Александр Васинский - Сады Приапа, или Необыкновенная история величайшего любовника века Страница 15

Лапиков опытным глазом слуги давно научился различать, когда хозяин нервничает из-за женщин, а когда по причине деловых осложнений. На этот счет имелся верный индикатор: интенсивность окраса пятен, выступавших на черепе босса в минуты волнения. Мягкая разжиженная розоватость, быстро переходящая в глухую агрессивную багровость, — это женщины. При этом любовные пятна ползли к темени от заушных выступов зигзагами по затылку. Коммерческие и всякие деловые неприятности вызывали пятна бледные, обескровленные, блеклой цветовой гаммы. Маршрут миграции у деловых пятен был другой — они, как некие ледники, сползали с макушки вниз по всей площади черепа (обтекая лицо) и скрывались в складках шейного платка.

Но сегодня пятна вели себя странно: по цвету они были любовные, а по маршрутам миграции — деловые. И Лапикова осенило: ба! здесь замешаны и женщина, и финансовые виды, и тщеславие… Лапиков вспомнил вчерашний ажиотаж, беготню Юджина, которому босс поручил невыполнимое задание: сделать его, Уда, потомственным дворянином и бароном ко времени встречи с Афродитой. В голову этим выходцам из низов самых низов иногда приходят дерзновенные мысли. Что касается титула барона, то Уд на этом заколдобился только потому, что ему ужасно нравилось слово «баронесса».

Сначала Юджин категорически отказался от задания, заявив, что все эти игры с титулами сплошная пошлость.

— К тому же, — сказал Юджин, — все это претит моим убеждениям.

Босс посмотрел ему в глаза долгим взглядом и спросил его, какой том собрания сочинений у него выходит.

— Четвертый, — сказал Юджин и поехал в Московское Дворянское собрание. Он отстоял двухчасовую очередь. Там с него для начала потребовали такое количество справок, свидетельств, поручительств и т. п., что он понял: задание босса сорвано. Страх сменился стыдом. Он клял себя за интеллигентскую слабохарактерность. При выходе из особняка к нему подошел человек какой-то неопределенной пепельной внешности, представился стряпчим императорского дома и, выслушав его, приободрил.

— Ваша проблема решаема, — сказал он. — За срочность двойная плата.

Юджин заметил у стряпчего на руке наколку якоря, но ему было не до придирок: до свидания босса с Афродитой оставалось всего 27 часов.

…И вот утром по сотовой Лапикову звонит Юджин: можно ехать, все готово, остались маленькие формальности. Лапиков записывает адрес, докладывает боссу.

— Он еще на связи? — спросил Уд.

— Да, — сказал Лапиков.

— Спроси у него: мое генеалогическое древо готово?

— Юджин, босс спрашивает, его генеалогическое древо готово? Понял. Шеф, он говорит, что как раз этим занят. И девизом, и фамильным гербом.

— Молодец. Хорошо. Поехали.

Когда огромный лимузин остановился возле обшарпанного одноэтажного особняка по соседству с прачечной и военкоматом, Уд сразу заподозрил туфту.

— Лапиков! Что это, Лапиков?

Лапиков вынул какую-то бумажку, сверил адрес, все сходилось.

— Это резиденция представителя Его Императорского Высочества, регента и блюстителя Российского престола. Так написано, босс.

Тем временем у подъезда особняка и в маленьком дворике толклись личности, которые сразу не понравились Уду. Богатые прощелыги. Шушера. Мелькнул известный шоумен. И опять мордовороты. Не понравилось Уду и то, что все соискатели дворянского звания подъезжали сюда на иномарках. Откуда-то из полуподвала вышли явно поддатые казаки и с ними такие же ряженые «господа офицеры», видимо, участники будущей «церемонии». Уд увидел в окне Юджина, он с кем-то довольно бурно объяснялся. Это был человек из свиты блюстителя престола, герольдмейстер императорского дома.

Юджин на повышенных тонах наседал на герольдмейстера.

— Как так сорвалось? Мы же договаривались именно о потомственном дворянстве! — почти кричал Юджин. — За такие деньги любую фамилию можно вписать в Готский альманах!

— Не получилось по времени, я пытался, даю слово дворянина, — верещал герольдмейстер.

— К черту ваше слово! Меня из-за вас четвертуют!

— Умоляю… успокойтесь… Я вам предлагаю вполне легитимную августейшую грамоту — вашему клиенту будет пожаловано дворянство и титул. Я и так взял на себя грех…

— Какой еще, к черту, грех?!

— В принципе, я не имею права выдавать документы на титул барона, если клиент не знает французского языка.

— Но вам же за это незнание заплатили пять тысяч долларов!

— Тише, тише, — герольдмейстер пугливо озирался. — Я и так весь на иголках. Я просто разрываюсь на части. Я наложу на себя руки.

