Дарья Симонова - Свингующие Страница 21

– Молодой человек, не поможете? Я взяла, а пить не хочу. Организм раздумал сосуды расширять.

Каспар, конечно, пришел сюда не есть и не пить, а посмотреть и уйти. Чего-то туманно приятного он ожидал всегда, вопреки опыту, однако угощение от уличной музыкантши, которой сам недавно бросил монетку, превосходило все причуды воображения. Первое, что пришло в голову, – она узнала Сашеньку на вокзале и сейчас заведет старую тему. «Вот теперь-то и прольется свет на тайну рода», – игриво подумал Каспар. Но более прочих тайн его интересовала загадка преображения из грязи в князи.

– Приму приглашение, если только разрешите угостить вас, – начал растерянный кавалер.

– Ну, на это я и рассчитывала, – усмехнулась Ира. – Вы добрый человек, как видно, на бедность подаете, в наше-то время.

– В наше время и бедняки другие, – съязвил Каспар, а сам подумал: «Может-де, и мне переквалифицироваться в уличные музыканты, глядишь, и заработаю на ресторанные харчи».

Ира нисколько не обиделась на иронию. Ей шла приобретенная, видимо с богатым опытом, невозмутимость и спонтанная откровенность. От былой нескладности остались только красные сапоги с пряжками, но даже они не портили впечатления.

– Я взяла обет. Мне один мудрый человек посоветовал: чтобы достичь своей цели, нужно чем-то пожертвовать. Например, комфортом. Вот я и решила – буду, превозмогая всякий стыд, петь на паперти. Не каждый день, конечно. Периодически. В течение года. Я хотела сначала в церкви работать бесплатно. Но это не мое. Мне гордыня мешает. И запахи остро чувствую. Очень верующие люди специфически пахнут, вы не замечали?

– А мне казалось, что на вокзалах могут петь только очень небрезгливые люди, – признался Каспар.

– Значит, я вошла в образ, – удовлетворенно заключила Ира. – Хотя я уважаю тех, кто избрал духовный путь. Это лучшая стезя на этой земле. Но ее достойны единицы. А я всего лишь тлен земной. Мудрый человек сказал мне: делай то, что в твоих силах. Даже если не понимаешь смысла того, что поешь или проповедуешь. Слово истинное само дорогу найдет, а ты лишь проводник. И никогда не скрывай своих намерений. Живи так, словно Бог на тебя сквозь лупу смотрит. Именно на тебя, всегда и везде. Вот я и никогда не прикидываюсь лучше, чем я есть. Я хочу, чтобы меня угощали. Я очень люблю пожрать в гостях. И я знаю, что не красавица и мужики вокруг меня не роятся. Но я выполню обет, и это не останется незамеченным.

– В смысле, мужики начнут роится?

– В смысле, мечта исполнится.

О мечте Ира говорить отказалась. Придерживалась темы мужчин. Точнее, мужей.

Ирина не могла выбрать между предыдущим и нынешним. А еще говорят, что шизофреники плохо адаптируются в социуме! Каспар не преминул порасспросить, как же так: сказала, что не роятся, а на самом деле такой успех?! Но Ирина, заказав новую рюмку, дала понять, что ирония тут неуместна. Потому что три человека страдают. И молят о том, чтобы роковой треугольник преобразовался в иную фигуру. Каспар решил, что Ирина опять врет как сивый мерин, и далее слушал ее с внутренней терапевтической ухмылкой. А Ира, пойдя на поводу у «синдрома попутчика», выкладывала всю подноготную. О том, как первый муж пил и бил. Но был привязан, как младенец к титьке. Буйный и нежный. Человек тонкой душевной организации, писатель и картежник, – без копирования нимба Достоевского не обошлось, конечно. Плохая дикция, терракотовый пиджак, железные зубы, манера сдвигать губы набок (жуткая!), когда сердится.

– Удивительно, что я об этом рассказываю теперь. Обычно я застреваю, и молчок. Не могу болтать о личном. Согласитесь, трудно описывать семейные сцены в деталях. Обычно ограничиваются констатацией «посрались». Неприятное слово, да?

Каспар со всем соглашался. Ему ведь было в принципе не ясно, зачем Ира ему исповедуется. Потому он просто шел на поводу у любопытства, полагая, что в данном случае это абсолютно безопасно и необременительно. Зря.

Ничего из ряда вон выходящего он не услышал, заурядный сюжет. Брутальный алкоголический интеллектуал, щедрый и мятежный. Душа и по совместительству раковая опухоль любой компании. Как к такому не привязаться, особенно женщине с анамнезом… Второй муж, как уже было доказано жизнью, окажется бледной копией предыдущего. Примерно те же недостатки, но без размаха. Скупым и предсказуемым, как субботний поход по магазинам. К тому же безденежным. Он считал, что женщина вполне может зарабатывать наравне с сильной половиной, и был не прочь, чтобы она вообще взвалила денежное бремя на себя. «А я буду тебе заварные колечки печь», – говорил второй номер обескураженной Ире.

