Александр Потемкин - Мания Страница 2

Первый повстречавшийся был молодой человек с почтовой сумкой через плечо. «Почтальон! — отметила про себя Мегалова. — А я думала, что эта профессия уже вымерла».

«Прошу прощения, вам на какой этаж?» — спросил он. «На девятый». — «Пожалуйста. Мне выше!»

Она вошла в офис. За столом рецепции стоял молодой человек. Он низко наклонил голову, шепча что-то на ухо юной секретарше; его глаза горели, язык то и дело касался мочки уха собеседницы, губы чмокали ее волосы и шею, а правая рука крепко сжимала ее грудь. Вошедшая женщина опустила глаза и сдержанно сказала: «Добрый день. Я — Наталья Мегалова. Иду в свой кабинет в отдел продаж. Сегодня у меня первый рабочий день».

Со стороны могло показаться, что говорила она сама с собой. А торопливая походка и опущенный в паркет взгляд подтверждали ее смущение и растерянность. Но на нее никто не обратил внимания. И дело было не только в том, что парочка предавалась весьма приятному занятию, но и, скорее, в том, что нынешние москвичи очень быстро научились не замечать неизвестных и бесполезных людей. Госпоже Мегаловой вдруг пришла в голову неожиданная мысль: «А если меня станут обнимать и целовать прилюдно, запускать руки в лифчик?.. Смогу ли я позволить такое?» Ее раздумья прервал мужской голос. «А, привет тебе, Наталья! — услышала она своего шефа господина Бисваркина. — Вначале ответь мне на главный вопрос, а уж потом направляйся в свой отдел и начинай трудиться».

Директор Бисваркин был плотным, высоким человеком лет сорока. Спортивная упругая шея свободно держала огромную лысоватую голову с короткой стрижкой. Дорогой полосатый темно-синий костюм, туфли с вытянутым носом и на низком каблуке и крупный перстень с сапфиром выдавали в нем типичного менеджера российского среднего бизнеса с доходом в сто двадцать—сто пятьдесят тысяч долларов США в год. Он первым вошел в свой кабинет, уселся в кресло и бросил: «Присаживайся!» Она без слов повиновалась и устроилась напротив. «Помнишь наш уговор? У тебя испытательный срок два месяца. Прежде всего ты должна показать способности к торговле. Чтобы получать одну тысячу долларов в месяц, ты обязана реализовать товара как минимум на семьдесят тысяч долларов. Иначе ничего не получишь. Но это только на первых порах. Через квартал у тебя появляется жесткий план: с каждых тридцати тысяч оборота я буду отстегивать тебе пятьсот долларов. Но меньше, чем сто пятьдесят тысяч оборота, я не потерплю. Малоэффективные работники меня не интересуют. Это никудышный показатель для предприятия, плохой для самого сотрудника фирмы. Низкая рентабельность для меня как пощечина, как щелчок по носу. Я хочу наращивать обороты фирмы, стараюсь, чтобы мои помощники были самодостаточными людьми, а для этого они должны зарабатывать не менее двух тысяч долларов в месяц. Но это еще не все. Для того, чтобы “Шоко Он-лайн” имела успех на рынке розничной торговли, ты должна выполнять некоторые деликатные поручения. Чем больше жирка на теле предприятия, тем уютнее чувствует себя коллектив. Понимаешь, о чем я говорю?» — «Пока нет», — жалостно улыбнулась Наталья Никитична. «Как нет? Я же тебя об этом уже информировал при первой встрече! Ты женщина соблазнительная, свободная, насколько я помню. Иметь интимное общение с закупщиками нашего ассортимента и представителями административного ресурса еще в давние времена сам бог торговли настоятельно рекомендовал. Помнится, на первом интервью ты не возражала против рекомендаций Гермеса!» — «Прошу прощения, но такого открытого разговора между нами не было. Впрочем, я была вся в волнении. Видимо, не расслышала или не поняла вас». Она растерялась: ползучий румянец то опускался на шею, то окатывал щеки. «А что теперь скажешь?» — «Это обязательное условие? Иначе никак нельзя?» Тесная кофточка высоко вздымалась, отвлекая мысли главного менеджера. «Нет, по-другому бизнес не построишь. Пойми, если клиент с оборотом в двести, пятьсот тысяч, в миллион долларов или шишка губернаторского офиса пожелал тебя, а ты не захотела идти ему навстречу, то разве тем самым ты не ставишь всю коммерцию фирмы под угрозу банкротства? А что если он откажется покупать у меня товар — ведь рынок перегрет альтернативными предложениями! — или потребует немыслимые лицензии, другие разрешительные документы? Тогда усилия всего коллектива, направленные на увеличение оборота и размера прибыли, пойдут насмарку. Придется закрывать контору. Как, понятно? Усекла? Они потребуют не меня, не какую-то Варвару Петровну, а пальцем укажут прямо на тебя. И не шепнут на ухо, не напишут записку, а, глядя тебе в лицо, прогорланят: “Давай девку, Бисваркин!” Что мне делать? Ведь наши клиенты и административные начальники — обычные русские парни. Это тебе не немцы, не англичане, не американцы. Русские — совсем другая материя. Если они потребовали водки и женщину, то лучше немедленно все это предоставить, а то один черт знает, что произойдет. И не когда-то в далеком будущем, а сейчас же, немедленно. Тут придется прощаться не только с бизнесом… Согласна? Поняла? Не сутенер я, лапочка! Пойми: водка, секс, лелеяние административного ресурса и для меня, и для других предпринимателей России — всего лишь прикладные инструменты бизнеса. Без них никак нельзя! Ты должна это осознать. Жаль, что в университетах этому не учат. Другое дело, усвоит ли твой ум эти профессиональные особенности отечественного формата. Я не настаиваю, не принуждаю, я ставлю условия, чтобы понять, допускать ли тебя к старту трудовой деятельности или искать другую подходящую кандидатуру. Так что, начнешь? Попробуешь? Я заинтересован лишь в полном пакете отдачи своих сотрудников. Это специфика нашего предпринимательства. Когда-нибудь — через тридцать, пятьдесят, сто лет, — может, что-то изменится. Но сейчас — увы… Что скажешь, Наталка? Выбор за тобой!»

