Натан Дубовицкий - Ультранормальность. Гештальт-роман Страница 22

Сперва никто не поднимал трубку, потом послышался щелчок, и знакомый голос человека в светлом свитере произнес приветливое «Слушаю.». Стрельцов сбросил звонок.

Когда восторг от находки его отпустил, он снова включил сотовый телефон, открыл адресную книжку и нашел в ней номер Елены. Перед ним открылись новые возможности, которые он не хотел упускать.

Глава Е. Серендень

Карманный секретарь, подключившись к социальным базам и проведя кое-какую аналитику, предложил наиболее приемлемый вариант знакомства. Аркадий Горчаков оказался известен не только как предприниматель и глава попечительского совета фонда, разрабатывающего политические сценарии для Евразийского союза, но также и как частный благотворитель, помогающий детям, страдающим расстройствами речи.

Скачав с Интернета типовой план развития для небольших благотворительных проектов, в обилие расплодившихся под покровительством КПЦ, и переделав его на свой лад, Стрельцов созвонился с Горчаковым и договорился о встрече. На удивление Горчаков согласился его принять после своего приезда из Брюсселя, куда он в скором времени планировал отбыть. Это показалось странным, так как люди, настолько занятые своим делом, обычно весьма организованы, и не имеют лишней возможности лично встречаться со всеми вопрошающими и просящими.

Прошли еще три недели, прежде чем наступил тот заветный день, когда Горчаков должен был вернуться из Европы. Позвонив ему, Федор попал на его управляющую, которая долго и подробно расспрашивал его о целях предстоящего визита. И лишь троекратное упоминание о том, что подробности встречи уже давно оговорены с самим Горчаковым, и что вопрос касается только времени этой встречи, убедило управляющую назначить определенный день и час.

Все это время Стрельцов продолжал ходить по кабинетам с прошением восстановить его на курсе, но ректор и декан избегали встречи, а когда все-таки удавалось поймать их на рабочем месте, прикрывались новыми делами и заставляли его снова и снова переписывать свои заявления, нести копии различных документов и справок. Почему-то все дела, которые происходят по взаимному согласию, протекают быстро и без стопки бумаг. Здесь же восстановиться на факультете оказалось так же сложно, как и похоронить мать.

Отец продолжать пить, а Иван – постоянно выезжать в Петербург на дружеские матчи, после которых приезжал весь разбитый – и морально, и физически – залепленный если не пластырем, то скотчем. Ни одному, ни другому не было никакого дела до того, продолжает Федор учиться в вузе или отчислен. В этом смысле он оказался предоставлен сам себе: готовил себе еду настолько, насколько умел, а дни проводил в непрекращающейся борьбе с вузовской администрацией и встречах с Еленой, которые постепенно начали перерастать во что-то большее.

К тому моменту, когда настал день визита к Горчакову, Стрельцов уже подзабыл, зачем и почему он решился с ним встретиться. Это показалось странным, так как еще полмесяца назад Федор считал ситуацию крайне запутанной, и лишь вовлеченные и знающие люди, такие как Горчаков, достаточно беспристрастные и серьезные, смогли бы этот клубок распутать. Сейчас же, по прошествии некоторого времени, проблема не казалась очевидной и острой, а жизнь вроде даже как наладилась. И под этим «наладилась» он глубоко прочувствовал, что не только смирился со смертью матери, но и даже вроде как простил человека, которого до сих пор обвинял в ее смерти, а саму связь между его словесной эквилибристикой, больше похожей на колдовство, и ее смертью теперь считал чем-то несущественным, малозначащим и надуманным, как и предупреждал его Денис.

Лишь только голос управляющей на том конце провода стих и послышался обрыв связи, Федор отложил свой старый телефон на стол, а затем обхватил голову руками и потряс ее, надеясь привести себя в чувство.

Казалось, словно что-то перещелкнуло в голове, и это уже был не он, а другой Федор Стрельцов, и словно таких в голове было несколько – много! Одни давали обещания, других их не выполняли, третьи терпели боль утраты, а четвертые закрывали глаза на эту боль и делали вид, что ничего не произошло, пятые хотели Елену, а шестые уверяли, что она для них слишком красива и самостоятельна. И весь этот сменяющийся хоровод субличностей, пляшущий у него в голове, продолжал его метания, делая важным постоянно что-то другое, отвлекая от ранее стоящих целей, заставляя грустить о чем-то утраченном, проданном в хороводе теней, который он до сих пор считал собой, своей волей и своим решением.

