Марта Кетро - Книга обманов Страница 16

— Видишь ли, это несуществующие толстухи. Нет, худо-бедно ролики работают, но мужикам мешает сознание, что это всего лишь цифровые картинки, за ними нет живых женщин. В то время как вид настоящей Марджори Касас даст умопомрачительной эффект! Ладно, можешь начать с откровенных фоток, я и не думал делать из тебя порнозвезду так сразу.

— Ещё чего.

— Покажи им хотя бы сиськи!

— Друг мой, — ласково сказала Мардж, — идите в жопу. Сейчас!

— Ладно-ладно, не кипятись и подумай.

Она ещё не решила, разозлиться ей или рассмеяться, когда из своего угла выбрался внимательный блондин.

— Мне нравится, как вы держитесь. И этот ход с креслом был очень ловкий — сразу понятно, кто здесь главный, а кто пришёл на поклон.

— Спасибо. Наверное, нужно спросить, для чего вы хотите использовать мои фотографии, — больше, кажется, ничего от меня не требуется.

— Не угадали, Марджори, я интересуюсь вашим мозгом.

— Не в физическом смысле, надеюсь? Никаких пункций для опытов?

Блондин негромко, но искренне засмеялся:

— Они вас немножко затравили, да? Чувствуете себя мясом?

— Ох да. «Немножко» — не то слово.

— Не бойтесь, я не по этой части. Коротко говоря, моя сфера — формирование общественного мнения в интернете. Вы много времени проводите в сети?

— Да, и она кажется совершенно аморфной и неуправляемой.

— Это комплимент моей работе, спасибо. Всякого рода стихийные флэш-мобы; шокирующие факты, которые обнародуются в каком-нибудь крошечном частном блоге, а потом непостижимым образом разлетаются по всему миру, круша репутации; внезапная поддержка населением непопулярных решений правительства… — сталкивались когда-нибудь с такими удивительными явлениями?

— Конечно. И это — вы?

— Да. Большая часть «неуправляемых» процессов тщательно контролируется.

— Серый кардинал… И чего вы ждёте от меня?

— Нужных слов в нужный момент. У вас ведь есть блог? И к нему сейчас приковано самое пристальное внимание. Если Марджори Касас обронит пару слов по какому угодно поводу, это произведёт потрясающее впечатление.

— Хотите, чтобы я, между прочим, писала о «невероятных сырках от sweety-kitty»?

— Зачем же так грубо. Разве что пожелаете легко заработать кучу денег, но я полагаю, для этого у вас найдётся много других способов. Например, фото. — Он съязвил, и Мардж это понравилось. — А я предлагаю настоящую власть над умами, а не только над членами. Ваша фраза — и одна фирма разоряется, а другая богатеет. Или где-то меняется правительство…

— Заманчиво. Но есть один вопрос.

— Слушаю.

— Вся история со мной: появление новости с фотографией в интернете, мгновенное опознание, массовая истерика, разгоревшаяся менее чем за месяц, — к этому вы тоже имеете отношение? — И она посмотрела ему в глаза.

Он ответил абсолютно честным взглядом:

— Нет. Ни малейшего. Всё развивалось спонтанно, самым естественным образом. Поверите ли, сам удивился.

Мардж с пронзительной ясностью поняла, что он врёт, а собеседник, в свою очередь, увидел, что она догадалась.

— Не буду на вас давить, Марджори, подумайте.

Она кивнула и потом ещё несколько мгновений глядела

в спину человеку, который сломал её жизнь, чтобы получить новый инструмент управления. Нет, нет, не он виноват во всём этом, точнее, не только он. Но руку приложил.

Возникло ощущение, что главный разговор сегодняшнего дня уже состоялся. Но следующий собеседник ждал своей очереди. Благообразный мужчина с повадками дородного и осанистого босса, лишившись привычных габаритов, производил странное впечатление. Неловкость он маскировал просторным плотным костюмом с ватными, как показалось Мардж, плечами.

Он первым делом поинтересовался её вероисповеданием. Она считала дурным тоном обсуждение этого вопроса всуе.

— Дитя, со мной не грешно поговорить о религии. Я возглавляю Великую всеамериканскую экуменистическую церковь Христа.

«Сектант, что ли?» — подумала Мардж.

— Нет, мы не секта.

«Ой, мысли читает».

— И мыслей не читаю, но это первое, что приходит в голову людям, далёким от религиозной жизни. Многие и не заметили, что десять лет назад наряду с объединением Канады, Мексики и США в Североамериканский Союз произошло и слияние Церквей. Мы собираем под крыло истинной веры всех христиан, точнее, христианских лидеров, которые приводят за собой паству. Американские католики, протестанты, православные, иеговисты, мормоны… не стану перечислять всех, чтобы не утомлять вас. Деятельность наша не слишком явная, но уверяю, страна пережила бы Изменение с большими потерями, если бы мы не были едины…

— И чем я могу помочь в этом великом деле?

