Юрий Горюхин - Встречное движение Страница 16

— Ха-ха! Ну, ты даешь!

— При чем тут я, дело в другом.

— А-а, извини.

— Поставили меня преподавать в первом классе, преподаю себе и преподаю, а один шпингалет все в меня из ручки целится и стреляет. Я день терпел, два терпел, на третий говорю: перестань целиться, гад, — он все равно целится, я ему опять: перестань, ублюдок, — все равно целится, и как-то в понедельник после праздника я не выдержал — он на меня только свою ручку— пистолет поднимает, а ему подзатыльник!

— И что?

— Ничего, — по собственному.

— Да, дети совсем разболтались, мы не такие были — родителей боялись и уважали.

— А учитель был как десять родителей — его в десять раз больше боялись и уважали. Может быть, все-таки водочки возьмем?

— Нет, только вино, с водки я нервничаю.

Павел Сыртланов устал, он сел в машину, включил радио на волне с песнями про настоящую любовь и стал думать о том, как придет сегодня вечером в гости к Наде Лифановой, менеджеру магазина «Солярис», подарит ей коробку конфет, бутылку шампанского или ликера «Амаретто», которую они тут же разопьют, что еще больше укрепит их дружбу, естественно переводя ее на рельсы более конкретных отношений. Павел Сыртланов давно переживал, что у него не было настоящей любовницы, а почти у всех сослуживцев были долговременные, загадочные пассии, о которых они многозначительно намекали и, покачивая головой, цокали языком, у него же, кроме строгой и консервативной жены Эльвиры да проституток, поставляемых пьяными сутенерами с фальшивыми правами, никого не было.

Павел Сыртланов чуть успел выскочить из машины и вытянуться перед автомобилем с мигалкой, в котором ему показывал кулак Захар Викторович, а за автомобилем Захара Викторовича ехали автомобили мэрии и первых лиц крупных предприятий. В предпоследней машине главный инженер объединения «Электросила» Муратов Мэлс Эрастович читал внутри газеты «Парламентский вестник» газету «Спид — инфо».

Тетя Зина плавно повернула левую ручку на себя, а правую от себя, и ее трамвай, предупредительно позванивая, переполз перекресток. В трамвае тети Зины на первом сиденье дремал Темирханов Сафиулла и видел во сне, что управляет трамваем, а трамвай, несмотря на интенсивное вращение непонятно откуда взявшегося большого черного руля, все равно съезжает с рельсов и разрезает огромными стальными колесами маленькие автомобильчики пополам.

На заднем сиденье сидел Синилин и нервничал, потому что опаздывал на работу, а бригадир Ильгиз Набиевич ему сказал на прошлой неделе, что ему надоели его фортели, и если он не хочет работать, желающих на его место полно, так как на дворе не развитой сентиментальный социализм, а безжалостный капитализм со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Между Сафиуллой и Синилиным колыхалась рыхлая толпа раздражительных пассажиров, и не у всех из них были билеты, а на следующей остановке стояла бригада крепких и принципиальных контролеров.

Воспитательница детского сада номер двадцать семь Бэлла Ростова подвела выстроенных попарно галдящих детишек к пешеходному переходу.

Витя Салимов толкнул Диму Конникова:

— «Москвич» сильнее «жигуленка»!

Дима Конников толкнул Витю Салимова:

— «Жигули» сильнее «Москвича»!

Загорелся зеленый свет, и Бэлла Ростова повела свой гомонящий выводок через дорогу, ее сопровождал грозно свистящий в разные стороны старший сержант Павел Сыртланов.

Черный, блестящий лимузин подрезал тарахтящий «уазик» и первым встал на белой стоп-линии перед светофором.

Святослав Геннадьевич посмотрел сквозь Павла Сыртланова вдаль, где в промежутке между торчащими темно-серыми домами виднелся кусочек голубого неба. Павел Сыртланов тщательно протер свою черно-белую палочку, потом стал разглядывать до блеска начищенные форменные ботинки.

Даша беззаботно помахивала ярким пакетиком, ее радовало теплое вечернее солнышко, растянувшийся на пыльном тротуаре барбос, она вспоминала чаек, которых только что кормила белой булочкой в маленьком скверике с мелким озером посередине, и ей почему-то нравился молодой человек в черном плаще на противоположной стороне дороги.

Грогин удивился тому, как похожа девушка, идущая ему навстречу, на Дашу Лозье с фотографии в квартире Сафиуллы. Даша и Грогин встретились на асфальтовом пятачке, там, где трамваи обычно выпускают своих истомившихся пассажиров. Даша взглянула на Грогина, Грогин взглянул на Дашу.

Для автомобилей загорелся зеленый свет, и они ринулись вперед к следующему светофору.

Грогин осторожно улыбнулся Даше, Даша мягко, чуть заметно улыбнулась Грогину и поправила пуговичку на белой кофточке.

Звякнул подошедший трамвай, и из него высыпали усталые люди с большими сумками, тележками, саженцами, мотыгами, рюкзаками и кричащими детьми.

Для пешеходов загорелся зеленый свет, Даша вместе с одной половиной бывших пассажиров трамвая перешла на правую сторону, а Грогин вместе с другой половиной на левую сторону.

Грогин остановился около женщины, продающей семечки, и подумал: а куда, собственно, идти дальше?

— Семечки будешь брать?

— Нет, спасибо.

— А что тогда встал как столб?! Люди семечки хотят купить, а он встал тут и загораживает!