Альва Бесси - И снова Испания Страница 19

Мы не прожили в Барселоне и неделю, когда произошла демонстрация в Таррасе, в нескольких километрах от города. Сведения поступали противоречивые: кто-то бросил ручную гранату в полицейский джип (никто не пострадал), утверждали одни; другие говорили, что в ход пускали только камни.

В течение трех дней город был буквально наводнен полицией, жандармами и солдатами. Шли постоянные обыски — искали тех, кто мог быть причастен к беспорядкам. Арестовали более двухсот человек.

В барселонских газетах ни словом не было упомянуто об этом маленьком инциденте, а на следующий день на прилавках не оказалось очередного номера «Геральд трибюн». (Это случалось два-три раза в неделю, а на следующий день мы всякий раз узнавали о новых арестах.) Но в Браселоне о демонстрации в Таррасе стало известно через несколько часов — от приехавших оттуда людей и из передач подпольного испанского радио.

Однако в испанской прессе регулярно появляются статьи, которые отражают ситуацию так, как угодно режиму (сравните с тем, как американская пресса освещала «инцидент» с У-2, фиаско с высадкой контрреволюционеров в заливе Кочинос, а также в Гватемале, «нападение» в Тонкинском заливе, ежедневные события во Вьетнаме, эпизод со шпионским кораблем «Пуэбло» в водах Северной Кореи).

О массовых демонстрациях, конечно, ни слова, но вот три заметки из «Вангуардиа эспаньола» от 17 декабря 1967 года (все из Мадрида):

Два судебных приговора обвиняемым в нелегальных демонстрациях и пропаганде.

(Четыре года два месяца один день и штраф в 50 тысяч песет одному обвиняемому; шесть месяцев один день и штраф в 10 тысяч песет другому.)

Три года тюрьмы за противозаконные действия.

(Это дело прямо из фильма Рене «Война окончена», доказывавшего, что война еще далеко не окончилась. Испанец и француз были схвачены при попытке проникнуть в Испанию в Ла-Хуанкере. Они «пытались провезти в нашу страну экземпляры «Мундо обреро» — органа Центрального комитета Коммунистической партии, а также другие печатные материалы и брошюры с работами Ленина и Карла Маркса». Три года тюрьмы каждому и штраф в размере двадцати пяти тысяч песет «за использование поддельных документов».)

Священнику вынесен обвинительный приговор.

Последнее тоже было очень мило. Дон Доминго Гонсалес Мартинес де Монтойя из епархии Бильбао был обвинен, судим и осужден за то, что в апреле текущего года распространял через различные книжные магазины указанного города экземпляры своего сочинения, озаглавленного «Господь… бастует?».

За то, что он не представил эту книгу на рассмотрение соответствующего учреждения, священник был обвинен в «распространении нелегальной литературы» и приговорен к трем месяцам тюрьмы, «со всеми вытекающими последствиями: лишением права вести общественную деятельность, работать по профессии, голосовать и с уплатой всех судебных издержек».

В 1846 году английский путешественник Ричард Форд опубликовал книгу под заглавием «Испанские заметки», где рассказал прелестную историю, множество версий которой и по сей день можно услышать по всему Иберийскому полуострову:

Когда Фердинанд III взял Севилью и умер, то, причисленный к святым, он избежал чистилища и Сантьяго представил его Пресвятой деве, которая тут же спросила, каких милостей он хочет для своей Испании. Монарх попросил оливкового масла, вина и хлеба — будет даровано; солнечного неба, храбрых мужчин и красивых женщин — пожалуйста; сигар, чеснока, быков — пожалуйста; хорошего правительства… «Нет, нет! — сказала Дева. — Этого нельзя. Ведь если даровать и это, все ангелы сбегут с небес в Испанию».

Во время войны эта история часто вспоминалась, и, конечно, она более чем приложима к сегодняшнему дню. В 1873 году была провозглашена первая Испанская республика, которая спустя одиннадцать месяцев была уничтожена — разумеется, генералами.

В шестом и седьмом изданиях «Листьев травы» Уолт Уитмен, приветствуя временно побежденных республиканцев, опубликовал новое стихотворение. Вот его вторая и последняя строфы:

Тебя мы не забыли, родная!Что ж ты медлишь!Или ты ждешь, чтобы тучи заволоклитебя вновь?Но вот явилась же ты перед нами — мы увидали тебя,Теперь уже нам нельзя сомневаться, мы уже знаемтебя —Ты там, как и всюду, ждешь, чтобы твое время пришло!{[30]}

III. «ТЫ СДЕЛАЛ СЕРЬЕЗНЫЙ ШАГ, СТАРИНА…»

1

Если ты не говоришь, не пишешь и не читаешь на языке той страны, где ты очутился, тебе трудно понять, что творится вокруг. Если ты можешь позволить себе обедать в баскском ресторане «Гуриа», где великолепная кухня и отлично вышколенная прислуга, ты вряд ли обратишь внимание на то, что лишь немногим испанцам по карману такая роскошь.

