Монахиня Евфимия - Испытание чудом. Житейские истории о вере Страница 15

Чрезвычайно любезный и приветливый с богатыми покупателями, дядя исподлобья уставился на Ямвлиха. Похоже, он принял моего странного спутника за нищего. А нищих дядя на дух не переносил. И с бранью гнал их прочь от своей лавки. Ибо был убежден: то, что подано нищему – выброшено на ветер. А мой дядя был человеком бережливым.

Я уже собирался объяснить дяде, что Ямвлих – не нищий, а больной. Однако безумный юноша опередил меня.

– Здравствуй! – обратился он к дяде. – Я бы хотел купить у тебя хлеба на семерых человек. Вот деньги.

С этими словами он протянул дяде серебряную монету. Тот взял ее… и изменился в лице. Некоторое время он пялился на сребреник, а потом заговорил так почтительно и любезно, словно перед ним стоял человек, одетый не в рубище, а в шелк и пурпур:

– Вот ведь незадача какая: разменять нечем! Придется сбегать к соседям… Не обессудь, господин хороший, подожди – я мигом вернусь!

С этими словами он протянул дяде серебряную монету. Тот взял ее… и изменился в лице

За время житья у дяди я уже успел убедиться: он лебезит лишь перед тем, от кого надеется получить какую-либо выгоду для себя. И поступает так только до тех пор, пока этот человек ему нужен. Поэтому, стоя у прилавка рядом с ничего не подозревавшим Ямвлихом, я украдкой следил за дядей. Сперва он направился к лавке фруктовщика Мины. Пошептался с ним о чем-то, указывая на нас с Ямвлихом. Протянул ему злополучный сребреник. Мина повертел его в руках, понюхал, попробовал на зуб, покачал головой. После чего, в свою очередь, наклонился к дядиному уху. Затем они вдвоем пошли к лавке Мелетия, торговца маслом. Опять показ загадочной монеты, настороженные взгляды в нашу сторону и перешептывание… И вот они, теперь уже втроем, стучат в ставни лавки мясника Гервасия… Ох, не к добру все это! А Ямвлих стоит себе спокойно возле нашей лавки и ждет возвращения дяди. Что ж, вот и он – а с ним трое наших соседей! Господи, что же будет?!

Увидев перед собой не одного, а сразу четырех лавочников, Ямвлих испугался не на шутку.

– Прошу тебя, – обратился он к дяде. – Возьми эту монету себе, мне не нужно сдачи.

– Что я вам говорил! – воскликнул дядя, и в его голосе слышалось торжество человека, получившего доказательство своей правоты. – Вот ты, братец, себя и выдал! Честный человек так просто со своими деньгами не расстанется! Значит, ты эту монету украл! А ну признавайся – у кого стащил?

– Постой-ка, сосед… – глубокомысленно промолвил Мина. – А что, если он ее не крал?

– И откуда ж тогда он ее взял? – насмешливо пробасил мясник Гервасий, первый силач на нашей улице, способный одним ударом свалить с ног быка. – У папеньки с маменькой? Скажешь тоже! Выдумщик!

– А ты – дурак! – парировал Мина. – Монета-то ранешняя… Такие в старых кладах люди находят. Что если этот парень тоже клад откопал?

– И что с того? – замялся Гервасий и поскреб пятерней затылок.

– А то, что головой думать надо! – торжествующе закончил Мина. – Послушай, сынок! – ласково обратился он к Ямвлиху. – Ты ведь и впрямь нашел клад, да? Так вот: отдай-ка ты его нам. Мы никому ничего не скажем. И тебя отпустим. Ну что, согласен?

Расширенными от ужаса глазами Ямвлих глядел на хитрого старика. И молчал.

– А если не отдашь – отведем тебя к судье! – продолжил Мина. – И он велит тебя пытать. А потом посадит в тюрьму – и сгниешь ты там заживо. И клад твой зазря пропадет. Так что лучше отдай его нам, пока не поздно… Чего молчишь? Язык проглотил? Эх, да что с тобой церемониться… Вяжите его, братцы! Жаль мне тебя, парень! Пропадешь ты по собственному упрямству! Мы-то тебе помочь хотели… Что ж, пеняй на себя!

Ямвлих не проронил ни слова. Он молчал и тогда, когда Гервасий вязал ему руки его же собственным поясом. И после, когда мой дядя и наши соседи-лавочники волокли его по улицам на веревке, осыпая бранью и ударами. По пути к ним присоединялись все новые и новые люди, решившие поучаствовать в расправе над пойманным вором…

Над моим названым братом, за которого я не осмелился заступиться.

