Амадо Эрнандес - Хищные птицы Страница 22

«Хелло, Джо», — нередко можно было услышать на улице. Теперь уже не к японцам в плен попадали американцы, а в гостеприимные объятия целых деревень. Им дарили цветы, предлагали воду и фрукты. Ватаги мальчишек неотступно следовали за ними по пятам. А филиппинки, которые, как правило, чурались японцев, а порой обнаруживали и коварство, за исключением тех, кто продавал свое тело за «микки-маусы», сделались вполне покладистыми и всячески выказывали свое расположение к «этим симпатичным американским парням».

Многие филиппинские девушки мечтали отправиться в Америку и, выйдя замуж за американца, приобщиться к «американскому образу жизни». Кстати, кое-кому удалось осуществить свою мечту, однако большинству пришлось довольствоваться малым — стоять у причала и махать платочком вслед удаляющемуся пароходу.

К июлю Филиппинские острова оказались полностью очищенными от японцев, а десятого августа тысяча девятьсот сорок пятого года после первой атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки японская императорская армия заявила о своей безоговорочной капитуляции. Война окончилась. Наступил мир. Колокольный звон возвестил о возвращении страны к мирной жизни. Простой народ надеялся, что теперь наступят новые времена и жизнь изменится к лучшему. Партизаны верили, что родина по заслугам оценит их вклад в победу и они будут вознаграждены за вынужденные лишения и страдания.

Но проходили недели, месяцы, минул год. Давно смолк торжественный колокольный звон и праздничный вой сирен, затихли звуки фанфар, погасли фейерверки, и больше не слышались возгласы «Да здравствует!». Народ по-прежнему остро ощущал последствия войны. Разрушенные дома, тысячи людей, лишившихся крова, безработица и нищета, голод и дороговизна — все это не способствовало хорошему настроению и омрачало радость победы. Исчезли с лика земли четыре всадника Апокалипсиса, оставив после себя разруху, смерть, голод и нищету.

Глава тринадцатая

Весть об освобождении Манилы с быстротою ветра облетела всю страну. В столицу и другие крупные города стали возвращаться беженцы. Дороги, ведущие в столицу, были забиты людьми, спешившими вернуться в родные места. Всяк торопился к насиженному гнезду. Автобусы и поезда ходили переполненными до отказа. Однако в окрестностях Калаяана шла размеренная жизнь и не ощущалось никакой суматохи в связи с возвращением беженцев. Дело в том, что в этом районе партизаны действовали организованно и при активном содействии местных жителей вели успешную борьбу с японцами. Партизанский отряд Магата разместил свой штаб в здании муниципалитета. Они сорвали и публично сожгли японский флаг, а на его место водрузили два флага — американский и филиппинский. Быстро было введено местное самоуправление.

Магат собрал народ на площади и зачитал последнюю сводку о ходе военных действий. Он объяснил, что надлежит им делать дальше, предупредил относительно возможных случаев насилий и мародерства. Когда в штаб партизанского отряда приводили пленных японцев и предателей из Макапили, партизанский командир обычно говорил так:

— Давайте предоставим им возможность защищаться, покажем им, что мы понимаем правосудие совсем не так, как они.

Все указания Магата выполнялись безоговорочно. Подозреваемых в сотрудничестве с японцами доставляли в муниципалитет. Там их подвергали самому тщательному допросу, но, как правило, отпускали всех, кто мог доказать свою непричастность к сотрудничеству с врагом.

Однажды партизаны арестовали несколько человек, как они полагали, из местной организации Макапили. Их заперли в муниципальной тюрьме. Магат распорядился накормить арестованных и ни в коем случае их не трогать.

На следующий день утром главаря арестованных вызвали на допрос. Магат предложил ему сесть против себя и стал с интересом разглядывать коллаборациониста. Это был человек лет пятидесяти, смуглый, как все филиппинцы, с проседью в волосах, одетый в латаную одежонку. Бледное лицо выражало усталость, но в глазах не было страха.

— Значит, вы были главарем тут, в Макапили? — напрямик спросил его Магат.

— Да, был, — спокойно и твердо ответил тот. Магат был обескуражен таким ответом, ибо ожидал услышать обычную ложь.

— Стало быть, вы признаете, господин…

— Андрес.

