Ион Деген - Голограммы Страница 15

Все разъяснилось во время проводов в аэропорту.

Он не мог представить себе, что люди, в стране исхода ненавидевшие пропаганду, сами станут пропагандистами сионизма? Но еще хуже, что объектом этой пропаганды мы сделали его, нашего самого большого друга.

Могли ли мы до этого додуматься?

ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ

В два года и десять месяцев, когда сын произнес эту фразу, у него был уже изрядный список изречений. Можно было догадаться, почему он так высказался. У всех детей папы как папы. А у него — папа с палочкой.

В этом возрасте сын уже осознал непродолжительность некоторых отклонении от нормы. Поэтому фраза «Когда папа отхромается…» прозвучала логично, хотя и забавно.

Прошло много лет. Сын стал специалистом в области, оперирующей процессами в пространстве и во времени. Сейчас он просит Бога, чтобы папа как можно дольше не отхромался.

НОВЫЕ ГОЛОГРАММЫ

Книга «Голограммы» — сборник более ста маленьких рассказов- вышла в свет в 1996 году. Первый из рассказов — «Придурок» — был написан в 1946 году.

Я считал, что с изданием книги появление маленьких рассказов закончится. Но — удивительное дело! Они продолжают рождаться!

На второе, дополненное, издание «Голограмм» я не надеюсь. Поэтому посчитал уместным поместить рассказы, появившиеся после 1996 года, в электронную версию книги.

Рассказы — как рассказы. Хоть и маленькие.

КУХНЯ

Завершились десять лет пребывания в аду. Десять лет существования в кухне родительской однокомнатной квартиры. Кухню превратили в комнату. В ней она ютилась с мужем и маленьким сыном.

Несопоставимо страшнее была моральная обстановка. Беспрерывная война между зятем и тещей.

И вот, наконец, счастье! Она получила двухкомнатную квартирку. Девятый этаж нового дома на самой окраине. Но была и своеобразная компенсация: дом примыкал к опушке леса. Перевезли свой нехитрый скарб: тахту, стол, два стула, раскладушку, на которой спал сын и разваливающийся фанерный шифоньер.

Вместе со счастьем два инженера немедленно ощутили, что без кухонной мебели им не обойтись. Муж уехал в Сибирь подработать на стройке. А она, выстояв несколько ночей в очереди, сумела приобрести кухню. Оплатила даже доставку.

К сожалению, в день, когда должны были привезти кухню, испортился лифт. Увы, в новом доме постоянно случались перебои — то с лифтом, то с электричеством, то с водой.

Два грузчика взмыленные втащили кухню на девятый этаж и сейчас вопросительно взирали на хозяйку. Доставку она действительно оплатила. И все же вопросительные взоры не нуждались в оглашении. Беда только — у нее не было ни копейки. Она надеялась завтра на работе занять десятку до получки.

— Ну хоть выпить чего найдется? — Спросил грузчик.

— Нет ничего, — с трудом выдавила она из себя, безнадежно разведя руки.

— Хозяюшка, так хоть воды дай напиться.

И тут она заплакала. С утра прекратилась подача воды. Она не знала этого и не запасла воду.

НАРУШИТЕЛЬ

Он всегда пересекал осевую линию, выезжая на работу из двора и поворачивая налево. Чтобы соблюсти правила дорожного движения, надо было повернуть направо, доехать до площади и там развернуться. Но какого черта!

Однажды его застукал автоинспектор.

— Так, гражданин. Нарушаете?

— Нарушаю. И буду нарушать. Вот тебе, младший лейтенант, трояк. Ты всегда можешь получить его в восемь часов утра, когда я еду на работу.

Автоинспектора это устраивало. Свой трояк он получал дважды или трижды в неделю.

Но всему приходит конец. Однажды нарушитель увидел, как рядом с его домом рабочие наносят краску на поблекшую осевую линию.

— Ребята, хотите пол-литра?

— А кто не хочет?

— Тогда вот здесь, против выезда, сделайте прерывистую линию.

На следующее утро он выехал из двора и, как обычно, повернул налево.

Автоинспектор уже приготовился получить свой навар. Но автомобиль не остановился. Вернее, не остановился рядом с младшим лейтенантом, а метрах в двадцати дальше.

Бывший нарушитель вышел из автомобиля и неторопливо направился к обалдевшему автоинспектору.

— Чего вы здесь, товарищ младший лейтенант?

— Как чего? Нарушаете?

— Что нарушаю, товарищ младший лейтенант?

— Как что? Осевую линию.

