Дмитрий Березин - Бремя тела Страница 17

Ксения опешила: таких слов от сестры она еще никогда не слышала, тем более не о ком-либо постороннем, а о бабушке.

— Как ты можешь так говорить?

— Я говорю то, что думаю и что считаю нужным говорить, — Ира ощупывала обожженную губу. — Ты же уверена в том, что не должна ни с кем встречаться, пока не найдешь какого-то там своего принца на белом коне с транзитными номерами. Так что не понимаю, почему я не могу думать так, как мне хочется и удобно.

— Но баба Лара ведь тебя очень любила, даже со свадьбой тебе помогла!

— Да разве это свадьба была? Пшик, позорище! Ни лимузина, ни ресторана, ни платья нормального, как нелюди какие-то отгуляли, честное слово, — Ира будто долго копила этот поток негатива и критики, чтобы обрушить его на сестру. — И вообще, что я такого сказала про бабушку? Да, я тоже любила, как она меня. Но ведь это ничего не меняет. У людей едет крыша, бывает. И что, прикидываться глупенькой и ничего не замечать? Нет, это не по мне. Тем более, бабы Лары уже нет, не обидится она.

— А ты слышала когда-нибудь о душе? Душа ведь не умирает, она остается. Представь, что баба Лара сейчас рядом. Представляешь, каково ей слышать такое? — спокойно, хотя и не без упрека произнесла Ксения.

Ира поставила чашку и уставилась на Ксению. Ксения чувствовала этот взгляд, мысленно искала, что же в ней не так. Стало на мгновение тихо.

— Да, Ксюха, не подозревала, что с тобой все так жестко, — Ира развела руками и пожала плечами, как делают, когда узнают некие в высшей степени любопытные факты, не укладывающиеся в привычные взгляды. — Ладно баба Лара, она уже совсем старая была, ясно, что крыша у старых людей конкретно едет. Но ты! Послушала бы со стороны, какую чушь порешь. Баба Лара вечно про эти души талдычила, что надо учиться их чувствовать. И как только мама это все терпела, слышала, даже обсуждала с ней это, не понимаю.

— И не надо, не понимай, — ответила Ксения, допивая как можно скорее чай, чтобы быстрее уйти, не дожидаясь, пока разговор превратится в спор или, что гораздо хуже, выяснение отношений и ругань.

«Как изменилась сестра, просто не узнать. И не в лучшую сторону, очень жаль. Что, Ксюш, убедилась, к чему приводят построенные второпях отношения? Очень хорошо, что лишний раз убедилась. У Лены и Руслана по сравнению с этим просто цветочки, детский сад, легкое баловство. Разве она счастлива? Хотя упорно думает, что раз вышла замуж, то все получится само собой, склеится. А за кого вышла замуж? Она ни разу о нем не обмолвилась. Что он вообще за человек такой? Не хочу вмешиваться, пусть живет так, как хочет жить. У нее одно счастье, у меня другое. Правильно, Ксюша, все правильно».

— Ну, как там, у Ирки? — спросила Ксению мама, вернувшаяся с утренней смены и хлопотавшая на кухне. Громыхала посуда, пахло жареной курицей и варящейся гречневой кашей. — Мужа ее видела?

— Неа, не видела, — лениво ответила Ксения. — Вроде нормально все. А почему ты спрашиваешь?

— Так, ничего, просто интересно, — засуетилась мать и принялась переворачивать на сковородке куски курицы.

«Что-то тут не так», — решила Ксения, предчувствуя очередную промывку мозгов по поводу налаживая личной жизни, тем более что на потолке кухни ее ждал сюрприз в виде небольшого переливающегося темного пятна. Она зевнула и прошмыгнула в свою комнату: «Я посплю пару часиков, что-то устала, а ночью от духоты не заснуть, вот тебе и прелести комнаты с окном на солнечную сторону», — Ксения на ходу снимала футболку, демонстрируя матери, что ей действительно захотелось вздремнуть.

Под шипение и постреливание готовящейся курицы, которое было слышно даже через закрытую дверь, Ксения неожиданно для себя задремала. Она не пыталась это сделать специально, когда ворочаешься с боку на бок и уговариваешь себя закрыть глаза, так как надо отдохнуть. Перед каким-либо важным или ответственным событием, когда в голову лезут разные мысли, подобный отдых хуже каторги и приводит к прямо противоположному результату.

А Ксения, слоило ей прилечь и закрыть глаза, оказалась во власти сна безо всякого над собой усилия. Она слышала все, что делается на кухне, как что-то упало, сирену проезжавшей под окнами машины. И в то же самое время ей отчетливо снился сон. Она, было, хотела даже проснуться: «Какое дурацкое состояние, нужно сейчас же встать, а то разосплюсь и ночью будет глаз не сомкнуть, просто наказание, так что просыпайся, Ксюша».

