Владимир Кунин - Путешествие на тот свет Страница 20

— Ну... в общих чертах верно, — настороженно промямлил глава компании. — Хотя...

— Но это лишь коммерческая сторона дела. Не так ли? — беспардонно прервал его Фриш. — А вам ведь, во имя вашего Аллаха, еще необходим и «экшн» как знак свыше?! Акция с максимальным количеством пострадавших неверных, так?

И вот тут глава крупнейшей судовладельческой компании этого ближневосточного региона, где никогда не бывает зимы, где нет почтения к правилам уличного движения, где, кстати, говорят не только по-испански, но и на самых разных восточных языках, сбросил маску красивого, добродушного, постоянно старающегося смягчить любую напряженную ситуацию человека и наконец показал зубы.

— Да! — рявкнул он. — Мне осточертели все эти бездарные взрывы их посольств и представительств в наших странах и московских жилых домов, которые и сами рассыпаются — без малейшего нашего участия! Я не хочу, чтобы после каждой акции на всех перекрестках вопили о «чеченском следе» или «исламском терроризме»! Когда Аллах разрешит нам, мы и сами возьмем на себя ответственность за то, что произойдет на этих подводных скалах!!!

Чарли и Стенли Уоррен тоскливо переглянулись, а толстенький Фриш даже обрадовался этому мощному всплеску давно сдерживаемых чувств.

— Браво! — воскликнул Фриш и постучал указкой по карте. — Вот теперь я хоть до конца понимаю, за что я получаю деньги! Значит, для этой вашей новой пьески вам нужно всего лишь взять за глотку лоцмана, или как там он у вас называется, и заставить его сделать так... — Фриш очень точно навел красное пятнышко на карту Стенли Уоррена: — ...чтобы русский пароход прошел бы не тут, а вот здесь. Так?

— Да, — мрачно сказал глава компании.

Фриш усмехнулся, отдал указку Стенли и буквально впрыгнул в свое розовое кресло.

— Очень хорошо! Стенли!.. Дорогой сеньор Уоррен... А ведь ваш шеф абсолютно прав, посылая именно вас на встречу к этому лоцману. Всегда проще договориться со старым знакомым, правда? Не вы ли, Стенли Уоррен, когда-то плавали у Анри Лорана вторым помощником?

Глава компании удивленно посмотрел на Стенли:

— Очень интересная подробность...

От удовольствия Фриш даже слегка подскочил в кресле:

— Неожиданные подробности всегда интересны!

— Но я этого никогда и не скрывал... — нехотя проговорил Стенли.

— Но и не поставили нас об этом в известность. — И глава компании нехорошо взглянул на Стенли.

— Вы никогда меня об этом не спрашивали.

— Ах, друзья мои, это все такие мелочи!.. — ласково сказал Фриш. — Как и то, что Чарли, насколько мне известно, вовсе и не Чарли, а Фархад. Фархад Беляллитдин Из хорошего старинного восточного рода. И плавали вы на какой-то голландской посудине обычным механиком. Как вас туда занесло, Чарли? Не из французского ли наемного легиона?

Тут уже Стенли с удивлением посмотрел на Чарли-Фархада.

Чарли закрыл свою папочку, защелкнул ее на кнопки и спокойно ответил Фришу:

— В Калифорнии я был натурализован как Чарльз Беляуэр. Этого вам достаточно?

— До определенного момента — да, — сказал Фриш. — Тем более что по картотеке нашей организации за вами тянется достаточно длинный хвост, на который Интерпол может наступить в любую секунду. Когда мы этого захотим.

В красивом, слегка женственном кабинете главы судовладельческой компании повисла тягостная пауза. Но уже через пять секунд эту паузу весело нарушил все тот же жизнерадостный, маленький, толстенький Фриш:

— Вот вы, парни, и поработайте со своим приятелем лоцманом месье Анри Лораном. Новая пьеса требует новых методов сценического решения. Дерзайте! И... Бог вам в помощь. Чтобы потом не прибегать к рутинным и сильнодействующим средствам моей фирмы в отношении вас, сеньор Уоррен, и вас — натурализованный мистер Чарльз Беляуэр. Хотя, знаете, ребятишки, честно говоря, я не вижу особой разницы между нами. Разве что за вами морская специфика...

Отто Фриш был несомненно талантлив!

И поразительно демократичен. На встречи, подобные этой, он прилетал всегда сам, на собственном «боинге», заранее обеспечив себе безопасность, которой мог бы позавидовать президент любого государства.

А с каким артистизмом он проводил такие переговоры! Как элегантно предостерег он Стенли Уоррена, а особенно Чарли Беляуэра, от возможного невыполнения задания. С какой угрожающей легкостью раскрыл подлинное лицо Чарли-Фархада — бывшего наемника этого жутковатого французского легиона...