— Во-первых, заявить о своей принадлежности к христианам.

— А во-вторых?

— Не вовлекаться во всякого рода культы — ислам, буддизм, иудаизм, да мало ли кто попытается покуситься на вашу бессмертную душу из корыстных побуждений!

Мардж пообещала подумать.

«Да что же это, то в бордель, то в монастырь зазывают…»

Она выдохлась и вполуха выслушала очень серьёзных людей — энергетика, военного, ещё какого-то банкира. В конце концов поднялась и во всеуслышание заявила:

— Господа, прошу меня извинить, но я слишком устала и несколько потрясена свалившимися на меня перспективами. Сознаюсь, что не уделила некоторым из вас столько внимания, сколько хотела бы, но это не последняя наша встреча, обещаю. А теперь позвольте вас покинуть.

Мардж вернулась в номер и забралась в постель, собираясь хорошенько подумать обо всём услышанном, но почти сразу же заснула.

Через несколько часов очнулась от собственного вопля. В обрывках кошмара, которые успела запомнить, она висела на кресте, обнажённая, до смерти боясь, что на неё накинется толпа арабов-насильников, но те споро развели костёр и начали вращать крест, как вертел, срезая с её боков поджаривающиеся кусочки мяса. Причём огонь растапливали новой книгой Мардж, и это особенно взбесило.

Встала, набросила на плечи пушистый халат — разумеется, белоснежный — и поплелась в ванную. Смыв холодный пот, вернулась к себе и обнаружила встревоженную Карен.

— С вами всё в порядке?

— Теперь — да.

— Что, напугали новые знакомые?

— В какой-то момент поняла, что, если встану у них на пути, меня уничтожат. Там были фигуры помельче и покрупней, но каждая опасна по-своему. И если не соглашусь проделывать те фокусы, которых они ждут, придётся быть очень аккуратной — раз уж не помогать, то хотя бы не мешать. Обо всём этом нужно поразмыслить, а у меня звон в голове стоит, будто они все хором там разговаривают.

— Кажется, вам необходим массаж, чтобы отвлечься.

— Среди ночи?

— Нет ничего невозможного.

— Тогда это отличная идея.

Карен взяла телефон, но на мгновение замерла.

— Мардж — просто массаж или не только?

Она думала недолго:

— То, что называется «полная релаксация», но без секса, хорошо? И в голубом исполнении.

До прихода массажиста успела поделиться ещё одним наблюдением:

— Интересно ещё вот что: от них не исходило никаких эротических импульсов. Неужели все до одного геи?

— Вряд ли. Но тех, кто обручен с властью, другие женщины не особенно возбуждают, — ответила Карен, но тут в дверь постучали, и уже через несколько минут Мардж лежала, закрыв глаза, а сильные пальцы разминали каждую мышцу, каждый нерв, с одинаковым равнодушием прикасаясь к рукам и груди, к голеням и паху. И была в их профессиональном безразличии особая сладость, от которой она быстро расслабилась и заснула, на этот раз без сновидений.

С утра читала письма, заботливо распечатанные пресс-секретарём, но ничего интереснее вчерашних предложений не нашла. Несколько оскароносных режиссёров предложили роли, несколько баснословных богатеев — руку и сердце. И, разумеется, все обещали деньги, деньги, очень много денег. Даже не пыталась сосчитать, сколько амеро собирались бросить к её ногам в общей сложности, но точно знала, что не сможет купить на них самого необходимого — покоя и безопасности. Между прочим, подумала, что никогда бы не вставила столь пошлой фразы в свою книжку, а вот поди ж ты.

Ангелы развлекли её, с порога испуганно запричитав: «Помним-помним — не стричь, не красить и не татуировать!» Пока они вились вокруг, Мардж просматривала текст, составленный Серджио. Рекомендовалось выразить глубочайшую благодарность правительству и народу за внимание к её скромной персоне, призвать к миру во всём мире и продемонстрировать озабоченность экологией планеты. В финале следовало крикнуть: «Я люблю вас» и по возможности прослезиться. Выступление рассчитано минут на пять вместе с аплодисментами — дольше абсолютную безопасность не обеспечить, как объяснила Карен. Что ж, публичные речи были частью профессии, она давным-давно перестала впадать в панику перед аудиторией, как на первой встрече с читателями, когда от волнения сломала пополам ручку, приготовленную для раздачи автографов.