Петер Розай - Мужчина & Женщина Страница 15

Она только улыбнулась, и все.

Длинные строчки городских улиц открывались перед ней одна за другой. Иногда мимо с грохотом проезжала ненужная уже, по сути, снегоуборочная машина.

Чем ближе она подходила к черте города, тем свежее, прозрачнее становился воздух. Туман словно оставался в плену у городских домов, фабричных труб и оград. Над равниной, постепенно открывавшейся взору, он напоминал о себе лишь тонкой пеленой, клубившейся по краям и в просветах и готовой вот-вот раствориться в солнечном свете.

Теперь Альмут шла вдоль реки. В зарослях кустарника нахохлились черные дрозды. По реке катились волны, темные, с искрящимися гребешками. Гребешки ломались и, ломаясь, шипели. Солнечные лучи размыли туман, как бы вобрав его в свой поток.

Тонкая облицовка инея везде раскололась, и от растений начал исходить аромат.

Она дошла до места, где в реку впадал канал. Он шел от бойни и нес с собой пятна жира и крови, которые не смешивались с речной водой. Чуть ниже по течению Альмут увидела рыбака, сначала он даже не заметил ее, так был увлечен своим занятием. Это был тот самый мужчина, которого Сюзанна несколько лет назад устроила на место каменщика.

Альмут его окликнула.

Некоторое время они вели разговор:

Ваша жена наверху, в поселке? — спросила Альмут.

Она взяла ребенка и поехала в город, к врачу.

Я бы хотела к ней зайти!

Мужчина показал Альмут рыбу, которую он поймал.

Просто не верится, что здесь еще может быть рыба.

Альмут взяла в руки одну из рыбок: она была голубоватая и толстая, с прозрачными губами.

И что, она вкусная? — спросила Альмут.

Хорошего мало, сказал мужчина, но есть можно.

Они засмеялись.

Вместе они поднялись по склону наверх. Берег реки и долина курились на солнце.

Когда они подошли к бараку, мужчина пригласил Альмут на чашку чая, чтобы согреться и, поскольку мужчина ей понравился, она согласилась.

У мужчины было худое безбородое лицо. Руки, грудь, ноги — все в нем дышало силой. Его голос звучал уверенно. Глаза были маленькие, глубоко спрятанные в складках кожи, нос — короткий. Мужчина был намного старше Альмут, но еще не старый. Он придвинулся к ней совсем близко.

Свою рыжеволосую красавицу Мюраду увидеть больше не удалось. Произошла какая-то ошибка, о которой Мюрад сожалел. Она избегала свиданий, и он никогда больше ее не встречал. Его это обижало, почти выводило из себя. С другой стороны: Женщин было так много! И разве не был он обязан чем-то и этой, одной из многих? — Он задумчиво облизнул губы; и в этом тоже проскользнула нежность.

Мюрад шагал, расстегнув пальто, по берегу большого пруда, целого озера. Он никуда не спешил: Вчера он до поздней ночи просидел за письменным столом. Над озером пролетал холодный, и все же как будто бы подогретый чем-то изнутри, ветер. Дорожки раскисли, и прошлогодние листья зашелестели на деревьях. Прежде чем сделать шаг, Мюрад высматривал сухое место и время от времени ему приходилось идти на цыпочках. Лед на озере таял; он выглядел как слой испортившегося сала, потемневший и пористый. — Что расстроило Мюрада? Был ли то ветер, шепот голых ветвей, зеленые островки, разбросанные тут и там по изогнутому берегу?

Как мне надоело быть одному.

Он подошел к большой луже и стал рассматривать себя в ней: он ведь выглядит хорошо! В самом деле! Он даже почувствовал какое-то возбуждение: Вот оно, его открытое честное лицо с распухшим носом! С мешками под глазами! Вот его рот, который умеет улыбаться так многообещающе. Вот пучки волос на висках, похожие на маленькие рожки. — Он погрустнел: Глаза ему не понравились. Еще совсем раннее утро, сказал он себе, и вообще: Человека воспринимают всего целиком! И он расправил плечи. Воспоминания о прежних победах пришли ему на помощь.

И почему только так трудно с женщинами? — Ветер сдул отражение в луже, быстрая рябь пробежала по воде.

Широкий и кряжистый, стоял Мюрад посреди буйной оттепели, задумчивый взгляд устремлен в землю, руки сцеплены за спиной: Расколотые льдины выставили ему навстречу свои молочно-белые, потрепанные морды.

Нужна ли ему женщина вся целиком?

Пожалуй, скорее нет. Он покачал головой: И почему это женщин всегда надо принимать целиком! Все эти их разговоры и смешки, взгляды, тонкие, нервные пальцы; стук каблучков — нет, этого он не хотел.

Немного дальше на пологом склоне дети пытались кататься на санках. Снега уже было совсем мало, санная колея измазана землей. Наверху стояли матери, болтали и переминались с ноги на ногу.