С нарастающим возбуждением она слушала его разглагольствования. Ей совсем не хотелось вырываться и бежать. «Неужели я буду так часто востребована?» — радостно и смущенно думала она. Госпожа Мегалова опустила голову еще ниже, так что подбородок касался груди. В ее воспаленной голове замелькало множество эротических фантазий. Спина повлажнела, поднялась температура, раскаленный язычок касался нёба как глоток кипятка. Она хотела сказать: «Да!» — но незнакомое, неизвестно откуда взявшееся волнение мешало ей. Такое волнение бывает у замкнутых людей от избыточной радости. Во взбудораженное откровениями хозяина сознание стали беспардонно лезть сексуальные сюжеты. У женщины были на то свои физиологические обоснования.

Господин Бисваркин поглядел на нее, почесал затылок и бросил: «Если ты направишься в свой отдел — я пойму, что ты согласна с условиями работы. Если повернешь к выходу — то прощай, детка. Перспектива у тебя сомнительная. Сегодня на рынке труда таких девиц уйма…» Тут с его языка слетело бранное словцо, лицо приняло безразличное выражение. Потеряв всякий интерес к Мегаловой, работодатель с вальяжной ленцой стал шагать по кабинету.

Наталья Никитична вышла и еще долго оставалась одна в коридоре едва знакомого офиса. Нет, не сомнения вынуждали ее стоять, почти не двигаясь, нервно покусывая губы. Откровенно бестактное, но заманчивое предложение хозяина завораживало сознание Мегаловой. Робость, смятение, страх, что она не будет востребована как женщина, проходили, исчезали, не оставляя следа. Новые возможности окрыляли ее, будоражили воображение. Она поняла, что совершенно неожиданно получила в подарок то, о чем так долго мечтала.

Придя в себя, она еле слышно стала продвигаться дальше к своему отделу, словно опасаясь, что громкие шаги разобьют ее сладчайшие грезы. Да, она еще не успела насладиться мужской лаской, но страстно о ней мечтала, хотела чувствовать прикосновение твердых рук на ягодицах и коленках, касаться язычком упругих пальцев, отдавать губы страстному поцелую, подставлять груди темпераментным ласкам, позволять телу сладостное изнеможение. Она как никто другой знала, что именно нравится мужчинам, чего они ждут от слабого пола, и хотела, клялась, божилась одаривать их всем этим в тройном, пятикратном размере. Архитектура тела уже была окончательно завершена, но в арсенале Мегаловой оставалось и множество других возможностей добиться мужского оргазма. Ох, как ей хотелось его принять! Его вкусить! Ощутить, словно от магического поцелуя, сладость во рту, размазать теплую материю по влажному мягонькому животику, по воспаленным, раскрасневшимся щечкам, у ноздрей. Ей хотелось сохранить в памяти своего тела мужские судороги, проникнуться их энергией, чтобы позже опять и опять упиваться страстью полового безумия. Ожидание сексуальной радости затмило почти полностью ее сознание. Она хотела получать ее повсеместно и ежеминутно, напоминая гибнущего от жажды человека, мечтающего лишь об одном: напиться!

Перед дверью в свой отдел она остановилась. Надо было освободить мозги от навязчивой идеи и приступить к работе. Заслон от сексуального вольнодумства — тот самый заслон, которым пользуются хорошо воспитанные, правда, порой слишком провинциальные граждане нашего столичного города, — она еще не выстроила; впрочем, она и не желала его выстраивать. «Хозяина интересует бизнес, наращивание продаж, высокая рентабельность. Понятно! Это чисто предпринимательская логика поведения. Но меня соблазняют любовные романы, психология нимфоманки руководит мной полностью. Из окружающего мира меня влечет лишь erecticus! В любых вариантах и количествах! Но обязательно с хорошей оборачиваемостью. Каждый день новый! Если Бисваркин печется об увеличении оборота кондитерских изделий, если его мечты — деньги, накопление, рост капитала, умножение материальных активов, новые рынки сбыта, то моя заветная цель — получать бурные ласки, радовать слух стонами радости, воплями оргазма, шагами новых любовников. Бедный гомо эректикус? пожилой? старый? — пожалуйста! Но лучше богатый, и не просто богатый, а с природной нескончаемой жадностью к страстным утехам. Одного мне никак не хватит. Господи, как неправильно жила я все это время! Мне нельзя было заводить семью…»