Ира Брилёва - Приключения «Идиота» Страница 21

— Не будет с ней никаких проблем. — Антон был спокоен и дружелюбен. — Правда, Танечка? — Он смотрел на меня с легким превосходством.

— Дурак ты, Антоша. — Я удивилась собственной наглости. — Меня же искать будут, я же на выставку не одна пришла.

— Никто вас, Танечка, искать не будет. Вашей подруге уже позвонили с вашего же телефона, что у вас разболелась голова и вы поехали домой, а телефончик свой здесь забыли. А ее вы просили не беспокоиться и развлекаться на полную катушку. И поскольку ваша подруга сейчас не совсем трезвая — у нас тут на выставке фуршет наметился, то она с радостью согласилась вас не беспокоить. Вот так.

— Ах ты сволочь, ты меня сюда заманил. А зачем, спрашивается. Ну, какой ты мужик после этого, а?

Но Антон был непрошибаем.

— Нормальный я мужик. И мне деньги нужны, а то с этим творчеством можно ноги протянуть. Вот и приходится иногда подрабатывать на стороне. Мне поручили одно деликатное дело, и, я думаю, вы мне в этом, уважаемая Татьяна Петровна, поможете. С удовольствием или без — не важно. А сейчас нам с вами надо кое-куда съездить.

— Куда? Никуда я не поеду! — я ревела как разъяренный бизон, но Антон был спокоен и деловит. Он молча поднял меня с матраса и поставил на ноги, словно деревянную куклу.

— Если вы будете паинькой, то с вами ничего плохого не случится. — И он поднес к моему носу тряпку, пахнущую какой-то препротивной химией. Я снова провалилась в небытие.

Когда в моей голове рассеялась очередная порция тумана, я поняла, что меня куда-то несут. Лёгкий ветерок приятно освежал мои несчастные, измученные химической вонью, легкие. Из этого напрашивался вывод — я не в помещении, а на улице. Моя голова болталась, как собачий хвост, и я определила, что вишу на плече у типа, от которого разило потом и французским одеколоном одновременно. Эта дикая смесь отрезвляла меня быстрее, чем свежий воздух. Я вспомнила, что меня украли, и что от моего похитителя разило таким же своеобразным амбре.

На небе яркими фонарями горели звезды. Цикады в кустах разрывались от старания — стрекот стоял на километр вокруг. Видимо, был самый разгар ночи. Это что же получается: на выставку мы попали днем, на матрасе я очнулась ближе к вечеру, а сейчас, похоже, глубокая ночь? Нормальная у меня культурная программа сложилась.

Мысли в голове были непослушными и думались как-то нехотя. Но где-то далеко в глубине сознания упрямо стучалась мысль: думать, надо думать, а то черт знает что такое получается. Меня без моей воли усыпляют какой-то дрянью и увозят в неизвестном направлении.

Понемногу мысли стали собираться в стайки и слушать мои указания.

Первое — надо все систематизировать. Выставка. Ленка. Мой новый знакомый Антон, он же вероломный похититель. Драный матрас. Очкарик с дурацкими советами. Снова Антон. И наконец я, любимая, вверх тормашками на плече вонючего мужлана.

Фух! Логическая цепь восстановлена, теперь можно двигаться дальше.

Тем временем, меня внесли в какое-то помещение. Ночь была темной, а свет, видимо, намеренно не зажигали. Я бы тоже в такой ситуации свет зажигать не стала. Вдруг соседи любопытные попадутся. Или еще что-нибудь. Осторожность не повредит.

Меня аккуратно пронесли через несколько комнат и опустили на кровать. Я благоразумно прикрыла глаза и изобразила безвольное спящее существо. Так, по крайней мере, у меня будет время на принятие решения. Какого именно, я пока понятия не имела.

Дверь за пахучим мужчиной закрылась, и я снова смогла открыть глаза. Понемногу привыкнув к темноте и оглядевшись по сторонам, я удостоверилась, что никакая непосредственная опасность мне не угрожает.

Комната была довольно большой и при свете луны и звёзд я разглядела вполне приличную обстановку дачной спальни. Запах здесь тоже был приятным. Пахло свежим деревом и еще чем-то неуловимо домашним. Странное место для тюрьмы. А в том, что это моя новая тюрьма, я нисколько не сомневалась. Зачем же меня тогда было связывать и куда-то увозить?

Как любой современный человек, хорошо знакомый с киношной романтикой детективных сериалов, я стала действовать по усвоенным с детства стандартам. Перво-наперво надо попробовать освободить руки — для побега одних свободных ног было маловато. Я села на кровати и стала извиваться змеей, всячески пытаясь ослабить веревки. Покрутившись эдак минут пятнадцать и слегка выбившись из сил, я поняла, что с веревками мне не справиться. Ладно, наплевать. Что у нас там в программе следующим номером? Попытки звать на помощь отпадают.

