Альва Бесси - И снова Испания Страница 18

Монтжуич — это крепость (а теперь и увеселительный парк), в крепости находится военный музей, который совершенно не интересовал Сильвиан. Да, конечно, изобретательность, размах и мастерство, вложенные человеком в создание бесчисленных орудий пыток и смерти, производят определенное впечатление, но этим все исчерпывается.

Мне было любопытно проверить, какое место занимает в этом музее наша маленькая война, но, если не считать фотографий доблестных генералов, которые в конце концов взяли без боя Барселону, когда в январе 1939 года перестал существовать каталонский фронт, и нескольких образчиков захваченного оружия (естественно, в основном русского производства), «великий крестовый поход» там не был представлен вовсе.

Великий же крестоносец был увековечен (временно) во внешнем дворике, где поставлена конная статуя. Ради торжественного случая его постарались изобразить более худым, чем в натуре, но все равно прохожие видят лишь маленького жирного человечка на большой жирной лошади, который протягивает правую руку, как бы провозглашая «мир в фашизме», словно такое возможно. Надпись, выбитая на пьедестале под этой нелепой фигурой, сообщила нам; что ее воздвигли «благодарные жители Барселоны», в число которых, вероятно, не вошли те полмиллиона мужчин, женщин и детей, которые в разгар зимы пытались уйти через Пиренеи во Францию и, измученные, замерзали на горных дорогах, спасаясь от даруемого им освобождения.

Монтжуич? Какое отношение мог иметь этот холм к моему народу? Этому есть простое объяснение: здесь были найдены надгробные плиты более чем тысячелетней давности с древнееврейскими подписями. Испанцы выставили их в замке и перевели для несведущих католиков. (В Баррио-дель-Каль в стену врезан один такой камень с надписью: «Святой раввин Самуил Хазарери не кончил свою жизнь в 692 году. Он пребывает с останками других евреев тех времен в сем доме, воздвигнутом на руинах того, который был построен святым Домиником».)

Многие века крепость служила тюрьмой, и, завороженный свободой, с какой моя жена говорила по-испански, дежурный сотрудник допустил некоторый промах — он объяснил, что тюрьма существовала здесь еще пять лет назад.

— Заключенные? — спросила моя жена с лучшей из своих наивных улыбок. — А какие?

— Ну, политические… а впрочем, не знаю, — сказал он. — Так, слышал что-то.

А Наиглавнейший двадцать с лишним лет утверждал, что в Испании больше нет политических заключенных. Только «обычные преступники».

С одним из таких преступников мы познакомились меньше чем через полмесяца после приезда. Собственно говоря, он жил в нашей гостинице и работал где-то в Барселоне. Мы слышали о нем и раньше: это был один из тех бесчисленных испанцев, которые заполняли бреши в рядах Интернациональных бригад после апреля 1938 года. После поражения он совершил нечто невероятное: семь лет он прятался в чьем-то доме! (Человек, способный на такое! Вот уже кого никак не назовешь обычным преступником.)

Наконец, решив, что ему больше ничего не грозит, он вышел из добровольного заточения, но вскоре был арестован и получил пять лет тюрьмы. Полиция заявила, что он коммунист. (Конечно!) В 1967 году этот человек выглядел запуганным{[29]} и предпочитал держать свое мнение при себе. Он не принимал участия в горячем политическом споре, завязавшемся в баре отеля в тот день, но внимательно вглядывался в говоривших, и я чувствовал себя очень неловко.

Обычных преступников в Испании полным-полно, и мы встречали их каждый день. Садясь в такси, мы обязательно спрашивали, как идут дела, — и нам отвечали! Нам отвечали весьма выразительными и витиеватыми непристойностями, обогатившими испанский язык за века классового угнетения и антиклерикализма.

В сегодняшней Испании такси самый дешевый транспорт, и большинство их принадлежит самим водителям. Работают таксисты не меньше шестнадцати часов в сутки, и на одного, который объявил мне, что зарабатывает хорошо, по семьсот песет в день (примерно десять долларов), пришлось тридцать сказавших, что бывают довольны, если заработают четыреста пятьдесят песет. Из этих денег они платят взносы (машина покупается в рассрочку), на них покупают бензин, масло, покрышки, а также оплачивают ремонт (когда не могут справиться сами), страховку и обслуживание. Если они женаты, то концы с концами сводят, только если жена и дети тоже работают. (А они, бесспорно, аристократы. Сельскохозяйственный или фабричный рабочий в среднем зарабатывал в 1967 году около ста песет в день. Минимум зарплаты составлял девяносто шесть песет в день.)