Как безжалостно Фриш прищемил Чарли его, наверное, действительно сильно замаранный «хвост», пообещав в случае неудачи сдать Чарли Беляуэра Интерполу...

Но это была хоть и впечатляющая, но всего лишь игра на публику.

Подлинный же организаторский талант Отто Фриша дал ему возможность создать блистательно отлаженный международный гангстерский синдикат с филиалами чуть ли не во всех цивилизованных странах. Где на Фриша безукоризненно работали сотни мерзавцев самой высокой квалификации. Такие, как... Чарли Беляуэр — он же Фархад Беляллитдин.

Да, да! Это Фриш когда-то уберег Чарли от смертельной инъекции в федеральной тюрьме Оклахомы...

Это Фриш, зная, что некогда Чарли плавал механиком, внедрил его в судовладельческую компанию с «ближневосточной ориентацией».

Это Фриш приставил Чарли к Стенли Уоррену — профессиональному моряку, чтобы тот в решительный момент не наделал бы, с точки зрения Фриша, каких-нибудь сентиментальных глупостей.

Но об этом никто никогда не должен был знать.

Впервые в своей жизни Сергей Александрович Мартов сочинял историю по тщательно собранным документам, многочисленным интервью с профессионалами в любой интересующей его области — будь это судовождение, бизнес, работа международной криминальной полиции, старые, рассекреченные записи интерполовских «прослушек», врачебные консультации...

А еще он широко пользовался огромным количеством иконографического материала, блужданиями по Интернету и собственными дотошными, многочасовыми диктофонными записями бесед под все мыслимые алкогольные напитки, с закусками и без, с самыми настоящими очевидцами и участниками событий четырехлетней давности.

Единственное, чего ему не хватало для легкости сочинительства, — это, конечно же, собственного участия в том самом рейсе. Ах, как это облегчило бы ему работу!

Мартов вообще считал, что сценарист, литератор, обязан знать о предмете или ситуации, которые он пытается описать, вдесятеро больше, чем потом появится на его авторских страничках. Только в этом случае «человек сочиняющий» абсолютно свободен... Ему ни черта не нужно высасывать из пальца, подменяя свое незнание предмета вязью окололитературных необязательностей. Перед ним возникает та широта выбора, которая раскрепощает его и рождает радостный полет фантазии и воображения.

Мало ли случаев знает история писательского ремесла, когда вот этот пресловутый «полет» потом оказывался предугаданной и предвосхищенной реальностью! Или просто — лучшими строками в уже законченной вещи...

... Мартов подумал, что до конца этой истории еще очень далеко, и стал внимательно разглядывать свою обычную любительскую географическую карту, на которую он собственноручно и очень приблизительно тонким красным фломастером перенес из настоящих мореходных штурманских карт тот маршрут «Федора Достоевского».

Очень Сергей Николаевич огорчался, что не в силах воспользоваться целым рядом чисто технических деталей и подробностей, которые наверняка смогли бы украсить его повествование! Но из боязни наделать ошибок, так легко разрушающих уже созданную в читателях иллюзию достоверности, Мартов даже и не пытался вторгаться в область неведомого.

«Боже, как много воды!..» — подумал Мартов, глядя на карту.

И не в силах оторвать глаз от голубых бумажно-океанских просторов, попытался представить себе, как совсем не в ангельско-голубых, а в тревожных черно-зеленых водах с проседью пенных гребней рассыпающихся и неумолимо вновь возникающих волн движется этот двухсотметровый Ноев ковчег, внутри которого копошатся девятьсот человеческих жизней...

На мостике шла обычная ходовая вахта.

До самого горизонта не было ни одного судна. Ручки машинных телеграфов стояли на рисках «Полный вперед».

Кроме вахтенного третьего помощника и рулевого, на мостике стоял старший помощник капитана Петр Васильевич Конюхов, и неслышно двигался по мостику матрос-уборщик, протирая мягкой тряпкой стекла приборов.

Не отводя глаз от дисплея локатора, третий помощник срывающимся от злости голосом говорил:

— А теща, сучья лапа, купила в детскую какие-то китайские обои с тиграми, втюхала в них хрен знает сколько бабок, сама, дура, поклеила их вкривь и вкось, и это называется — она деньги экономила, падла!.. Причем я ей сто раз говорил: «Погодите, мамочка... Вот я приду из рейса, найму кого надо, и все будет в лучшем виде...» Так нет же, блядь! Как была с первого дня стервой, так за семь лет и не изменилась, сука... Лишь бы по-ейному было! А то, что ребенок из-за этих гребаных обоев теперь к себе в детскую заходить боится, так это ей, старой грымзе, до фонаря... Извиняюсь.