Александр Покровский - Кубрик: фривольные рассказы Страница 17

Семей после этой боевой почти ни у кого не осталось. Под такую беседу бутылка коньяка высохла в мгновение ока. А так как пить что-то надо было, сидим, пьем чай. Вдруг один из пехотинцев спрашивает:

– Слава, а где вторая бутылка?

Конечно же, я, как дисциплинированный муж, с абсолютно честными глазами и удивленным до беспредела голосом заявил, что второй бутылки просто не существует в природе.

В следующее мгновение я был разоблачен предъявленной мне датой, написанной на этикетке. А было там написано: «8 августа». Пришлось срочно менять тактику обороны. Изобразив лицо строевого офицера, коим я и был, заявляю:

– Вторую, с надписью 11 января, получите 8 августа.

В последующие месяцы ребята неоднократно пытались заполучить вторую бутылку, но она была надежно спрятана, а я непреклонен.

И вот долгожданный возврат с боевой.

Идем по плану. Остались последние сутки до Печенги. Корабль – одна семья в 300 человек со своими радостями и проблемами. Живет ожиданием райской земли за Полярным кругом после Африканских фиговых или фиговых пальм.

Ударение сами ставьте, где и когда хотите. Наступает 8 августа, записываю на 00.00 место корабля и погоду в журнал.

В этот момент в штурманскую рубку заходит командир батальона морской пехоты и обыденным, спокойным голосом говорит:

– Слава, командир дал тебе «добро» спуститься вниз. Пошли.

Я сразу и не сообразил, в чем дело, и только спускаясь вниз по трапу, догадался о предстоящем событии. Подойдя к каюте, мы с комбатом попытались открыть дверь. Это удалось не сразу. Внутри были все, кто хотел поздравить мою жену с днем рождения.

Прочитал несколько статей о гибели «Муссона». У меня был схожий случай на стрельбах в 1980 году. По дивизиону пускали три ракеты-мишени одновременно с трех направлений. Перед этим на всех зенитных ракетах сделали доработку. Я считаю это причиной и моего случая, и трагедии «Муссона». Напомню тебе, что ракета наводится по трем видам лучей: широкому, среднему, узкому – и перед самой встречей с целью открывается радиовзрыватель, при получении трех ответных посылок (трех отражений от цели) происходит подрыв. Считалось нормальным, если ракета наводилась с точностью плюс-минус 40 метров, но бывали случаи, когда ракета проходила на этом расстоянии, но не успевала получить третий ответный импульс. Получался завал стрельбы. Специалисты по желанию военных решили заменить эффективный подрыв вблизи цели на малоэффективный, но высоковероятный фейерверк на большей дистанции. Я думаю, ты помнишь, что по условиям стрельбы, если был подрыв, стрельба выполнена. То есть боевая готовность отступала на второй план.

Так вот, ракеты были пущены. Мы свою ракету обстреляли, но из-за ошибочной регулировки, сделанной технической позицией, неправильно выставившей дальномер на локаторе, взрыватели на ракетах открывались уже после цели.

Поэтому две наши ракеты улетели туда, а мишень сюда. Просвистев над головами, она возвестила нас о завале стрельбы.

Оставались еще две ракеты-цели – мы для них, они для нас.

Так вот, одна из оставшихся ракет повела себя очень похоже на ракету, попавшую в МРК (малый ракетный катер) «Муссон». Зенитная ракета подорвалась рядом, а мишень полетела дальше, медленно теряя высоту. Мишень шла в нашу сторону, и только при окончательном сближении стало понятно: ракета уходит нам за корму и со снижением падает в воду метрах в ста за кормой в наш кильватерный след. Дальше везенье продолжилось, и, видимо, мы отобрали это везенье у МРК «Муссон». На подстраховке дальше шел «Бурун», а на нем же 630-ка. Как только ракета упала, у нас по корме в нескольких десятках метров встала вода, будто кто-то ударил прутом по ней. Это была очередь 630-ки с МРК «Бурун», выпускающей сотню 30-мм снарядов в секунду. Это уже третий ужас на сегодня.

Первый – промах своих ракет и завал стрельбы с предвкушением будущего разноса плюс пролет мишени над головами; второй – падение второй мишени у нас по корме; третий – режущие корабли нашего класса, словно раскаленный нож масло, снаряды «Буруна». А потом за спинами мы услышали взрыв. Обернулись: произошел подрыв зенитной ракеты при соприкосновении ее с поверхностью воды из-за потери ею цели, опять же в 100 метрах, но уже по правому борту.

Силы к этому моменту у нас уже кончились, наступила апатия, и, если б тунгусский метеорит, прилетев, начал виться мотыльком над нашей мачтой, вряд ли кто-либо удивился. А на самом деле нам повезло.

У каждого своя судьба.

Вячеслав.

Привет, Александр! Хочу историю рассказать. Вы же знаете, что некоторые поступают в училище, чтоб продолжить династию флотоводцев. И не всегда это делается добровольно. Часто под нажимом паукопогонных предков.