Тем временем впереди показались купола, увенчанные крестами. Значит, мы подошли к главной площади нашего города, где стоит собор в честь Царицы Небесной. Ведь кто не знает, что наш Ефес называют городом Божией Матери! Именно у нас Она жила после вознесения на небеса Своего Божественного Сына, окруженная заботой младшего и любимейшего Его ученика – святого апостола Иоанна Богослова. Ходила по нашим улицам… может быть, и по той, где стоит дядина лавка. Некоторые даже утверждают, будто на самом деле Она преставилась не в Гефсимании, а у нас, в Ефесе. И главный храм нашего города посвящен Ей. Вон, как сверкают на солнце его золоченые кресты!

Наш Ефес называют городом Божией Матери! Именно у нас Она жила после вознесения на небеса Своего Божественного Сына

Но что с Ямвлихом? Почему он смотрит на них с удивлением и ужасом? Или он изумлен тем, что на расправу его волокут земляки и единоверцы?

Но это-то как раз не чудо – именно так оно и бывает. А вот если бы Господь спас Ямвлиха от расправы – это было бы и впрямь чудо чудное! Потому что такого не может быть!

И все-таки чудо случилось. Нашему градоначальнику, господину Никифору, уже донесли о поимке юноши, пытавшегося расплатиться в одной из ефесских лавок древней монетой. И он потребовал привести к нему и оного юношу, и человека, обнаружившего злоумышленника. А мой дядя заявил стражникам, на которых было возложено исполнение этого приказа, что злоумышленника привел в его лавку племянник. Может быть, они даже в сговоре друг с другом… В итоге перед градоначальником предстали я и Ямвлих.

По правде сказать, я очень боялся… не столько за Ямвлиха, сколько за себя. В самом деле, вдруг я ошибся, приняв этого юношу за сумасшедшего? В то время как он – хитрый преступник, прикидывающийся дурачком, чтобы сбивать с толку сыщиков и чтобы обманывать простаков вроде меня. Чего доброго, меня еще сочтут его соучастником! Ох, и в недобрый же час я встретился с этим Ямвлихом! Век бы его не видать!

Градоначальник приступил к допросу не сразу. Сначала он долго и пристально рассматривал злополучную серебряную монету. Потом показал ее владыке Стефану. Тот пригляделся, удивленно покачал седой головой, после чего перевел взгляд на нас с Ямвлихом…

Но как вовремя здесь оказался наш владыка! Ведь о его мудрости и милосердии знает весь Ефес! Говорят, будто он не отказывает в помощи никому – даже тем, кто, по всеобщему мнению, ее недостоин. Значит, есть надежда – он разберется в происшедшем и убедит господина Никифора отпустить меня. Ведь я ни в чем не виновен! Я всего лишь жертва преступного обмана. И собственной доброты. Оттого-то я и не догадался, что передо мной не беззащитный безумец, достойный жалости, а коварный преступник, достойный самой суровой кары!

– Где ты взял эту монету? Отвечай!

Ямвлих, словно затравленный зверек, переводил взгляд с градоначальника – на епископа, потом – снова на градоначальника. И молчал, как немой. Так и не дождавшись ответа, господин Никифор задал ему новый вопрос:

– Ты и впрямь нашел клад? Эта монета – она оттуда? Где этот клад?

– О каком кладе ты говоришь? – пролепетал Ямвлих, наконец-то обретший дар речи. – Я не знаю никакого клада. Эту монету я взял в отцовском доме. У нас в городе все деньги такие.

– Тогда откуда ты?

– Мне сказали, что этот город – Ефес. Тогда я отсюда…

– Хорошо, – промолвил градоначальник. – Положим, ты и впрямь отсюда. Тогда кто твои родители? Сейчас ты признался, что у тебя есть отец. Назови его, и мы тотчас же пошлем за ним. Как только он подтвердит, что ты говоришь правду, мы отпустим тебя. Я обещаю тебе это.

К моему удивлению, Ямвлих явно не боялся быть разоблаченным. Скорее, он обрадовался возможности оказаться оправданным.

– Тогда пошли своих людей к господину Апеллию Сенцию! – воскликнул он. – Это мой отец. Его дом – третий сверху на горе напротив капища Адриана[29]. Впрочем, нет… отец тут ни при чем… Лучше пусть твои люди сходят на улицу Куретов. Там есть один дом – у него на фасаде барельеф с крылатой Победой. А рядом стоит другой дом. У него на крыльце нацарапан круг, а в нем – восьмиконечная звезда. Там живет моя тетка Целестина Сенция. Господи… – голос Ямвлиха дрогнул, – как же я мог забыть! Ведь она теперь в Царствии Христовом, и скоро я встречу ее там. Тогда найдите Артемия Аллия…

– Я не знаю этих людей! – гневно прервал его градоначальник. – Не прикидывайся дурачком, юноша, и не надейся обмануть меня. Император, изображенный на этой монете, жил почти двести лет назад. И при этом ты утверждаешь, что взял эти деньги в отцовском доме! Сколько же тогда лет должно быть твоему отцу?! Сто? Двести?! В то время как тебе самому нет и тридцати… Говори правду! Иначе я вынужден буду допрашивать тебя с пристрастием, пока ты не признаешься во всем…