Если их спрашивали о Сукине сыне или о правительстве, самое малое, что они делали, это плевались, а потом извинялись перед сеньорой за выражения, которыми сопровождался этот плевок. Но разговоры разговорами, гораздо показательнее факты. Вот несколько фактов, которые показывают, куда дует ветер в Испании.

Забастовки, разумеется, запрещены законом, однако они досаждают режиму с 1941 года. С 1965 года их интенсивность, смелость и размах значительно возросли. И это — ответ на текущие события, а не отзвуки войны 1936–1939 годов. Они отражают хроническую инфляцию, непрерывный рост стоимости жизни — с 1959 года она возросла на 65 процентов, торговый дефицит, от которого не спасают ни поток туристских долларов, ни американские капиталовложения, составляющие примерно половину иностранных капиталов в Испании. И еще они отражают борьбу рабочих за профсоюзы, политические права, повышение заработной платы, сокращение рабочего дня и улучшение условий труда. «Установленный законом» рабочий день равен восьми часам, но администрация предприятий вынуждает рабочих работать и по десять, и по двенадцать часов без дополнительной оплаты, а власти смотрят на это сквозь пальцы. Не нравится, можете идти на все четыре стороны; как писал Анатоль Франс в год моего рождения: «Закон с величественным беспристрастием запрещает всем людям, как бедным, так и богатым, спать под мостами, ютиться на улицах и воровать хлеб».

В январе 1967 года сто тысяч рабочих вышли на демонстрацию в Мадриде. К ним присоединились студенты, выкрикивавшие: «Студенты с рабочими! Полиция с банкирами!» Схватка с блюстителями порядка длилась два часа, пятьсот человек были арестованы, но на другой день еще тридцать тысяч вышли на улицы, протестуя против арестов, а в следующие дни — пятьдесят пять тысяч в Мадриде, пятнадцать тысяч в Астурии, двенадцать тысяч в Барселоне, тысячи в Севилье. И арестованные были освобождены! (Это уже что-то новое.)

Альварес дель Вайо, последний министр иностранных дел Испанской республики, процитировал в нью-йоркской «Нэшнл гардиан» двадцать пятого февраля 1967 года слова мадридского адвоката, посетившего американское посольство: «Поразительно! Они (американские официальные лица) единственные, кто не замечает, что в стране начался революционный процесс». (Не так ли американские официальные лица понимали — в кавычках — и то, что годами нарастало во Вьетнаме?)

Пятнадцатого апреля (в том же 1967 году) забастовали рабочие Бильбао, и студенты снова поддержали их. Поддержали их и священники, и становилось все более очевидным, что в нижних эшелонах испанской церкви (включая теперь и членов всей иерархии) произошел раскол и приходских священников арестовывали и избивали так же нещадно, как рабочих.

В мае того же года правительство закрыло университет в Мадриде и Барселоне, вооруженная полиция заняла все университетские здания, но студенты успели ясно выразить свои чувства: они сорвали со стен аудиторий фотографии Франко, так же как 28 апреля они провели демонстрации против войны во Вьетнаме и сожгли американский флаг и чучело Линдона Бейнса Джонсона.

Первого мая антиамериканские демонстрации и демонстрации против войны во Вьетнаме происходили в Мадриде, Барселоне, Бильбао, Саламанке и во многих других городах. «Янки, убирайтесь домой!» — раздавалось в Испании. Тот же лозунг, который можно прочесть на стенах домов в любой стране Европы, Северной Африки, Латинской Америки и Азии.

Даже газетные заголовки иногда раскрывают историю. Вот шапки из «Нью-Йорк тайме» от 21, 23, 26, 27 и 28 октября 1967 года:

НАРАСТАНИЕ БОРЬБЫ ПРОФСОЮЗОВ В ИСПАНИИ

В ИСПАНИИ АРЕСТОВАНО СВЫШЕ ТРИДЦАТИ ЧЕЛОВЕК В ПОПЫТКЕ ПОДАВИТЬ ПРОТЕСТЫ

НОВЫЕ АРЕСТЫ ПРОФСОЮЗНЫХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ В ИСПАНИИ

Испания предостерегает профсоюзы против новых демонстраций.

ПРОТЕСТЫ В ИСПАНИИ ПОДАВЛЕНЫ АРМЕЙСКИМИ ЧАСТЯМИ

Снова в Мадриде вспыхнуло восстание против режима.

Предупреждения и аресты ни к чему не привели. Демонстрации и подпольная работа продолжаются. После двадцать восьмого октября были арестованы и уволены рабочие, принимавшие участие в массовых демонстрациях, укрепивших их союз со студентами.