Эдуардо Мендоса - Правда о деле Савольты Страница 2

Писатель умело вскрывает в романе классовые противоречия, лежащие в основе капиталистического общества; разоблачает мир стяжательства, который доводит людей до полного морального падения, до уголовных преступлений; показывает связь буржуазии с милитаризмом, наращиванием вооружений, терроризмом.

Герои романа принадлежат к разным слоям общества, но так или иначе все они оказываются втянутыми в махинации крупного военного бизнеса, представители которого в погоне за наживой не гнушаются никакими средствами: уничтожают прогрессивно настроенных людей, стоящих у них на пути, готовы даже с помощью террористических актов уничтожить друг друга.

Итак, роман Эдуардо Мендосы вышел в свет в год крушения франкизма и привлек к себе всеобщее внимание читательской публики. Чем же объясняется такой успех молодого писателя? Прежде всего — мастерством автора, умением построить многоплановое, сюжетно острое и вместе с тем насыщенное серьезными размышлениями повествование. Но главная причина, думается, в другом. Картина тотального попрания свободы, атмосфера насилия и вседозволенности, ханжества, продажности и лицемерия верхов, растерянности многих и многих не могли не ассоциироваться в сознании современного испанского читателя с годами франкизма.

Роман «Правда о деле Савольты» — это страстный протест против буржуазного общества, втаптывающего в грязь человеческое достоинство, попирающего элементарные права человека.

Правда о деле Савольты

(Роман)

«Тебе нечего бояться, потому что эти ноги, которые ты осязаешь, хотя и не видишь, принадлежат, разумеется, злодеям и разбойникам, на этих деревьях повешенным: власти, когда изловят их, обыкновенно вешают именно здесь, по двадцать, по тридцать человек сразу. Из этого я заключаю, что мы недалеко от Барселоны».

Часть первая

I

Свидетельский документ приложения № 1.

(Приобщается английский перевод, сделанный судебным переводчиком Гусманом Эрнандесом де Фенвик).

Автор данной статьи и всех последующих ставил своей целью рассказать простыми, доходчивыми словами, — чтобы дошло до сознания самых непросвещенных тружеников, — о тех событиях, о которых уже говорилось в прессе, но в такой расплывчатой, туманной форме, закамуфлированных таким обилием цифр и высокопарных выражений, что могло быть понятно лишь узкому кругу специалистов, а не широким массам трудящихся, которых интересовала правда, а не вся эта арифметическая белиберда, и которые по-прежнему пребывают в неведении, хотя именно они являются главными жертвами этих событий. Ибо только тогда, когда правда прояснится и будет доступна самым непросвещенным, мы, испанцы, сможем занять место, достойное нас и созвучное цивилизованным нациям, до прогресса и величия коих нас возвысят конституционные гарантии, свобода печати и всеобщие выборы. Но это возможно лишь в том случае, если наша любимая родина вырвется из беспросветного мрака средневековья и устремится к труднодоступным вершинам современного развития, а людям с чистой совестью станут нестерпимы мракобесные, насильственные, преступные методы, вынуждающие граждан приходить в отчаяние, испытывать страх и стыд. Вот почему, пользуясь случаем, я хочу объективно, честно и правдиво рассказать о гнусном, невообразимом поведении руководства одного из наших промышленных предприятий, а именно завода, имеющего мировую славу, хотя ему еще далеко до того, чтобы стать зародышем новой эпохи, ульем, где ковалось бы наше будущее в труде, порядке и справедливости. Данное предприятие служит благодатной почвой для процветания негодяев и местных заправил, которые, не довольствуясь самой бесчеловечной, небывалой эксплуатацией рабочих, унижают и запугивают людей, заставляя покорно выполнять их прихоти, свойственные феодалам и деспотам. Я имею в виду, если вы еще не догадались, недавние события на заводе Савольты — предприятии, производственная деятельность которого…

(Со страницы 21 и далее дела).

Судья Давидсон. Ваше имя и профессия?