Я встала и тихонько подошла к окну. Деревянные половицы предательски поскрипывали под ногами, и я ступала, тщательно выворачивая ступни и для верности высунув язык. Язык — это так, детский рефлекс. А вот насчет ступней я где-то читала. Оказалось, книги иногда тоже врут. Деревяшки скрипели под моими ногами, нисколько не обращая внимания на мои почти профессиональные балетные «па».

Я подошла к окну и выглянула во двор. И ничего. Темнота, непроглядный черный мрак и ни одного огонька вокруг.

Я вернулась и легла на кровать. Невеселые мысли нагрянули кучей, и я уже чуть было не начала отчаиваться. Вот дура! Далась тебе эта книжка. Ведь знаешь же, чем такие детективчики иногда заканчиваются. И чего ты добивалась? Справедливости? Так ее люди уже две тысячи лет восстанавливают, все восстановить не могут. А может и дольше.

Так я лежала и ругала себя почем зря. Время тянулось медленно и ничего не происходило.

Видимо, это обстоятельство понемногу отрезвило меня. А что, собственно, произошло? Ну, увезли тебя неизвестные дяди в неизвестном направлении. Ну и что. Никто ведь еще не приходил и никаких претензий не предъявлял. Вот когда придут, тогда и надо будет думать, что им отвечать. А сейчас можно пока подумать о более полезных вещах. Например, что это за очкарик и откуда он взялся на выставке? Да еще и не помог мне, сволочь, в таком пикантном положении! Стоп. А что он мне там советовал, дурья башка. Ну, конечно! Отдать книжку. Вот так просто! И все мои мучения коту под хвост. Он мне не сказал, кто его прислал, но я шестым чувством уловила откуда подул ветер. И что же это получается? А получается, что Вадим все это время незаметно от меня самой наблюдал за всеми моими художествами, и, значит, он и сейчас может быть где-то рядом. Какая же я идиотка! Но послушайте, граждане, меня просто использовали в качестве живца! Вот гад! Я этого ему никогда не прощу! А еще тихоней прикидывался.

От возмущения я готова была уже лопнуть, как вдруг услышала, что по коридору кто-то идет. Предательский пол скрипел не только под моими ногами. Не зря говорят — нет худа без добра. Я мысленно стала готовиться к непростому разговору. А то, что разговор может быть непростым, мне подсказывал мой детективно-сериальный опыт. Обычно бандит, входя в комнату жертвы этакими кошачьими неторопливыми шагами, потирает руки в предвкушении медленной расправы. Он хищно и злорадно улыбается, щурит глаза, как кот перед банкой сметаны, и только что не мурлычет от удовольствия. Но о том, что обычно происходит после, мне думать совсем не хотелось. Говорят, что у приговоренного к казни вся жизнь прокручивается перед глазами как ускоренный фильм. Это может понять только тот, кто был на моем месте. И я вас клятвенно заверяю: это — чистая правда!

Шаги приближались, и я зажмурила глаза. Зачем я это сделала, я понятия не имею. Наши инстинкты иногда работают независимо от нас. Скрипнула дверь, и я почти физически, кожей, почувствовала в комнате присутствие постороннего человека. И еще — будете смеяться — по запаху. Что-то у меня сегодня перегруз в этом плане. Наверное, сегодня Всемирный День Парфюмера.

Человек постоял немного около двери, а потом просто включил свет. Такого поворота событий я не ожидала. То ли от неожиданности, то ли от того что нервы были натянуты до предела, я издала дикий вопль и открыла глаза. У двери стоял мужик и откровенно меня разглядывал. Мой рот перестал издавать звуки и закрылся сам собой. Вот так мы и застыли оба, разглядывая друг друга. Я — лежа на кровати, а он — стоя посреди комнаты, как деревянный чурбан. Так прошло минуты полторы. Мои глаза, наконец, привыкли к свету, а мозги обрели способность здраво соображать. И чем больше я смотрела на моего визави, тем сильнее расширялись его глаза. Да и мои, видимо, тоже не отставали. Дело в том, что передо мной возник через много-много лет мой задушевный друг и одноклассник Колька Косой. Не передать словами, сколько с ним было излазано заборов и съедено недозрелых соседских яблок. Но самое интересное, что этот субъект был по уши влюблен в меня с пятого по десятый класс. То есть, ровно до того момента, как судьба развела нас по разные стороны жизни.

Понемногу осознав происходящее, я почувствовала такое облегчение, что из меня буквально фонтаном вырвался смех. Я хохотала, как сумасшедшая, представляя, как мы с Колькой сейчас выглядим со стороны. Я, лежащая на кровати и связанная, как Муха-Цокотуха, и он — злобный старичок-паучок. Это же умора! Колька, с которым мы играли в казака-разбойника, лазали по подвалам и крышам, как настоящие мушкетеры-тимуровцы, и вдруг он — мой похититель.