Эдгар Вулгаков - Течение времени Страница 20

Леночка вышла на середину комнаты. Она была в голубом платье с блестками, под глубоким вырезом которого виднелась белоснежная блузка, в туфельках на высоких каблуках… Но главное – ее радостная улыбка, белоснежные зубы, лучистые глаза и золотистые волосы, чуть-чуть закрывающие ушки. «А раньше волосы свободным потоком ниспадали до плеч! Как жалко, что пришлось остричься. Ничего, – подумал Алеша, – отрастит». А Леночка развела руки, словно желала обнять всех сразу.

– Леночка, – нарушил молчание Алеша, – какая ты красивая! Здравствуй, с Победой тебя и с возвращением! Я, то есть все мы, так счастливы тебя видеть!

И, подойдя к ней, остановился, не зная, что делать: поцеловать руку, как герои в театральном спектакле, или – в щечку… Но не в губы же?

– Ребята, как вы выросли за это время, какие вы красивые. Такие великолепные розы мне еще никто не дарил. Впрочем, мне вообще никто никогда не дарил цветов, спасибо. Ну, мой бывший пациент, ты совсем взрослый, а глаза у тебя все такие же, серо-голубые, и еще длинные ресницы. Ну сделай ко мне еще полшага, вот так, – она притянула Алешку к себе, крепко обняла и сама поцеловала в его губы. – Как перегородка в носу?

– А я уже про нее забыл. – Алеша, смутившись, покраснел, стоял перед Леночкой радостный и счастливый. – А это тебе от мамы моей с поздравлением.

– Мои любимые духи, передай своей маме большое спасибо.

Потом она поздоровалась с Володей и сказала, что отлично помнит его, обняла и поцеловала Димыча, а тот, подхватив девушку на руки, подбросил ее вверх, как ребенка.

– Ну и силища у тебя, мой дорогой соседушка, в батю пошел.

– Володька, – обратился Димыч к другу, – пойдем, я тебя познакомлю с Наташей, хорошая девчонка, Леночкина двоюродная сестричка. Литературой увлекается и стихов знает много, как Алешка. Я рассказывал Алешке про пигалицу, с которой мы в сорок втором ходили по деревням картошку менять, и она меня от деревенских ребят защищала. Вот это она и есть, бывшая пигалица. В их роду все женщины красавицы.

Вскоре пришла подруга Леночки с мужем, потом еще одна подруга, тоже с мужем, потом – соседи и сослуживцы из больницы и эвакогоспиталя, и каждый что-то приносил с собой к столу. А когда наконец все расселись и захлопали пробки от шампанского, с бокалом встал батя.

– Друзья, – начал он прочувствованно, – сегодня в наш дом пришел праздник. Леночка вернулись живой и здоровой с войны, с победой! Наша соседка Леночка – добрая и отзывчивая, настоящая красавица и очень похожа на свою маму. Когда в нашу семью пришло горе, мы потеряли нашу маму, она стала Димке сестрой, помогала и поддерживала нас. Я желаю ей прожить долгую жизнь с хорошим человеком и стать хорошим врачом.

Потом было много других тостов, пошли в ход более крепкие напитки, и пели песни, а затем, как водится, начались танцы под любимые пластинки «Брызги шампанского», «Рио-Рита», «Мистер Браун»… Алеше было хорошо на душе и весело. Ему очень хотелось потанцевать с Леночкой. Он уже танцевал с Наташей, потом еще с кем-то, еще с кем-то… Но с Леночкой пока не удавалось – она была нарасхват, раскрасневшаяся, смеющаяся, радостная. И уже, кажется, с ней перетанцевали все: и Димыч несколько раз, и Вовка, и вся мужская половина комнаты, и Алеша опять подошел к Петру Петровичу, слушая его бесконечный рассказ о заводе. Боковым зрением он, находясь вполоборота к Леночке, не упускал ее из виду. И вот, бросив посередине танца своего партнера, она через всю комнату направилась к нему. Застучало сердце, стало жарко, и в радостном предчувствии, пробормотав извинения Петру Петровичу, он пошел навстречу Леночке. Не говоря ни слова, как заправский танцор, он обхватил Леночку за тонкую талию и повел в фокстроте. Алеша говорил ей, что она такая красивая, солнечная, легкая, воздушная, как трепещущий голубой мотылек под абажуром, и еще какие-то слова, и еще, и еще, задыхаясь от их потока. Она слушала внимательно, чуть наклонив голову, с застывшей улыбкой, пока у него не вырвалось:

– Я раньше много раз целовал тебя во сне.

Она улыбнулась:

– Сны переходного возраста. А ты знал женщину?

– Нет, – у Алеши перехватило дыхание.

– Это хорошо, – тихо произнесла Леночка и отошла в сторону.

– Алеша, – забеспокоился Вовка, – что произошло? Ты был такой возбужденный, раскраснелся, в чем-то ее убеждал. Что с тобой?

– Как тебе сказать… Что-то со мной происходит, еще сам не разобрался.

