познакомились, разговорились, что-то об истории Батулы Алексей уже знал по рассказам тестя, что то узнал в тот приезд. Ну, поговорили и разошлись, поэтому, когда в конце сентября раздался телефонный звонок и на экране высветилось «Алексей Романов», Богдан и не сразу вспомнил кто это.

Алексей предложил работу — бригадиром-начальником участка. Где то под Донецком фирма, в которой работал Топорков зять, возводила небольшой коттеджный поселок, там работали восемнадцать человек — так вот им и нужен был командир. Богдан недолго думая согласился — деньги были на исходе, да и надоело бездельничать.

Сначала нужно было ехать в Донецк — оформляться. Трудовой книжки у Богдана с собой не было — оказалось необязательно — хватило паспорта и кода. Брали на работу его временно, на три месяца, но при этом заставили подписать контракт на шестнадцати страницах. Сидя в мягком кресле рядом с приемной, Богдан внимательно прочел сей документ и подивился предусмотрительности частного предпринимателя Хомякова к которому, как оказалось, он и нанимается на работу. Удивляться и удивляться, как правило, по-хорошему, Богдану предстояло все эти три месяца…

На следующий день после знакомства, Богдан провёл планёрку, дал всем наряды и вместе со всеми вышел на улицу. Неожиданно рабочие стали кружком, и один из них, долговязый крепкий детина с лицом уголовника, начал громко читать молитву, в которой просил Бога благославить их на труд, потом все вместе гаркнули «Аминь» и хором прочитали «Отче наш». После спокойно пошли работать. Батула считал себя христианином, но это действо как то насторожило его — ни в секту ли какую попал? Закончился рабочий день аналогичным построением и благодарственной молитвой, которую произносил уже пожилой бородатый тракторист.

Ходили все рабочие в одинаковых зеленых комбезах и куртках (такой же выдали и Батуле), на спине крупными буквами — «Цитадель». Богдан спросил не без иронии экспедитора Ивана почему «Цитадель», а не Сергей Хомяков. На что тот на полном серьёзе ответил, что «Цитадель» это торговая марка и ему известно по крайней мере десятка два предприятий, объединённых этим названием. Вообще, общаться первое время приходилось в основном с этим Иваном, так как другие рабочие его сторонились (Ну точно сектанты!) и на неформальное общение не шли, хотя в том, что касалось работы педантично, добросовестно и быстро выполняли его задания.