– Он действительно хорошо готовит. Но это у него взамен мужских достоинств. Те, кто восхищаются хозяйственными мужьями, просто идиотки. Они не понимают, что если где-то прибыло, то где-то убыло, – провозгласила Ира.

– Да уж, слыхал я об одном муже, который пытался своей жене белье стирать. Страшный человек оказался! Так, может, вам с обоими супругами покончить… – предложил Каспар банальный выход. – И искать третьего – с учетом прежних ошибок.

– А вы знаете, молодой человек, законы диалектики? Это же будет синтез, апофеоз всех моих кошмаров! – возмутилась Ира. – Этот третий будет совмещать все пороки: и буйный, и жадный, и бесхребетный.

– А минус на минус, который дает плюс?

– Это ж вам не алгебра с началами анализа!

Каспар углубился в полемику. Он не мог игнорировать своего любимого конька. Пусть даже и в подозрительных обстоятельствах – но не есть ли это та самая гуща народной жизни, из которой черпает практический опыт любой спец, чья специальность включает в себя корень «психо»? Барышня упрекала Каспара в том самом, в чем он упрекал сам себя: в предпочтении теории практике. Он – и это простительно всем увлеченным! – верил, что вот-вот состоится рождение истины в спонтанном споре. Ведь именно так, от случайных метафизических связей, она и рождается! Он слишком поздно обнаружил себя не то чтобы спящим – вялым и мечтательным. И видящим не то чтобы сны – целые мистерии…

Правда, Ира вытащила из кармана не все деньги, а по-братски ровно половину. Даже у воровок свой кодекс. А Каспару осталось только опустить влажную руку в вокзальное рукопожатие хищника Бекетова, который и поведал о клофелине и о том, как он успешно действует на идиотов, падких на внезапное и необъяснимое женское внимание. Сознание отчаянно пыталось вырваться из мутной пелены, совладать с дедукцией и найти объяснение загадочным деталям. Например, зачем кидале уличные арии?! Как Ира подобрала безошибочный разговорный крючок?! Откуда знала, что «идиот» клюнет на тему семейных тягот… И ведь не плакалась, как свойственно попрошайкам! И интима не предлагала – ни явно, ни косвенно.

– Так ты не путай попрошаек и клофелинщиц! – авторитетно объяснял Бекетов, закатав рукава и разделывая скумбрию горячего копчения. – Последние привлекают лохов именно внешним благополучием. Вот у этой, например, легенда про двух мужей…

– Но не про богатых, заметь! Хотя и небогатые теперь как будто роскошь…

– Вот-вот, – усмехался Игорек, смачно облизывая пальцы в рыбьем жиру. – Уж поверь мне, эти паскуды знают, кто какую наживку заглотит… И что оригинального в теме твоих несбывшихся диссертаций?! Да в любой компании наипервейшая тема «мужики козлы» или «бабы дуры», в зависимости от половых преобладаний. Ты чего, вчера родился?! Давай лопай активированный уголь, чтобы пронесло. Есть-пить не предлагаю – у тебя в башке сейчас Тунгусский метеорит пролетел, надо сделать паузу.

Каспар был разочарован объяснением. Клофелинщицы, по его представлениям, – либо шикарные криминальные сирены, либо обманчивого вида симпатичные скромницы. Заманки у них такие понятные: притягательность порока или, напротив, очарование псевдоневинности. А когда такая вот особа с проблемной кожей начинает умничать, да еще и «попадать в ноты» в прямом и переносном смысле… Каспар упрямо трактовал историю мистически. И продолжал мучить Бекетова бесчисленными нестыковками в сюжете: Ириным пением, ее необычной манерой разговора и прочими совершенно излишними для организации мелкого воровства деталями.

– Пойми, Игорян, я ведь вдвойне в проигрыше. Я же, кретин, так и не спросил ее в лоб, зачем она тогда моему отцу голову морочила?! Меня весь этот сюр вокзальный загипнотизировал. Какой-то мозговой паралич настиг до всякого клофелина… Пока хотел почву подготовить, чтобы достичь должного эффекта и застать ее врасплох, она сама меня так врасплох уделала! Я хочу понять, что же произошло в действительности. Допустим, эта Ира играет в шизофреничку – для успешного создания образа, как она выразилась. Но такой образ привлекает очень немногих клиентов. Безумие, пусть и наигранное, – на любителя. Ведь так?! – Каспар напряженно повышал голос, чувствуя, что другу ситному наскучила тема.

– Нет, не так! – усмехался зевающий Бек. – Победителей не судят. Раз у нее получилось, значит, она все сделала правильно. Сечешь? И что тут раздумывать – зачем поет, зачем глазом косит… все в комплексе сработало, значит, кирпичик к кирпичику сложилось. Пойми, если бы базар шел слишком гладко, ты бы насторожился. А тут на странности отвлекся, как на блестящий предмет при гипнозе, – и покатило! Правильно обчистить фраера тоже искусство, оно на мощной интуиции построено. И на нюансах. Вот, например, у меня в Амстердаме была одна знакомая негритянка…