– Алешка, ты у нас быстро влюбляешься, а затем остываешь. Что, я тебя не знаю?

– Прошу на эту тему со мной не разговаривать, ясно, дружок?

– Ну, испугал.

После чая, когда все немного успокоились, Димыч попросил тишины и внимания. Из Леночкиной комнаты вышла Наташа с гитарой. Она села посредине комнаты и, перехватив левой рукой гитару за талию и опирая ее о колено, наклонила голову к грифу, настраивая лады. Все притихли.

«Какие у нее красивые колени, туго обтянутые тонкими чулками под цвет кожи, и лодыжки… Что-то раньше я этого не замечал, – рассеянно думал Алеша. – Да, она хороша собой».

Но тут прозвучали первые аккорды, и Наташа запела низким красивым голосом «Две гитары за стеной…», да так, что у Алеши забегали по спине мурашки. Она пела без видимого усилия, форсируя голос и звучание гитары, где это требовала песня. После бурных аплодисментов она спела романсы «Калитку» и «Гори, гори, моя звезда».

– Ай да Наташа! «Пигалица», как ее представлял Димыч. Как замечательно поет, какой чистый глубокий голос. Если бы посильнее, погромче, то прямо Максакова, – я прав, Володька?

– Конечно, до Максаковой далеко, но поет и играет здорово. Смотри, как сияет Димыч, как будто он пел. Ты что так сияешь?

– Радуюсь!

– Ага!

После импровизированного концерта пошли гулять: сначала по Садовой, потом повернули на улицу Горького, к Красной площади. Шли гурьбой. Леночка подошла к Алеше и взяла его под руку.

– Худющий же ты, Алеша. Мама, наверное, беспокоится.

– Леночка, у меня такая конституция – я худой и длинный, может быть, поправлюсь со временем. Леночка, дорогая, я так и не понял – ты из армии вернулась совсем или вас еще не отпустили?

– Наша воинская часть проходит демобилизацию, и нас ориентируют на нашу родную больницу.

– Ура! Я так рад, хочешь, я стихи тебе почитаю?

– Хочу, но сейчас не надо. Мы не одни. Стихи требуют сосредоточенности и внимания. Я многое о тебе узнала, пока мы танцевали: ты увлекся мною, нафантазировал, придумал какой-то нереальный образ, забыв о том, что нас разделяет пропасть в три с лишним года войны. Про-пасть! А эту пропасть ни объехать, ни обойти, мой мальчик. Ты даже представить себе не можешь, что война породила и еще одну пропасть – психологическую. Ты молодой человек, а я сегодня психологически опустошена, девица без эмоций, уставшая ежедневно умирать вместе с моими больными на протяжении стольких лет. Знаешь, не каждый может вынести этот ужас, наполненный стонами и криками раненых, окровавленными бинтами. А ты мне, дурашка, начинаешь говорить слова, приятные для женщины, живущей в другом мире. А я еще там, на войне. Извини, лечит только время.

– Леночка, я не понял твоего состояния. Я так ждал встречи с тобой, такой красивой, изящной, умной. Нам так хотелось, чтобы ты была с нами в День Победы, если только ты пожелаешь или у тебя не будет других дел. Для меня это будет таким счастьем, что я заговорю стихами, хотя писать их не умею. Милая Леночка, я от тебя ничего не хочу, просто восторгаюсь тобой, но не учел, дурак, что ты еще далеко от нас. Ты извини, меня. Хочешь, стану перед тобой на колени, прямо здесь, на улице?

– Нет, не хочу. Зачем, дорогой, в этом нет необходимости. Я тебя тоже любила всегда: ты прямой, честный, открытый, добрый, твердый в убеждениях с детства, худой и длинный. А я люблю худых и длинных, что поделаешь. А День Победы я буду встречать с тобой и с твоими ребятами.

И вот пришел день – 9 мая 1945 года, День Победы над фашистской Германией, самый великий праздник нашего народа. Получилось так, что еще задолго до этого дня кто-то из ребят купил четыре билета в театр Вахтангова на «Мадемуазель Нитуш», веселую, полную смешных ситуаций оперетту-комедию Эрве. Когда покупали билеты, никто из них не думал, что с ними будет Леночка. Леночка была далеко – на войне. Четвертый билет предназначался просто для какой-нибудь общей знакомой. И вдруг неожиданно в такой замечательный праздник появилась Леночка. От неожиданного предстоящего удовольствия она захлопала в ладоши:

– Театр! Я, кажется, тысячу лет не была в театре. Это замечательно! Но как совместить театр с праздником Победы?

– Мы думали об этом. Ты ведь не знаешь, что во время войны в театр Вахтангова попала фугасная бомба, и, вернувшись из эвакуации, вахтанговцы пока играют в помещении Детского театра в Сытинском переулке, рядом с улицей Горького. Театр в самом центре! Мы все увидим и совместим невозможное с возможным: и театр, и ликующую Москву!