Матери! На них были разноцветные шубы, и выглядели они как медведицы. — Мюрад вздохнул, отвел взгляд и плюнул. Он медленно побрел по берегу, устремил блуждающий взгляд на озеро. Где-то там была середина. Там самое глубокое место. — Если бы можно было просто иметь середину!

Перед мысленным взором Мюрада проплыли в глубине великолепные рыбы, светлые и сверкающие, с коронами на головах.

Как случилось, что немногим позже он вошел в здание агентства и дал объявление во все газеты? Этого мы не знаем. Было ли это мгновенное решение? Или осуществление давно задуманного плана?

Немного нервничая, Мюрад толкнул дверь агентства. Он поднял воротник пальто и быстро оглянулся.

Мужчина в окошечке ухмыльнулся, когда Мюрад продиктовал ему текст объявления. Потом, просовывая в окошечко деньги, ухмыльнулся и Мюрад.

Он закрыл за собой дверь и торопливо пошел в канцелярию.

Разные женщины вертелись у него в голове или, вернее, части женщин: обвисшие груди с сосками, жирные бедра, голые пальцы ног.

Значит, так!

Затем Мюрад работал много часов подряд, как привык в последние годы. По нескольким делам он вынес положительное решение, по другим — отрицательное. Он поскреб себе подбородок. Один раз заглянул начальник канцелярии, чтобы кое-что обсудить.

Должен заметить, что вы очень переменились, сказал он как бы между прочим.

Костяшками пальцев он постучал по стопке документов. Мюрад слегка приподнялся со стула.

После работы он поехал домой, наспех перекусил и тщательно оделся. У него был билет в оперу; теперь он бывал там часто, с маленьким биноклем на груди.

В опере, которую давали на этот раз, речь шла о короле, жившем в роскоши и великолепии.

После увертюры на пустую сцену, украшенную лишь несколькими пальмами, вышел великий визирь. Он запел о высоких достоинствах своего повелителя, о блеске его царствования.

Тут появляется король: Из его дуэта с визирем становится ясно, что при всем своем богатстве и власти он несчастен: Ему чего-то недостает, но чего — он не знает.

О, помогите мне, помогите!

Теперь декорации меняются, на сцене — базарная площадь: Попугаи, фрукты, украшения. Входят королевские гонцы. Король приказал, чтобы по всему королевству искали ту вещь, которой ему недостает.

Что вы продаете, красавица-торговка?

Однако, сколько ни ищут, не могут найти той вещи, которую король не знает. Так докладывает великий визирь. Король сидит, безмолвный и печальный.

Снова меняются декорации: Народ жалеет своего несчастного короля. Вывешивают траурные полотнища.

Откуда же придет помощь? Женщины пытаются развлечь своего повелителя. Женщины тихо переговариваются. Взгляд короля падает на юную рабыню:

Она плачет.

Скажи, дитя, отчего ты плачешь?

Оставшись один, король готов признаться себе в том, что, глядя на юную рабыню, он ощутил нечто такое, чего не испытывал еще никогда; но он борется с этим чувством.

Какой я глупец!

Ночь. Покои короля: является демон! — Король пробуждается, бросается на демона: Они борются.

Это страшная борьба. Они борются час за часом, пока, наконец, демон, наполовину дьявол, наполовину — пламенный серафим, не побеждает последним усилием. В свете наступающего утра король узнает своего победителя: это он сам. Он проливает слезы и поет. Затем король подходит к окну. Снаружи, в солнечном саду, резвятся женщины. Одна только юная рабыня печальна: протяжная, жалобная песня. Король слушает.

И как слушает!

Мюрад вышел из театра. Мюрад протиснулся сквозь шумную, нарядную толпу. На лестнице он чуть не поскользнулся. Спектакль развеселил его; но и привел в раздражение: да, если бы это было так просто! Детская сказка! — Он качает головой, прячет руки в карманы пальто. И идет по улице вниз: предоставим ему идти.

Об авторе

ПЕТЕР РОЗАЙ родился в 1946 г. в Вене; доктор юриспруденции, в течение полутора лет — личный секретарь венского художника Эрнста Фукса, затем глава небольшого издательства. С 1972 года — профессиональный писатель, живет и работает в Вене. Лауреат нескольких литературных премий.

Проза: «Участки местности» (1972), «По методу колебаний» (1973), «Пути» (1974), «Проект безлюдного мира. Проект бесцельного путешествия» (1975), «Клоц говорит со своим адвокатом» (1975), «Течение мыслей в голове» (1976), «Кем был Эдгар Аллан» (1977), «Отсюда туда» (1978), «Зовите меня Томми» (1978), «Франц и я», «Хроника попыток стать сказочником» (1979), «Горные пастбища» (1979), «Скорое счастье» (1980), «Новая проза» (1981), «Млечный путь» (1981), «Путешествие, не имеющее конца. Записные книжки» (1982), «Комедия» (1984), «Мужчина & женщина» (1984), «15 000 человеческих душ» (1985), «Облака» (1986), «Восстание» (1987), «Наше описание ландшафта» (1988), «Ребус» (1990), «Человек, который хотел умереть и еще одна старая история» (1991).