Елена Кирога - У каждой улицы своя жизнь Страница 19

— Вы уже уходите?

Он не сказал: "Мы уходим". И Пресенсия снова села в кресло.

Представление окончилось, а они по-прежнему сидели, глядя вслед девочке с длинными, шелковистыми черными волосами, которая удалялась от них, подпрыгивая и оборачиваясь, то пропадая за деревьями, то снова возникая, пока не скрылась совсем.

Домой возвращались молча. Сели в троллейбус и доехали до площади Ромалес. В троллейбусе мальчик разговорился, очаровательно пересказывая то, что увидел в театре. Вентура держал его у себя на коленях. Когда Пресенсия видела их вместе, рядом, ее начинала мучить совесть от того, что она к нему недостаточно великодушна.

Они сошли с троллейбуса. Сонный Асис начал спотыкаться, и Вентура, взяв мальчика на руки, понес домой, он шел быстрым шагом, спокойный, но у Пресенсии сжималось сердце, глядя на него. (Впервые она испытала страх, впервые рядом с ним ей требовались поддержка и защита.) Асис уснул прямо у него на руках. Они пересекли площадь Ромалес, улицу Канонигос, сделали несколько поворотов, прошли по брусчатой мостовой мимо знакомых подъездов и черных железных решеток на окнах нижнего этажа.

Придя домой, Пресенсия уложила мальчика в постель. Сонный Асис похлопал ресничками, лицо его разрумянилось, особенно щека, которой он прислонялся к пиджаку отца. "Какой был бы ужас, если бы меня разлучили с сыном. Я бы этого не пережила!"

Она вошла в гостиную. Вентура сидел в темноте перед раскрытой балконной дверью, откинувшись в кресле и устремив взгляд в глубь ночи. "Страдает".

Пресенсия подошла. И, стоя, прижала его голову к своей груди. Он молчал, потому что его душили слезы. Наконец сдавленным голосом произнес:

— Какая красивая девочка! Красивая, веселая, сильная!..

Пресенсия поцеловала мужа в волосы.

— На нее приятно было смотреть.

И он надолго задержал ее в своих объятиях.

VIII

Наверняка соседи знали обо всем. Когда мы проходили, они смолкали, но по их взглядам, обращенным на меня, я хорошо видела, что они были на моей стороне. Они ее ненавидят.

Разумеется, жить в доме рядом с такой женщиной, как эта... Никому не захочется. Та сеньора в мантилье о чем-то взволнованно говорила. Странно, вроде бы там наверху никого из них не было.

Как это мне раньше не пришло в голову. Они обо всем знают. . И не хотят туда идти. В сущности, они достойные люди. Вентура жил не по-божески... Привратница тоже смотрела нам вслед. Вошла в каморку, сказала что-то, и потом из-за ее спины показалась голова мужчины. Мужа, наверное.

Откуда они могли узнать, что я его жена, законная жена? Этого не утаишь... Чудесное утро.

Приятное. Я совсем окоченела. Тут солнце совсем другое, чем там, в комнате. Покойник на солнце... Он ведь разлагается. Она сумасшедшая. Вентура... Прощай, Вентура! Всему конец. Я не держу на тебя зла.

Но тут же другой голос, поднимавшийся откуда-то из самых ее глубин, возразил: "Держать на него зло? За что? Разве он заслуживал зла?" Только не слушать этого голоса. Не обращать на него внимания.

На улице ни о чем другом не говорили. Собирались небольшими группками. Женщины в дверях обернулись в ее сторону, когда они с Фройланом вышли вместе из подъезда.

Фройлан казался раздраженным. (Как странно он ведет себя со мной! С ним всегда было так просто, а сейчас... Уверена, что он разговаривал с этой... Я слышала его голос в соседней комнате. Зачем ему понадобилось говорить с ней? Так пренебречь моим достоинством, и Агатиным. Расскажет ли он Агате о том, что разговаривал с ней? Мужчины всегда интересуются порочными женщинами. А вдруг. . Нет. Не хочу думать ни о чем плохом. Фройлан хороший, а она, должно быть, негодяйка. Для таких женщин любой молодой человек... Какая ерунда! Прочь дурные мысли. Он любит Агату. Вентура тоже любил меня. Господи, пусть моя дочь будет счастлива, пусть ни о чем не узнает!.. Почему мы идем этой дорогой? Ведь машина осталась на площади Ромалес. Наверное, он специально пошел в обход. Как свежо выглядит клубника, обрызганная водой! Женщина выскочила посмотреть на меня. Почему зеленщица поздоровалась со мной так, будто хотела сказать: "Примите мои соболезнования" или: "Мы с вами хорошо понимаем друг друга". Чушь какая-то.)

Эсперанса обернулась и увидела, что зеленщица и еще одна женщина вышли на мостовую и смотрели ей вслед.