Мистер Миранда. Хавиер Миранда, торговый агент.

Д. Гражданство?

М. Гражданин Соединенных Штатов.

Д. С какого момента вы являетесь гражданином США?

М. С 8 марта 1922 года.

Д. Ваша национальность?

М. Испанец по происхождению.

Д. Когда и где вы родились?

М. В Испании, в Вальядолиде, 9 мая 1891 года.

Д. Где вы работали с 1917 года по 1919 включительно?

М. В Испании, в городе Барселона.

Д. Следует ли из этого, что вы жили в Вальядолиде и ежедневно ездили на работу в Барселону?

М. Нет.

Д. Почему?

М. Вальядолид находится более чем в семистах километрах от Барселоны…

Д. Поточнее, пожалуйста.

М. …это приблизительно четыреста миль расстояния. Почти два дня пути.

Д. Вы хотите сказать, что переселились в Барселону?

М. Да.

Д. Почему?

М. Я не мог найти работы в Вальядолиде.

Д. Неужели никто не захотел заключить с вами трудового соглашения?

М. Нет. Там и без меня хватало просителей.

Д. А в Барселоне?

М. В Барселоне имелось больше возможностей.

Д. Какого рода?

М. Можно было найти работу с более высоким окладом и быстрее продвинуться по службе.

Д. Значит, вы уже работали в Барселоне?

М. Нет.

Д. Тогда почему вы утверждаете, что там было больше возможностей?

М. Об этом все знали.

Д. Объясните.

М. Барселона — город с более развитой промышленностью и торговлей. Ежедневно туда приезжали жители других селений в поисках работы. Как это происходит с Нью-Йорком.

Д. А что происходит с Нью-Йорком?

М. Никого не удивит, если, например, кто-нибудь переедет жить в Нью-Йорк из Вермонта в надежде найти работу.

Д. Почему именно из Вермонта?

М. Я привел его в качестве примера.

Д. Следует ли из этого, что положение с работой в Вермонте и Вальядолиде одинаково?

М. Нет, не следует. Я не знаю Вермонта. По-видимому, мой пример неудачен.

Д. Почему вы назвали именно Вермонт?

М. Я назвал первый пришедший мне на ум город. Вероятно, я наткнулся на него сегодня утром в газете…

Д. В газете?

М. …случайно.

Д. По-прежнему не вижу никакой связи.

М. Я же сказал: мой пример явно неудачен.

Д. Хотите, чтобы Вермонт не фигурировал в ваших показаниях?

М. Нет, нет. Мне все равно.

— А мы уже решили, что вы не придете, — сказала сеньора Савольта, пожимая руку сеньору Клаудедеу и целуя в обе щеки его жену.

— Все причуды Неус, — ответил сеньор Клаудедеу, кивая в сторону супруги. — Мы еще час назад могли быть здесь, но она настояла на том, чтобы мы задержались, опасаясь прийти в гости первыми. По ее мнению — то дурной тон.

— А в результате мы решили, что вы не придете совсем, — повторила сеньора Савольта.

— Надеюсь, по крайней мере, — проговорила сеньора Клаудедеу, — вы не успели поужинать?

— Не успели поужинать?! — воскликнула сеньора Савольта. — Да мы уже давным-давно вышли из-за стола. Теперь будете поститься до завтрака.

— Хороша шуточка! — рассмеялся сеньор Клаудедеу. — Знай мы это наперед, непременно прихватили бы с собой парочку бутербродов.

— Бутербродов! — воскликнула сеньора Савольта. — Прекрасная идея!

— Да уж, идеи у Николаса, как у солдафона, — изрекла сеньора Клаудедеу, потупив глаза.

— Неужели вы, действительно, поужинали? — переспросил сеньор Клаудедеу.

— Разумеется. А вы как думали? Мы очень проголодались и поскольку думали, что вы не придете… — начала сеньора Савольта извиняющимся тоном, но улыбка выдала ее и, не договорив, она смолкла.