Уильям Янг - Перекрестки Страница 2

Боль, утраты и, наконец, одиночество, с которыми и по отдельности справиться нелегко, сообща производят почти непереносимое опустошение. Они заставили Тони вести военизированное существование, выработали у него способность прятать за словами острые ножи, побудили его возвести стену, которая оградила его внутренний мир от посторонних, — только так он мог чувствовать себя в безопасности, в безопасности одиночества. В жизни Тони почти не осталось подлинной музыки. Саундтрек, сопровождавший его существование, нельзя было назвать даже фоновой музыкой: то были обрывки примитивных мелодий, навязших у всех на зубах, сквозь которые иногда прорывались еще какие-то звуки — плоды тщетных попыток сыграть что-то свое.

Узнавая Тони на улице, люди приветствовали его, но самые проницательные с пренебрежением плевали ему вслед. Однако многие попадались на крючок. Раболепствующие подхалимы ждали его указаний в надежде получить знак малейшего одобрения или благорасположения. Люди следуют в кильватере чужого успеха в своих интересах, дабы утвердить собственную значимость и уникальность. Благорасположение есть благорасположение, даже если это одна только видимость.

У Тони был большой дом с участком в верхней части Вест-Хиллза. Обычно отапливалась лишь малая часть помещений, исключение делалось разве только для важных гостей, на которых хозяин имел свои виды. Он редко бывал в этом доме и сохранял его за собой как память о победе над супругой. Дом достался Лори в результате первого бракоразводного процесса, но после второго она была вынуждена его срочно продать, чтобы расплатиться с адвокатами. Тони купил его по дешевке через подставное лицо и на следующий же день неожиданно устроил целый спектакль, пригласив полицию для выселения бывшей жены.

Он выключил компьютер, потянулся за бутылкой виски и, повернувшись вместе с креслом, стал рассматривать список имен, составленный им на белой маркерной доске. Поднявшись, он стер четыре имени, добавил вместо них одно новое и снова развалился в кресле, отстукивая пальцами ритм на крышке письменного стола. Сегодня у Тони настроение было скверное, хуже, чем обычно. Деловые обязательства требовали, чтобы он съездил в Бостон на конференцию, лично ему не особенно нужную; к тому же внезапно возникла небольшая кадровая проблема, из-за которой ему придется вернуться на день раньше, чем он планировал. Тони раздражало, что ему приходится возиться с мелочами, с которыми вполне справились бы его подчиненные. В то же время он был не прочь удрать с опостылевших ему семинаров и вернуться к повседневным делам, не менее опостылевшим, но зато в большей мере ему подвластным.

Но что-то в его жизни изменилось. Сперва возникла смутная тень беспокойства, а затем тревожный голос стал звучать все более явственно. Вот уже несколько недель Тони преследовало неприятное ощущение, будто за ним следят. Сначала он отмахнулся от этого чувства, решив, что попросту переутомился, вот фантазия и разыгралась. Но странная мысль прорастала, словно зерно, упавшее в плодородную почву, провоцируя неусыпную нервную бдительность, отнимая энергию у мозга, который был постоянно настороже.

Тони начал замечать все подробности незначительных событий, которые сами по себе не стоили внимания, но в совокупности звучали в его сознании тревожным хором. То по пути в офис ему на хвост садился черный пикап; то оператор на бензоколонке слишком долго не возвращал ему кредитную карточку; то охранная фирма извещала его о самопроизвольном отключении электроэнергии в его доме, которое каждый день длилось ровно двадцать две минуты, и так три дня подряд, в одно и то же время, когда у соседей ничего подобного не наблюдалось. Его стали беспокоить малейшие нарушения привычного хода вещей, даже то, как смотрят на него посторонние: бариста в кофейне «Стамптаун», охранник у входа и сотрудники за письменными столами. Стоило Тони повернуться к ним лицом, как они отводили взгляд и меняли позы, стремясь показать, что занимаются своими делами, не имеющими лично к нему никакого отношения.

В поведении всех этих совершенно разных людей прослеживалось какое-то подозрительное сходство, словно они сговорились. Чем больше Тони наблюдал за ними, тем больше странностей замечал и тем пристальнее продолжал наблюдать. У него всегда была легкая склонность к паранойе, но теперь она переросла в навязчивую подозрительность, будто все кругом плели заговор. Это его беспокоило и раздражало.