— Какую осевую линию, товарищ младший лейтенант? Посмотрите внимательно. Тут прерывистая. Но так и быть. Вот вам трояк на прощание.

— Вот жиды! — в сердцах подумал автоинспектор.

Возмущение его было объяснимо.

Но почему он употребил множественное число? Мзду-то он перестал получать только от одного жида.

ДЯДЯ ИЗ ДРУГОЙ ГАЛАКТИКИ

Очень богатый дядя из Лос-Анджелеса приехал в Одессу в гости к племяннику Несмотря на постоянные временные затруднения, племянник оказывал капиталисту неописуемое гостеприимство. Затруднения возникали не на гастрономической почве. Даже не на идеологической.

Племянник не жаловал социалистическую систему. Просто иногда дяде невозможно было объяснить вещи, которые четырехлетним сыном племянника воспринимались как очевидные.

— Не могу понять, — сказал как-то дядя, — в магазинах либо пусто, либо ужасное убожество, а люди на улице неплохо одеты.

— Покупают на барахолке, — объяснил племянник.

— Что значит «на барахолке»?

— Понимаешь, Одесса — портовой город. Моряки привозят из-за границы всякое барахло и продают его на барахолке.

— Покажи мне эту барахолку.

Барахолка произвела на дядю ошеломляющее впечатление. Плотные ряды продающих. Плечо к плечу. Между покупателями не протолкнуться. Дядя обратил внимание на пожилого мужчину, покорно держащего на уровне груди пару туфель.

— Это у него образец?

Племянник с сожалением посмотрел на дядю.

Как это такой бестолковый человек сумел заработать свои миллионы?

СВЕТООЩУЩЕНИЕ

Фима задумался и проехал на красный свет. Мощная трель милицейского свистка захлестнула его, как аркан на шее мустанга. С повинной и тремя рублями в руке Фима направился к автоинспектору.

Лейтенант уставился в Фимин шнобель, будто бы не замечая приготовленной взятки.

— Так. Так что вы сделали?

— Виноват, товарищ лейтенант, нарушил.

— Я спрашиваю, что вы сделали?

— Ну, я же говорю: нарушил.

— Что нарушили?

— Ну, поехал на красный свет.

— На какой?

— Ну, я же говорю: на красный.

— На красный? Чего же вы суете мне зеленую?

Фима спрятал в карман трояк, извлек десятку и вручил ее автоинспектору.

— Это правильно, — сказал лейтенант. — Если садишься за руль, надо различать цвета.

НОКАУТ

Фима был неважным водителем. Может быть потому, что он владел «Запорожцем». А запорожцы, как известно, не жаловали лиц Фиминой национальности. К тому же, его шнобель почти касался ветрового стекла автомобиля.

И все-таки трудно уверить, что именно Фима был виновен, когда в щель между его драндулетом и шикарным ЗИЛом, выплывшим из-за угла, с трудом можно было протиснуть лезвие безопасной бритвы.

Фима и амбал за рулем ЗИЛа, полтора центнера с квадратной ряжкой и вздернутым носом, примерно, четвертой частью Фиминого шнобеля, одновременно обрушили друг на друга водопады отборнейшего мата. Следует заметить, что Фимин словарный запас, если это можно называть словами, даже несколько превосходил таковой у представителя коренной национальности.

Дуэль приняла затяжной характер. И тут Фима вдруг выпалил:

— Ты, жидовская морда!

Полтора центнера осели. Из открытого рта амбала не вырвался даже выдох.

Фима сдал назад, со скрежетом переключил передачу и с победным видом рванул вперед мимо замершего в ступоре лимузина.

СКРОМНЫЙ АВТОИНСПЕКТОР

Борис проезжал нерегулируемый перекресток по всем правилам. Даже не зная, притаился ли где-нибудь автоинспектор, даже если на расстоянии километра с одной и другой стороны не было намека на автомобиль, он покорно останавливался на знак стоп. Остановился и сейчас на пустынном шоссе. Отсчитал пять секунд и поехал.

За перекрестком внезапно возник автоинспектор и жезлом приказал остановиться. Остановился. Открыл окно и терпеливо ждал, пока автоинспектор вперевалочку шествовал к автомобилю.

Подошел. Взял под козырек.

— Смотрю я на вас, и должен сказать, что еще не видел более дисциплинированного водителя. Ну хоть бы раз нарушили! Так ни разу. Но хоть бы плюнули в мою сторону.

Борис улыбнулся, вытащил из бумажника трояк и молча вручил его автоинспектору.

Автоинспектор тоже улыбнулся и взял под козырек.

Что ни говорите, а трояк лучше плевка.