Был и у нас в системе орел. Не яркая, но запоминающаяся личность. Дадим ему аристократическую фамилию Копытов.

Славное училище им. М. В. Фрунзе, куда устроили Копытова, больше года выдержать его не смогло, и, забрав свой аттестат, двинул Вовочка согласно предписанию на юг, в легендарное училище им. С. М. Кирова, откуда, два года помучив командиров и преподавателей и повеселив курсантов, был отправлен на довоспитание в наше незабвенное Калининградское ВВМУ.

У Копытова только одна цель – он хотел отчислиться из училища.

Что только он не предпринимал, но самовольные отлучки, пьянство и прочие проказы должного эффекта на командование не производили.

А учился Копытов, надо сказать, неплохо. Обычно учился, как все. И отчисляться по неуспеваемости не хотел, хотя фокусы устраивал.

Идет летняя сессия. Сдаем мы экзамен по специальности. Принимающий – начальник кафедры. Входит в аудиторию наш Вовочка.

– Товарищ капитан первого ранга! Курсант Копытов для сдачи экзамена прибыл!

– Берите билет, – начальник кафедры взглядом указывает на стол, где в три шеренги лежат белые прямоугольнички.

Копытов смело берет ближайший билет.

– Очко! – осклабился он.

Каперанг медленно поднимает голову с вопросом в глазах.

– Билет номер двадцать один! – поясняет Вовочка.

– Ознакомьтесь с вопросами, – раздражения в голосе еще нет, но чувствуется, что минус один балл Копытов уже заимел.

В этот момент дверь аудитории раскрывается, и входит начальник училища Герой Советского Союза вице-адмирал Пилипенко В. С. – ужасный барин.

– Встать! Смирно! Товарищ вице-адмирал!..

– Вольно, вольно, – улыбается Владимир Степанович, сцепив руки на животе и покачиваясь с пятки на носок.

Слышно, как муха бьется о стекло в надежде полетать над Советским проспектом.

Но пауза не успела затянуться. Вовочка быстро въехал в ситуацию.

– Товарищ капитан первого ранга! Курсант Копытов доклад на билет номер двадцать один закончил! – звонкий и уверенный голос нарушил тишину, но потом она наступила снова. Даже муха охуела. Только чьи-то наручные часы тикали, отсчитывая минуты пребывания Копытова в училище.

– И как у нас товарищ Копытов отвечал? – с той же улыбкой интересуется Пилипенко у начальника кафедры.

– Удовлетворительно, товарищ адмирал! – выдыхает каперанг и ставит в ведомость «удовл…».

– Что ж вы так, Копытов. Потомственный флотский офицер, понимаешь.

– Ну дык… Разрешите идти, товарищ адмирал?

– Идите.

– Есть!

А вот что было зимой.

Замерзший и уставший к окончанию суток от бестолкового хождения по периметру училища начальник патруля в звании майора (с кафедры физкультуры), отпустив патрульных курсантов в ротное помещение, идет вдоль училищного забора в направлении КПП, где дежурный по училищу принимает увольняемых. Не дойдя метров восьмидесяти от входа, офицер натыкается на тело в шинели курсанта четвертого курса.

Луч включенного фонарика освещает лицо, знакомое всем.

– Копытов! Что с тобой?! Живой? – майор потряхивает курсанта за плечо.

Нечленораздельное, но явно недовольное бормотание и мычание опровергает худшие опасения.

– Вставай! Замерзнешь ведь! – заботится офицер, пытаясь помочь Вовочке подняться.

Через некоторое время ему все-таки удалось поставить Копытова в стойку «вольно» и, подсев под него, водрузить себе на спину.

Дистанция далась майору легко, благо, что он физкультурник.

Уже при подходе к КПП дежурный по училищу, увидев нечто – курсант четвертого курса едет верхом на майоре:

– Это еще что такое?

Копытов распрямляется в «седле», вскидывает руку к шапке и лихо докладывает:

– Товарищ капитан первого ранга! Курсант Копытов из увольнения прибыл! За время увольнения замечаний не имел!

Все. Цель достигнута! «Отчислен из училища».

Новый год Копытов встречал на борту десантного корабля Балтийского флота. Виктор Чичин.

В 1998 году к нам на Камчатку приехал в гости к одному моему знакомому бизнесмену (оказывающему постоянную продовольственную помощь одной из подводных лодок, кстати, одного типа с «Курском») американский партнер. Надо сразу сказать, что этот «америкос» отлично владел русским, так как у него бабушка была из белоэмигрантов. На Камчатке ему все понравилось: рыбалка, грибы-ягоды, медведи, вулканы, но мой приятель решил его сразить наповал – организовать экскурсию на подшефную лодку, благо она стояла у стенки. Приглашен был и я, а «америкос» был жесточайшим образом проинструктирован, то есть в целях избежания конфуза ему пришлось косить под «россиянина».