Невыносимое чувство собственной лживости, которое он ощутил остро и пронзительно, нахлынуло на него вместе с бесконечной тоской по матери. Оно было таким сильным, что Федор в тот день залез в отцовские запасы и достал оттуда бутылку с самым крепким и самым темным алкоголем, какой там только хранился. Он напился так крепко и так неистово, что практически не помнил, как оказался на следующий день перед дверьми квартиры Горчакова с папкой проекта в руках. Возможно, еще одна субличность, растворенная где-то в глубине его мозга, которая никогда не теряла контроль над ситуацией, подняла его обмякшее тело и заставила идти на встречу.

Квартира Горчакова – огромный пентхаус классического здания, в котором ныне располагалась не очень популярная историческая библиотека. Связь Горчакова с библиотекой вызывала у Федора живой интерес. Не то сам Горчаков оказался таким эрудированным и образованным лишь из-за того, что проживал в здании библиотеки и постоянно пользовался ее услугами, или потому испытывал тягу к книжным переплетам, потому что знал истинную цену книге. Сам же Стрельцов бумажную книгу в руках уже давно не держал, и плохо помнил, чем она выгодно отличается от электронного планшета, содержащего объем всей этой библиотеки, но влезающий в самый малый карман рюкзака.

Перед тем как позвонить, он еще раз осмотрел себя с ног до головы и пролистал страницы в серебристой папке с распечатанным проектом. Конечно же, он не планировал запускать никакие благотворительные проекты, но вряд ли какой-то другой повод мог бы заинтересовать человека в светлом свитере. И уж точно не деятельность вредителей языка, о постоянном троллинге телепередач которых твердили в новостях с утра до вечера.

Сверить время можно просто глянув на экран сотового телефона, но по какой-то непонятной причине Стрельцов достал электронного секретаря.

– Мы вовремя?

– До мероприятия осталось шестнадцать минут, – уверенно произнесло устройство.

– А если мы не найдем у него ответа?

– Обратитесь в вашу службу технической поддержки.

Стрельцов фыркнул.

– Я же не робот!

– Если вы считаете, что проблема не решаема, возможно, вы недостаточно внимательно изучили лицензионное соглашение и инструкцию по применению, – невпопад констатировал iSecretary.

Стрельцов спрятал устройство в карман куртки и после некоторого промедления нажал на дверной звонок. Пространство за темной дубовой старинной дверью заполнилось щебетом летных птиц.

Шаги послышались только через полминуты, когда Стрельцов уже собирался уходить, убедив себя, что ошибся не только с дверью, но и с человеком, и с путем решения своих проблем, и, возможно, ошибся даже с собственными убеждениями. Это оказалась девушка лет двадцати пяти в деловом костюме и с необычной короткой стрижкой, окрашенной ассиметрично и даже несколько вызывающе.

– Добрый день, вы к Аркадию Борисовичу?

– Да, я по поводу моего проекта.

– Проходите, раздевайтесь, присаживайтесь. Вас пригласят.

За порогом начинался широкий коридор, ведущий в южную часть квартиры. Здесь было темно, и чтобы компенсировать этот недостаток, стояла светлая мебель – диван, стойка с цветами и небольшой гостевой шкафчик с набором вешалок. А под самым потолком висела плазменная панель ста тридцати дюймов по диагонали, показывающая новостной канал со всеми его атрибутами – от говорящей головы до бегущей строки котировок и информера погоды.

Переобувшись в гостевые тапочки, Федор сел в кресло.

– …после того, как правительственные войска перешли в наступление. – Диктор как на зло сделал паузу и что-то открутил мышкой на своем компьютере-суфлере. – Согласно военным экспертам, официальный Коломбо ставил целью военной операции разделить территорию, которую контролируют «Дети Серендипа», на две части – восток острова со столицей в Баттикалоа и север со столицей в Джафне, и таким образом нарушить снабжение сепаратистов.

Ситуация вокруг неудачного штурма Тринкомале, предпринятого правительственными войсками осложняется еще и тем, что этот город является столицей торговли серебром. Основные игроки на рынке драгоценных металлов поддерживают не только мятежные провинции и тамильских вождей, но и ряд просингальских партий. По некоторым данным и нынешний ланкийский президент – Васагама Перера – ставленник торговцев серебром. По этой причине этнический конфликт становится и остро политическим внутри сингальской правящей элиты.