Канта Ибрагимов - Сказка Востока Страница 139

Ненавидящий Тимура личный секретарь Ибн Арабшах по этому поводу писал, что Тамерлан был изверг, кровопийца, коварный и подлый, но при этом он был храбрый воин, любил родню, семью, свой город, свой народ. Про его наследников ничего хорошего нельзя сказать: алчные, аморальные нечестивцы, «про которых даже не хочется Перо марать».

Последуем мудрому совету, тоже Перо особо марать не будем, тем более что после смерти Тимура и летописцев как бы не осталось, да и хвалиться особо нечем, словом, сведений почти нет. Да Перо, которое уж вдоволь исписалось, еще сильнее скрипит, наверное, поможет нам, ведь оно все знает, точку, когда надо, поставит.

Халиль и Пир-Мухаммед посредством переговоров договорились об одном — все-таки впустили в Самарканд гроб Тимура, Сарай-Ханум и еще некоторых важных персон. После этого братья стали готовиться к бою. У Пир-Мухаммеда, как осаждающего, явное преимущество, к тому же, у него поболее сил: гвардия Властелина с ним, и еще прибыло подкрепление от Шахруха.

Халиль, молодой, красивый, элегантный, он со всеми щедр, ласков и любезен. Да этим в противостоянии ничего не добьешься. Все знают, что он не воин, вся надежда на Малцага. Последний, получив полную свободу действий, просто расцвел. Наконец-то свершилась его мечта. Под каким бы флагом он ни стоял, он воевал против внука Тамерлана, и не как прежде, возглавляя пять-десять тысяч против несметных сил, а в более-менее сносном соотношении — тридцать тысяч против пятидесяти.

Вот под Самаркандом сошлись тюркские рати, сошлись братья, те, кто вчера воевал бок о бок. С врагом. Только не надо думать, что случилось что-то необычайное, и виной тому какая-то Шад-Мульк.

Вражда между братьями была всегда — где-то традиция, и пример для Халиля и Пир-Мухаммеда сам Тимур. Тридцать четыре года назад, не под Самаркандом, а южнее — Балх, Тимур напал, завладел землями и взял в плен своего шурина — эмира Хусейна. А именно эмир Хусейн помогал Тимуру в самые тяжелые годы, сделал из него командира, давал деньги, не раз спасал, и был даже ближе, чем брат, ибо они поклялись в верности друг другу на Коране и на мечах. Почему-то этим событием заканчивается славная «Автобиография» Тимура. И хотя авторство Тимура подвергается сомнению, другого документа нет, и продолжения «Автобиографии» нет, словно Тимур более не жил. А он жил. Как стал известным, женился на ханше Сарай-Ханум, а его первая жена Алджай, у отца которой он служил, умерла при загадочных обстоятельствах, так же умер и ее первенец Джехангир. После этого настала очередь эмира Хусейна. Он попросил у Тимура пощады, пожелал совершить паломничество в Мекку и там умереть. Тимур соглашается, и даже дал двух слуг в сопровождение, и когда Хусейн немного удалился, произнес:

— Вы видите спину человека, которого более никто не увидит.

Тогда Тимуру было тридцать пять лет, а первоначальный спор произошел из-за якобы неправедного дележа награбленного у купцов. А что говорить о юнцах: Халилю — двадцать, Пир-Мухаммед — лет на пять-шесть старше. А делят они почти весь мир и горы-горы несметных богатств, что хранятся в сокровищнице Самарканда. Такое неделимо, они готовы перегрызть горло друг другу.

Халиль (это по документам), а точнее, полководец Малцаг знал уязвимость крепостных стен, вывел войско за город.

Перо не хочет более о ратных баталиях писать, опять кровь и насилие. Правда, остался интересный эпизод. В полдень, после ожесточенного противостояния, Малцаг совершал привычный маневр — ложное отступление. С высоты холма наблюдающий эту картину Халиль испугался, подумал — конец и бежал за городские стены, поближе к Шад-Мульк. А вечером, когда разгромленный Пир-Мухаммед бежал, Халиль, встречая Малцага, с крепостной стены кричал:

— Где мой брат? Где башка Пир-Мухаммеда? Больше соперников не было. Халиль теперь уверенно сел на трон и первым делом объявил, что будет грандиозная свадьба. Так Шад-Мульк стала царицей. Все-таки добилась своего.

Стоит ли описывать ее ликование? А было ли оно? Конечно, было. Шад-Мульк сама назначила министров, сама их снимала. Почти что все было под ее контролем. Хан-заде и Сарай-Ханум у нее в услужении. Она противница гаремов, потому всех жен и наложниц Тимура раздарила. Она жила на широкую ногу, делала что хотела.

А изменилась ли Шад-Мульк? И осталось ли что от Шадомы? Такая власть не может не изменить. Изменилась — словом, превращение рабыни в царицу.