Но это не подействовало. Она сидела с бабой Ларой на ее маленькой кухне. Баба Лара уплетала кусок за куском вафельный тортик, теребила край клеенки и раскачивалась на стуле.

— Прости, баба Лара, что не приехала к тебе на похороны, — сказала Ксения и сама пришла в удивление от того, как такое можно произносить вслух, ведь баба Лара жива-живехонька сидит рядом с ней, она даже улавливает вездесущий запах «Красной Москвы».

— Ничего, Ксюша, тебе нечего было здесь делать, — нисколько не смутившись, ответила баба Лара. — Ничего интересного на похоронах не происходит, а ты бы ехала сюда незнамо сколько, занятия пропускала. Как у тебя с учебой? Ты ведь помнишь, что мы все на тебя надеемся? Из нас ведь никто института не кончал, а у тебя, бог видит, к учебе способностей больше.

— Потихоньку, бабуль, потихоньку. В прошлую сессию пополам четверки с пятерками, в эту одни пятерки. Так что стипендия двойная будет, маме не надо будет мне денег отправлять, сама буду себя обеспечивать. Может, подработку где найду.

— Подработку? — недовольно переспросила баба Лара. — А как же учеба? Когда учиться-то, если работать пойдешь?

— Да ты что, бабушка, сейчас все студенты подрабатывают, — улыбнулась Ксения. — И это не вместо учебы, учеба все равно на первом месте. Ну, например, можно один-два часа работать вечером, почту разносить или полы мыть где-нибудь, в магазине товар на полки расставлять. У нас так многие работают. Платят немного, конечно, но больше, чем стипендия.

— Ой, батюшки, а стипендия, гляди, крохотная! — принялась причитать баба Лара. — А в наше время на стипендию жить можно было, откладывать на что-нибудь, на танцы, на платье хватало, если из ткани не очень дорогой.

— Ну, это в твои времена, бабуль. Нам в школе рассказывали, что Леонид Ильич обещал, что совсем чуть-чуть и все будут жить при коммунизме, что каждой семье дадут отдельную квартиру, что цены на продукты упадут, потому что будет всего завались.

— Ну, ты вспомнила, Ксюша! С тех пор уж воды утекло сколько! Ну, кто-то живет и при коммунизме, всего себе нахапал в перестройку, пока мы по очередям стояли. Говорят, что времена не выбирают, Ксюш. Таким, как мы, всегда было и будет непросто. Но в этом есть и свой резон: ты никому ничего не должна, — при этих словах баба Лара подняла вверх указательный палец и погрозила им, словно рядом с ними на кухне был кто-то, кого Ксения не видела.

Ксении вдруг захотелось спросить бабу Лару о многом, очень многом, и она просто не знала, с чего начать. За прошедший год Ксения повзрослела, отчасти изменила свои взгляды на жизнь, и многое из того, что казалось ей раньше непонятным, ненужным или даже нелепым, повернулось совсем иными гранями.

— Ты все без парня? Все ждешь своего единственного? — прищурив глаза, по-доброму спросила баба Лара: старики так говорят, когда вспоминают времена своей юности, окидывают оценивающим взглядом свою жизнь, свои ошибки и хотят предостеречь от них молодежь.

— Чего в этом плохого?

— Да, ничего, Ксюша, я всегда одобряла твое решение, ты же знаешь. Только я тебя прошу, не жди вечно, это уже не ожидание будет, а груз венца безбрачия, который ты навесишь в таком случае на себя сама. Это никому не нужно, и тебе самой в тягость. Тебя же, небось, тянет познакомиться с парнем, устроить что-нибудь легкомысленное с ним, повеселиться, погулять. Не верти головой! Знаю я твое «нет», сама была молодой, все говорила: нет и нет, а самой, ох, как хотелось! И помни, что хороших людей полно на свете, ты только присмотрись, они сами к тебе потянутся.

— Тянутся, бабуль, но все не те, — вздохнула Ксения. — Я вот чего хочу спросить-то, помнишь, ты мне говорила про какую-то силу, которая якобы во мне скрыта. В чем конкретно она выражается? Если она есть, то мне хотелось бы, чтобы она мне помогала во всем, во всех делах. Как мне это сделать?

Баба Лара задумалась и замерла, только ее пальцы продолжали, как ни в чем не бывало, теребить край клеенки. Это была слабость бабы Лары, с которой она многие годы безрезультатно боролась. Когда она на чем-то сосредотачивалась, то начинала теребить с двойным усердием. Когда клеенки перестали быть дефицитом, она покупала сразу несколько штук и привычка перестала вызывать нарекания домашних: клеенка периодически заменялась на новую, и разрушительных последствий деятельности пальцев бабы Лары было не видно. Сама баба Лара шутила, что неплохо бы ей завести четки.