(Они восхищаются мной. Я заметила это раньше, по взглядам других. Спиной чувствую их взгляды. "Видать, она добрая: пришла и помолилась за него, не сочла за труд. Мужчины..." Надо будет рассказать об этом тем, кто соберется у меня в четверг. Они придут в восторг. . Сквозь эти деревья открывается такой же вид, как из комнаты Вентуры. Шоссе на Эстремадуру. Какое оно красивое с этой зеленой полосой посредине! Мадрид прекрасен. Он разросся.)

Фройлан взял ее под руку и сказал:

— Это произошло вон там...

(Что произошло?.. Ах, да! Обломки балкона. Какая неосторожность! Невооруженным глазом можно было заметить, что он ветхий. Дома здесь такие старые! Сейчас каждый день в газетах сообщают о каких-нибудь обвалах... Вентура всегда выходил на балкон, когда Агата возвращалась с занятий. "Агата! — Не кричи с балкона, Вентура. — Девочка... — Девочке все время внушают, что нельзя кричать, а тем более с балкона. Здесь не общий двор". У Вентуры сразу становился жалкий вид. Как же он должен был выглядеть вчера? Понимал ли он? Должно быть, ужасно сознавать, что падаешь, падаешь и не в силах приостановить своего падения, знать, что должен неизбежно разбиться о мостовую, и, пока летишь вниз, думать: "Во грехе..." Не хочу больше смотреть на этот балкон. Не хочу. Хватит с меня переживаний. Этот невзрачный мужчина в полосатом переднике не спускает с меня глаз. Смотрит с неприязнью. Ерунда! Ведь он меня совсем не знает. Разве я видела когда-нибудь этого человека? Нет. Очевидно, продавец рыбного магазина. Но здесь вроде бы нет рыбных магазинов. Во всяком случае, я не заметила ни одного. А может быть, он зеленщик? Но ведь его жена так поздоровалась со мной, словно выражала свое сочувствие: "Соболезную вам". Да, у этих людей голова пошла кругом... Мне надо выглядеть любезной. Пора уже уходить отсюда. Зачем Фройлан торчит здесь, уставившись на балкон? Зачем выслушивает объяснения? Они так охотно рассказывают обо всем, в надежде вытянуть из тебя что-нибудь, глупый. Вон там... В комнате, что рядом с балконом, лежит он... Солнце приятно греет.

Пора идти! Меня пугает эта беспорядочная толпа. Стервятники. Не хочу. .)

Она сказала, поправляя на себе мантилью:

— Ты заметил, какой отсюда красивый вид?

(Возмутительные слова. Я не должна была произносить подобных слов. Но я хочу уйти отсюда. Хватит терзать себя. Не могу больше. Не могу, не могу. . Снова плакать, ну уж нет. Почему я заплакала? От слабости. Со вчерашнего дня у меня во рту и маковой росинки не было. Хорошо бы заморить червячка. Францисканец мне совсем не понравился. Надо будет позвонить отцу Хуану. Я должна узнать... Разве можно отпускать грехи в подобных случаях? Присутствовала ли она при этом?..)

— Я ухожу домой.

(Почему он почти не смотрит на меня? Вначале он был очень внимателен! Я чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы он меня проводил. В таких ситуациях женщина нуждается в мужской поддержке, хотя бы для того, чтобы оградить ее от злых языков... Наконец-то. Отъезжаем.

Как хорошо, что все позади! Эти бесконечные развороты на Пласа-де-Орьенте. Бедный дон Сесилио... Какое удивительное солнце сегодня утром! Вчера оно не так светило. Нравилось ли солнце Вентуре? К чему делать вид, что я не помню... Он уже больше никогда не увидит его.

Никогда больше не почувствует его тепла... Фройлан почему-то злится на меня. Молча ведет машину, крепко вцепившись в руль, не выражая мне сочувствия, хмурый... Молодой, а уже ожесточенный. Хорошенькое будущее ждет мою дочь, если так начинается... Я не осмелюсь спросить у него, видел ли он ту женщину и что она из себя представляет. Когда-нибудь он сам расскажет. Со временем все прорывается наружу. . Вот мы уже и на улице Байлен. Все кончено...

Как Вентура оправдается перед богом? Там ведь не ценят софизмов и философских рассуждений.)

"Тебе никто не нужен, кроме тебя самой".

Этот голос, столько лет молчавший в ней, притаившись где-то в глубине души, теперь настойчиво рвался наружу. Его не могли заглушить ни рокот мотора, ни трезвон трамваев, устремлявшихся вниз по улице Байлен. Ни беспорядочные мысли, от которых она задыхалась. Он звучал внутри нее.

— Тебе никто не нужен, кроме тебя самой. Ты прекрасно обойдешься без меня.

И вот Вентуры уже не существовало. Во время войны она надеялась — не смела думать, только где-то в самой глубине ее души теплилась слабая надежда — получить извещение. Многие женщины получали тогда похоронные извещения. Она все время ждала, что кто-то придет к ней и скажет:

— Знаешь, Вентура...