А как же Малцаг? У Малцага маниакальная идея — оторвать голову Тамерлана (труп забальзамирован, в гробу, но еще не захоронен в Гур-эмире. Это сделает Шахрух в 1407 году), водрузить на какой-либо снежной вершине и вернуться после этого на Кавказ. Ни то, ни другое ему Шад-Мульк не позволяет. Она понимает, что без Малцага ей не обойтись, и она не может без него. Вот в этом не изменилась. Она назначает Малцага министром и просит подождать еще один год.

А где же еще один герой — Молла Несарт? Он в обсерватории, неподалеку. Открыл свою школу, его лучший ученик — внук Тимура, Улугбек (впоследствии знаменитый астроном). Несарт уже очень стар, болен, тяжело ходит. Вначале он изредка появлялся в царском дворце. Жить во дворце со всякими удобствами и привилегиями категорически отказался, а Малцагу говорил: «Уходи, уходи на Кавказ. Ведь там семья». А спустя год: «Совсем испортились, на кавказцев не похожи — азиаты, словно потомки Тимура, теперь вы рабы его богатств».

Потом он вовсе во дворец ходить перестал. Говорил тяжело, Шад-Мульк его лишь раз навещала, иногда — Малцаг и всякий раз сетовал:

— Царица не отпускает, говорит, подожди, подожди еще чуть-чуть.

— Несчастная девочка, — вздыхал Несарт. — Хоть ты уезжай.

— Давай вместе.

— Я куда? — по-старчески ухмылялся Несарт. — У меня там никого нет, а тут моя обсерватория. Да и не дойду. Жду.

— Вот, Шадома тебе передала, щедрые гостинцы.

— Хм, — грустная улыбка старика, — Шадомы нет, есть Шад-Мульк. Бедная девочка!

— Ну, она самая богатая, — возразил Малцаг. — Добилась своего! Отомстила! Правый суд вершит.

— Ничего она не добилась. Суд вершить только Бог. И никто ей спасибо не скажет. Никто ее не вспомнит, над могилкой не всплакнет. Нет у нее детей, нет у нее будущего. Забери ее, уходите, пока не поздно.

— Хе-хе, как царицу забрать?!

— Не царица она, а несчастная девочка. Плохо она кончит.

Сама Шад-Мульк это уже понимает и чувствует. Ее муж, молодой красавец Халиль, уже не юноша-принц, коих немало, а полноправный государь. А государь без наследника — что лилия в пруду, любая волна на песчаный берег швырнет, сразу иссохнет. Халилю нужна детородная царица. Больше ждать он не может. И тогда сама Шад-Мульк подбирает ему наложницу, думает, сына заберет, и все останется как прежде.

Позабыла Шад-Мульк свое рабство, как сама к вершине шла. А ведь она наложницу выбирает, и должна будущая мать всему лучшему соответствовать, как-никак — для царя! А наложница красивая, умная и, главное, очень сильная — молодая она.

Вкусил Халиль эту сладость, с Шад-Мульк сравнил, и понравилось ему сравнивать. Пока не было детей, Шад-Мульк еще держала ситуацию в руках, а потом появился сын, второй. Вот когда позиции ее явно ослабли, Халиль словно угорь выскользнул из ее рук, в другие так и не попал — почти «бесхозный». И с Шад-Мульк он постоянно ссорится. Этим воспользовались враги, заговор давно зрел: связь Малцага и Шад-Мульк продемонстрировали Халилю. Власти Шад-Мульк еще хватило, чтобы Малцага не повесили, посадили в тюрьму.

Шад-Мульк сразу сдала. Вот теперь они убежали бы с Малцагом. Да кто ее отпустит. Халиль — повеса, пьяница, стал, как предки, развратником, в целом — охвостье. Но он не дурак, как и дед, расчетлив, и сквозь опийно-винный сквозняк понимает, что его к власти привела Шад-Мульк, и она, а не он, удерживает власть. А Шад-Мульк, оказалось, без Малцага не может. Она уже чувствует заговор, чувствует, как вожжи неумолимо выскальзывают из ее рук. И тут в ней что-то переменилось. В ней появились две страсти. Первая — желая что-то воссоздать, она начала в самом центре Самарканда строить «Сказку Востока» наподобие той, что в Тебризе. А вторая — стала сумасшедше расточительна. Она очень щедро поощряла свое окружение и охрану, этим продлевая свою жизнь. А по ночам она ездила по городу, и наутро находили целые россыпи драгоценных камней (об этом сообщают летописи). Она швыряла и раздавала деньги, золото, бриллианты. Она отсылала полные мешки на Кавказ, не зная кому и куда. Не с царской, а с баснословной щедростью она опустошала Тимурову казну. Что только она не делала, а гора еле уменьшалась.

Вскоре слухи о расточительстве Шад-Мульк дошли и до Халиля. Он ее избил. Это был конец Шад-Мульк. Но она добилась последнего — умудрилась казну поджечь. Полыхающий пожар был не только знаком, он окончательно сплотил противников Халиля и Шад-Мульк. К Самарканду с войсками подступил Шахрух. Город быстро взяли. Халиля бросили в тюрьму и там же казнили. Шад-Мульк этой участи избежала, потому что, оказалось, уже сошла с ума, ее просто бросили на площадь на поругание.