— Стало быть, вы, господин Андрес, — повторил Магат, — признаете, что перешли на сторону врагов нашей родины.

— Нет, господин, — по-прежнему твердо заявил Андрес.

— Но вы же признали, что были главарем Макапили, — настаивал Магат. — Разве не так?

— Верно, признал.

— Почему же тогда вы отрицаете, что были врагом своей родины?

— Макапили — это сокращение, означающее «Макабайанг-пилипино» — «Филиппинский патриот», — пояснил Андрес. — Как же патриот может быть врагом своего народа?

— Ну, название часто используется для маскировки подлинных целей той или иной организации. Гитлеровцы тоже называли себя национал-социалистами… К лозунгам нередко прибегают в пропагандистских целях. Поэтому о всякой организации следует судить не по названию, а по характеру ее деятельности. Вы, макапили, помогали во время войны японцам и, значит, совершили предательство по отношению к своей родине.

Пленный скептически улыбнулся.

— Нас можно упрекнуть в предательстве по отношению к Америке, но свою родину мы не предавали, — пояснил он.

— А какая здесь разница? — поинтересовался Магат.

— Такая же, как между землей и небом, — быстро ответил Андрес. — Америка — это не наша родина, она навязала филиппинцам свое господство.

— Но Америка же — демократическая страна, — язвительно заметил Магат.

— Демократия у них существует только для американцев, для филиппинцев они — колонизаторы.

Беседа принимала любопытный оборот, и, чтобы придать ей еще большую остроту, Магат сказал:

— Ведь именно Америка избавила нас от господства испанских колонизаторов.

— Это верно, однако не кто другой, как они уничтожили нашу первую республику, — решительно парировал Андрес. — Вы, наверное, изучали историю.

— Так вы что же, отрицаете все то хорошее, что сделала для нас Америка? — с видимой горячностью вопрошал Магат.

— Надо смотреть правде в лицо, — отчетливо выделяя каждое слово, медленно продолжал Андрес. — И называть вещи своими именами… — Тут он на мгновение умолк и в упор взглянул на Магата. — А вы что же, и в самом деле верите, что большая страна обманула маленькую ради ее же пользы?

Магат был застигнут врасплох, и ему понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Перед ним сидел отнюдь не беспринципный прихлебатель японцев, презренный предатель родины. Именно такими ему представлялись все без исключения макапили. Размышляя над доводами Андреса, он тщательно подбирал слова для ответа.

— Американское правление на Филиппинах — это форма мирной взаимопомощи двух стран с целью установления здесь независимой республики, но, к несчастью, этому не суждено было свершиться из-за нападения японцев.

— По-вашему, значит, японцы все равно напали бы на нас, если бы здесь и не было американцев? — спросил Андрес.

— Японцы рассматривали Филиппины как плацдарм для осуществления своих милитаристских устремлений в юго-восточной части Тихого океана, в частности в Индонезии и Австралии, — объяснял Магат. — Страны «оси» договорились, что Германия может распространять свое господство на Европу, Италия — на половину Африки, а Япония — на все территории Азии, включая Китай и Индию. Поэтому, были бы здесь американцы или нет, японцы все равно совершили бы нападение на архипелаг.

— Было бы, конечно, лучше, если бы нас оставили в покое, — словно размышляя вслух, проговорил Андрес. — Для Японии, наверное, выгоднее иметь двадцать миллионов филиппинцев своими союзниками, нежели врагами…

— Ну, вы хотите слишком многого, — возразил Магат. — Ведь напала же Япония на Китай и отхватила часть его территории перед второй мировой войной.

— Не забывайте, что еще до вмешательства Японии Китай поделили между собой европейские державы. Поэтому у Японии были кое-какие основания для таких действий. Она была вынуждена аннексировать часть китайской территории, потому что в самой Японии не хватало места для всех жителей.

Магат закурил и предложил сигарету Андресу, но тот отказался.

— Чем вы занимались до войны? — поинтересовался Магат.

— Учил ребятишек в деревне, — ответил Андрес. — И увлекался чтением книг по истории и социологии.

— А почему вы стали сотрудничать с японцами?

— Как и большинство членов Макапили, я стал сотрудничать с японцами, потому что они обещали перемены. Ведь американцы ничего не изменили на Филиппинах: как были мы нищими, так ими и остались.