С неуместной улыбкой Юджин, глядя на этого человека, вспомнил про странное животное, о котором недавно читал в журнале «Знание — сила». Это несчастное существо природы называлось по-латыни bulldog-ant и принадлежало к одному из видов австралийских муравьев. Эти агрессивные существа как бы воплощали собой трагедию раздирающих их внутренних противоречий. Неуживчивость с собой могла кончиться для них смертельно. Если муравья раздирали на части, то голова с челюстями начинала борьбу с собственным хвостом, а тот, в свою очередь, отражал нападения головы своими выпадами и уколами.

Герольдмейстер, недовольный собой, готов был, кажется, размозжить себе голову руками. Наконец, усилием воли (или привычки) он унял в себе эмоции саморазрушения и быстрым движением положил перед Юджином какой-то каталог.

— Что это?

— Это образцы фамильных гербов и девизов. Не угодно ли взглянуть?

Юджин полистал фолиант, ткнул пальцем.

— Что там?

— Вот это — «Non sine labore».

— «Ничего, кроме труда»… — кисловато повторил герольдмейстер. — Вы уверены? Не очень ли приземленно, господин Манкин? Не хотите вот этот девиз, номер 87 — «Habeas corpus tuum» — «Располагай своим телом»? Или вот под № 101 — «Vive ut vivas», а? «Живи, чтобы жить». Намного веселее, а стоит столько же.

— Хорошо. Пусть будет № 87. Внесите в счет. А герб можно вот этот. Спинка горностая, три белые лилии на голубом…

— Извините, господин Манкин… Это ваш клиент вон там стоит, на вас смотрит?

Дернувшись шеей, Юджин увидел зрящее на него свирепое лицо босса.

— Боже мой, он давно тут стоит?

— Уже минут семь, — сказал герольдмейстер. — Ия скажу вам, господин Манкин, что этот герб ему совершенно не подходит. Какие белые лилии, когда ваш клиент, прости Господи, конь с яйцами!

— Что-о? Вы в своем уме, герольдмейстер? Что вы такое несете?..

— Ну, простите, простите… Знаете, от этих новых дворян голова идет кругом…

…Грянул туш. Парадный лакей громким, хорошо поставленным голосом пригласил всех в залу. Босс стоял возле лимузина и не двигался с места.

— Это самая настоящая «кукла», Лапиков, — сказал босс. — Я не барон, но я не дурак. Это самая настоящая дешевка.

Он вдруг замолчал, схватился за ручку дверцы лимузина.

— Что? Телевидение?

И скрылся в салоне.

— Мотай отсюда быстрее, мудак! — крикнул он шоферу.

Минут через семь брошенный Манкин звонил ему по сотовой.

— Ты знаешь, я много раз был тобой доволен, Юджин, — перебил его Уд. — Но с этим дворянством ты схалтурил. Во-первых, Лапиков говорит, что этот блюститель российского престола — самозванец. Как его, Лапиков? А? Ну как? Тем более. Где ты его откопал? Не надо никаких оправданий… А что это было за телевидение? Ты вызывал? «Времечко»? Ну, Манкин, ты меня подставил. Я от тебя такого не ожидал, такую «куклу» ты мне подсунул.

— Какая «кукла», босс! Десять тысяч баксов наличными!

— Вот именно, — отрезал Уд. — Есть вещи, которые не продаются и не покупаются. А здесь какой-то эксченч. Что-что, а блатное дворянство мне не нужно.

Он бросил аппарат на колени Лапикову. Юджин что-то продолжал говорить, но Уд кивнул Лапикову, чтобы выключил связь. Лимузин бесшумно катил по центру. По ту сторону тонированных стекол плыли Александровский сад, краснокирпичное здание Музея В. И. Ленина… Развернулись у Большого, двинули по Тверской, налево, к Арбату.

— Ну и морды там были… — брезгливо сказал босс. — Налей ванну. Хочу отмыться.

— Что? — не расслышал Лапиков.

— Ванну, говорю, налей барону, холоп! — крикнул с хитринкой босс и захохотал, сбрасывая с себя накопившееся напряжение. — А потом, Лапиков, отвези меня в казино. Мне надо расслабиться. Скажи мне, Лапиков, почему я люблю прожигать деньги в казино, а?

Лапиков подумал и сказал:

— Потому что эти деньги, босс, — улики.

Уд посмотрел на Лапикова и зауважал его.

Да, это был первый прокол Манкина за время службы у босса. Поэтому, когда поехали в Дом журналиста на презентацию фирменного ликера второго поколения, Юджин старался всячески вернуть расположение шефа после прокола с псевдодворянством. И ему, похоже, это удалось. Презентация прошла отлично, на халяву съехался весь репортерский цвет. Уд произнес блестящую речь, которую процитировали некоторые газеты. Потом в отдельных кабинетах провели успешные переговоры на поставку ликера в ряд стран СНГ. За обедом в своем узком кругу (босс, Лапиков, Юджин, постельничий, два-три эксперта) обсуждали итоги первой половины насыщенного событиями дня. Юджин время от времени что-то записывал.