У Тони был небольшой личный офис, оборудованный всем необходимым: помимо рабочего кабинета, там имелись и спальня, и кухня, и ванная. О том, где находится это убежище, хозяин не сообщил даже своему адвокату. А находилось оно у реки, рядом с Макадам-авеню. Тони сбегал сюда порой на несколько часов или на всю ночь, полностью отгораживаясь от внешнего мира.

Это укромное обиталище было частью более крупного владения Тони, которое он уже много лет тому назад передал некой фиктивной компании. Часть цокольного этажа он оборудовал под наблюдательный пункт, оснастив его высококлассной аппаратурой. За исключением подрядчиков и рабочих, никто это убежище в глаза не видел. Тони щедро вознаградил строителей и сделал несколько удачных пожертвований представителям местной администрации; в результате эти помещения даже не были отражены в кадастровом плане. При нажатии определенных кнопок на проржавевшей телефонной монтажной коробке, установленной в глубине неиспользуемой кладовки, одна из стен отъезжала в сторону, открывая взгляду стальную герметичную дверь, снабженную видеокамерой и кнопочной панелью для ввода пароля.

Это убежище было подключено к Интернету и электросети независимо от систем остальной части здания и существовало практически автономно. Кроме того, если бы охранные устройства зафиксировали попытку проникновения сюда посторонних лиц, они бы заблокировали и отключили всю систему. Чтобы ее разблокировать, надо было ввести новый пароль, сгенерированный автоматически. Это можно было сделать либо изнутри тайного логова, либо из офиса в центре города. Прежде чем войти сюда, Тони всякий раз отключал мобильный телефон и вытаскивал из него SIM-карту и аккумулятор. Здесь имелся телефон, подключенный к стационарной линии, но не указанный ни в одном справочнике. В случае необходимости Тони мог им воспользоваться.

Обстановка в убежище была простой, почти спартанской. Никто, кроме хозяина, в нем не бывал, так что все здесь было исполнено для него особого смысла. Стены были полностью закрыты книжными полками. Во многие из этих томов Тони ни разу не заглядывал, но они принадлежали его отцу. Другие, особенно произведения классиков, им с братом читала мама.

Особенно мальчикам нравились произведения Клайва Стейплза Льюиса[2] Джорджа Макдональда.[3] На видном месте стояло одно из первых изданий «Портрета Дориана Грея» Оскара Уайльда. На другой полке теснились книги по бизнесу, тщательно проштудированные хозяином и испещренные его пометками, — целая толпа наставников. На стенах были развешены без особого порядка несколько работ Эшера[4] и Дулитл,[5] а в углу приютился старинный патефон с коллекцией исцарапанных виниловых пластинок, пробуждающих приятные воспоминания о старых временах.

Именно в этом секретном убежище Тони держал самые важные документы, составленные при заключении сделок или подтверждающие его права на имущество, а главное — свое завещание. В него он часто вносил поправки, вычеркивая одних людей и добавляя других, в зависимости от того, какую роль те играли в его жизни, и от того, устраивала его эта роль или нет. Ему нравилось представлять себе, какое впечатление произведет на людей, заинтересованных в судьбе его состояния, наличие или отсутствие в списке тех или иных имен.

Помимо юриста, занимавшегося всеми делами Тони, у него был еще душеприказчик, которому он доверил ключ от сейфа в центральном отделении банка «Уэллс Фарго». Получить доступ к сейфу можно было только при наличии свидетельства о смерти Тони. Там хранились бумаги, указывающие местонахождение его убежища и способ, каким можно туда проникнуть, а также код от тайника, устроенного в полу. В случае попытки открыть сейф без свидетельства о смерти хозяина банк был обязан немедленно сообщить ему об этом; душеприказчика предупредили, что всякое сотрудничество с ним после этого прекратится без каких-либо оговорок, как и выплата солидного ежемесячного гонорара.

В своем главном офисе Тони держал устаревший экземпляр своего завещания, чтобы партнеры и сотрудники, имевшие доступ к сейфу, могли втайне ознакомиться с ним. Он надеялся, что коллеги не устоят перед таким соблазном, и воображал, какую радость они испытают при виде своих имен и как будут впоследствии разочарованы при оглашении настоящего завещания.