Ты увидишь магазины на Диагональ и Пасео-де-Грасиа — их прилавки завалены предметами роскоши, и цены на них такие же, как и у нас. Здесь есть и портные с такими английскими фамилиями, как Гейлс, и шляпники с каталонскими фамилиями, как Пратс, а много ли найдется в мире людей, которые могут позволить себе шить на заказ?

Богачам и впрямь живется хорошо, но их видишь разве что на больших бульварах, в роскошных отелях, ресторанах и магазинах, и, хотя в городе много «мерседесов», куда новее и чище того, что водит наш Пипо, в большинстве своем по улицам в любое время дня и ночи с бешеной скоростью мчатся допотопные «ситроены» и «сеаты» — дешевая испанская модель итальянского «фиата» — обе фирмы, производящие эти автомобили, контролирует «Дженерал моторе».

Но в основном Испания остается сельскохозяйственной страной, и большинству испанцев, работающих на полях, фабриках или даже в учреждениях, не по средствам разъезжать в «сеатах» и есть не только в «Гуриа», но даже и в таких сравнительно недорогих заведениях, как «Сан-Сиро», или «Пуньялада», или «Лос Караколес».

Возьмем хотя бы привилегированных рабочих всемирно прославленной кинопромышленности. В 1967 году статисту, который должен был обеспечить весь необходимый для съемок гардероб (за исключением исторических картин), платили от двухсот до пятисот песет, то есть от двух долларов восьмидесяти центов до семи долларов и десяти центов за день — а день этот мог продолжаться (как было в тот день, когда Камино начал съемки) от четырех часов дня и до пяти часов утра.

За роль доктора Томпсона, американского нейрохирурга, сопровождающего главного героя в Барселону — этот комический персонаж появляется всего в нескольких сценах (американские актеры такие роли называют «лакомый кусочек»), — по смете полагалось около двадцати тысяч песет (двести восемьдесят пять долларов) за три недели работы.

Ну а звезды? Самым известным звездам испанского кино платили всего пять тысяч долларов за три месяца работы. Даже режиссер зарабатывал больше: по договору Камино должен был получить десять тысяч долларов за работу, которая займет большую часть года, но за это он был обязан полностью подготовить фильм к производству (в Соединенных Штатах этим обычно занимается продюсер, а то и менеджер): подобрать актеров, натуру, руководить съемками, смонтировать фильм, руководить озвучиванием и дубляжем.

Кто же, в конце концов, богат в Испании? Да те же самые люди, что жили припеваючи и до войны: владельцы латифундий, то есть больших поместий; промышленники, чьи предприятия в основном являются замаскированными дочерними предприятиями американских картелей (нефть и электроэнергия, машиностроение и строительство, автомобили и алюминий, телефон и телеграф); испанская католическая церковь, которая вновь получает доходы со всех своих коммерческих предприятий и сельскохозяйственных угодий.

Это люди, живущие на доходы более чем с двух миллиардов долларов, которые мы (американские банки и военные учреждения) вложили в эту страну, благодаря чему в Испании появилось дотоле небывалое для нее явление — продажный средний класс, представители которого разъезжают в «мерседес-бенцах» ценой в восемь тысяч долларов (в Соединенных Штатах такая же модель стоит вдвое дороже).

С 1953 года, когда Испания стала туристическим «раем», в страну потоком хлынули американские доллары. Среднему испанскому гражданину почти ничего не перепадает от этого богатства, а его рай с каждым днем обходится ему все дороже, ведь и вьетнамцам не досталось ничего из биллионов, ушедших на «помощь» этой несчастной стране. Деньги, однако, попали в нужные руки — уплыли правым.

И тем не менее, когда мы приехали, полный пансион в отеле класса 1А в Барселоне, например в «Мажестике», обходился в шестьсот песет, то есть в десять долларов; когда мы уезжали, он стоил уже восемь долларов пятьдесят семь центов. («Слышали последнюю новость? Франко получил Нобелевскую премию по химии». — «Не может быть! За что?» — «Он только что обратил песету в дерьмо».)