Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса Страница 22

Пытались и кодировать, и по бабкам возили… Да что толку?! Однажды, конечно, баба Нюра ей сказала: «Хочешь – сделаю, и не будешь пить?!» Так ведь та побоялась, не пошла. Сразу ответила: «Ты мне сделаешь, буду трезвой ходить, а Генки моего на свете этом нет, я ж еще быстрее сгину!» Баба Нюра головой покачала, да на том дело и остановилось. Обо всём этом мне рассказала тётя Зоя, когда пришла домой от этой дрянной компании.

Задыхаясь от нехватки воздуха, она прыскала себе в горло какое-то лекарство. «Сейчас пройдет, не бойтесь, девки. Астма проклятая надоела! Как поволнуюсь – так всё! Опять этот гад вывел из себя! Сколько можно? Удушу когда-нибудь! Ну что это? Никуда не годится! Верка в больнице, а он шляется. Глядите-ка, к Ийке завернул! Видели бы вы, как он летел с её крыльца!» – бубнила тётя Зоя. «Да мы уж видели», – засмеялись в один голос мы с Ольгой. «Я ему вслед-то крикнула, чтоб домой катился, да, чтоб к этим и носу не совал. Все проверю. Мне тут недалеко», – продолжала Ольгина мать. Мы сидели с ней на кухне и продолжали беседовать. Олюшка занималась с Варюшкой.

В коридоре послышались чьи-то шаги и в дверном проёме показалась злая Ийкина рожа: «Что? Довольна? Разогнала всех гостей у меня?!» «Довольна– довольна, – ответила ей тётя Зоя. – Я-то довольна, а тебе чего здесь надо? Чтоб я не слышала, что ты в моём доме орёшь! Ну-ка, повернулась на 180 градусов, и вперёд отседова!» «Нет уж! – плюхнулась на диван, стоящий в прихожей, Ийка. – Никуда не уйду, покуда не нальёшь! Всех разогнала – теперь сама наливай! Они бы нас напоили, и денег бы не спросили! А теперь я где возьму?»

«Знаешь, милочка! Меня совсем не волнует, где ты будешь брать это пойло! – начинала заводиться тётя Зоя. – Это, во– первых! А, во-вторых, по нескольку раз повторять не собираюсь. Ноги в руки – и пшла отсюда! Быстрёхонько! Ну-ка!» Она схватила Ийку за шкварник, а так как была помощнее той, да и находилась не в пьяном виде, в два счёта выставила алкоголичку за дверь.

«Ну, надо же – припёрлась! Ещё не легче! Ну, приди ты еще ко мне!» – возмущалась тётя Зоя. Я сидела и удивлялась тому, что происходит в этой деревеньке. Начинало смеркаться, и мы потихоньку собирались домой. Я одела дочурку и, подхватив её на руки, понесла домой.

Ноги проваливались в снегу, под которым их охватывала холодная талая вода. Теплело. Пройдя по такой тяпушке полпути, я увидела, что у нашего дома стоит большой бурый конь. Его грива замусолилась и сбилась, а шкура оставалась лоснистой. Он переступал с ноги на ногу и пыхтел. Из его ноздрей шёл густой пар, и, казалось, что он вот-вот рванёт мне навстречу. Варька сидела у меня на руках, а я осторожненько шла к дому. Через несколько метров я поравнялась с конем и встала, как вкопанная. Он посмотрел на меня большими глазами, махнул пушистым хвостом и отошёл в сторону. По скользким мосточкам я пробежала домой. Входная дверь была не заперта. В холодном доме никого не было. Только морозный воздух гулял по комнатам. Не раздевая Варьку, я посадила её в коляску, а сама, схватив коробку, отправилась за дровами. По-быстрому нахватав поленьев, понеслась домой. Открыла заслонку у печной трубы, а потом напихала дров в топку. Они сразу занялись огнем, и комната наполнилась весёлым треском. «Ну, вот. Сейчас будет тепло», – подумала я. Варюшка заплакала, и я поняла, что пора бы её и накормить. Остаток холодной воды в чайнике со свистком был наполнен известью. Пришлось ставить новую воду. Плита нагрелась не сразу, поэтому нам с Варей пришлось набраться терпения и ждать. Я взяла её на руки и стала петь ей песню: «Однажды россияне, собравшись на гулянье, пришли потанцевать…» Варюшка переминалась у меня на коленках с ноги на ногу, крутила попой и громко хохотала. В это время послышался звук свистка – чайник вскипел. Я вернула дочурку на её место и занялась приготовлением смеси. Накидала в бутылочку несколько ложечек сухой массы и залила все водой. В комнате к этому времени уже нагрелось, и я положила Варюшку в постель. Сама легла рядом с ней и помогала придерживать бутылочку в то время, как она из неё пила. Осушив пузырёк, дочь уснула. Я приткнула её одеялом со всех сторон, положила рядом подушку, чтоб она не упала, и пошла на кухню. Там, на гарнитуре стоял маленький телевизор, у которого, кстати сказать, была и спутниковая тарелка. Её свёкр из Москвы привёз, от родственников. Я включила какой-то музыкальный канал, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Укуталась в свекровкин тёплый платок и, забравшись на табуретку с ногами, и подвернув их под себя, облокотилась на стол. Клип сменялся за клипом, а стрелки на часах быстро бегали по циферблату. Вдруг предо мной появился свёкр. Уже не тот злой и яростный, а пьяный в зюзю. Он еле стоял на ногах и не мог произнести ни слова. Всё, что у него получалось, только заикаться. «М-м-маша… А В-в-варя г-г-где?» – пытался он спросить у меня. Я не отвечала на его мычание. Тогда он задал мне этот вопрос ещё раз. Я не выдержала:

– Где-где?! Не нарывайся на рифму! Где Варя нам известно, а вот, где ты был? Интересно бы узнать. – встав с табуретки, разнервничавшись, сказала я.

– Г-г-где я б-был, т-там у-у-уже н-нет! – еле выговорил свёкр.

– Эй, ты, хозяин! Что ж ты скотину не накормил? Что за дровами не сходил? Печь не истопил? – со злостью выговаривала ему я.

– А при ч-ч-чем ту-тут я? У тебя му-муж есть, п-пусть о-он и де-делает! А ещ-щё лучше – с-сама! – ответил тот.

– Ах, сама! Ты, значит, тут не причём! Как в тепле сидеть да жрать, так он хозяин! А, как дела делать, так давай сама! Вот как! – не унималась я.

Такой поворот событий пьяного свёкра не устроил, и он решил замахнуться на меня. Пока он заносил свою большую пятерню над моей головой, я схватила рядом стоящую табуретку и огрела его ею по голове. Не теряя ни секунды, в злом азарте залепила по его блестящей лысине стеклянной кружкой. Его ноги подкосились, и он упал на пол. Я взбешённая и раскрасневшаяся стояла над ним. Мои руки были холодными от пота, а на указательном пальце висела отбитая ручка от той самой чашки. Заика не произносил ни слова. По ходу, я его вырубила.

«Хорошо хоть в стельку пьяный – с трезвым бы мне не справиться», – пронеслось в моей голове. Я нашла в аптечке нашатырь и, накапав несколько капель на ватку, поднесла её к его большому носу. Тот зачихал. «Ну, слава Богу, живой. А то пришлось бы из-за такого говна…» – мыслила я про себя.

Я оставила его лежать на полу в кухне, а сама ушла в комнату. Потом слышу – ворочается. Ага, встал, значит. Припёрся ко мне в комнату за подушкой. «Всё-всё, Маша, – сказал он мне, уже не заикаясь. –  Ухожу. Вот подушку возьму и ухожу. Живите здесь!» Он взял мою подушку и ушел из дома. Я посмотрела в окно: в темном пространстве огорода виднелся отблеск света. В бане зажегся свет. Теперь все понятно.

Я вернулась на кухню и включила тот же канал. Трясущимися от пережитого руками я собирала с ковра осколки разбитой кружки. Мелкие стекляшки впивались в кожу, и я еле выцарапывала их ногтями. Глаза наполнились слезами, и одна за другой солёные капли сползали по моему лицу. Я фыркала носом и не могла остановить себя. Мои рыдания расходились все больше и больше. Я злилась на всё и всех и даже на саму себя. Без конца задавалась вопросом, зачем решила ехать в эту дыру и почему тут до сих пор живу. Но тут же находила для себя ответы, мол, в своём городке я на скудные декретные вообще не протяну; дров дома не запасено, а, стало быть, топиться будет нечем; с родственниками поругалась, да и здесь, как я уеду? Корову-то жалко. Кто ж её кормить станет. Тётя Зоя? Так у неё своей скотины хватает…

Шатаясь из стороны в стороны, в дом вошел мой муж. «Эй, где все?» – кричал он. «Я сейчас покажу тебе, где все! Ты на часы смотрел? По-ори мне ещё! – ругалась на него я. –  Разбуди мне ещё Варьку! Только попробуй!»

Летящей походкой он прошмыгнул на кухню и сунулся в холодильник. Кастрюля с пюре и котлетой стояла на верхней полке. «М-м-м, поесть приготовила?» – обрадовался он. «Приготовила, – сквозь зубы прошипела я. –  Приготовила-приготовила. Да не для тебя!»

«Как это не для меня? А для кого? – начинал расходиться пьяный Вадим. –  Для кого? Говори! Ну!»

«Я тебе сейчас понукаю! Так понукаю, что мало не покажется! Нукает он! Не запряг ещё!» – шла я на него. Высокий и большой, он возвышался надо мной, но, как только я поравнялась с ним, поняла, что муж мой еле держится на ногах. Оценив ситуацию, решила, что месть моя наступит именно сейчас. Кое-как схватив своего алкаша за волосы, я несколько раз дёрнула вниз. Вадик закричал и заныл: «Пусти». Пока он пытался меня обезвредить и распускал свои грабли, я захватила его мизинец и отогнула палец в другую сторону настолько, что муж застонал. «Ну все, скотина! Ты меня довел!» – кричала я. Он же извернулся и отмахнулся от меня. Шатаясь, как моряк на палубе во время сильного шторма, он шёл к дивану. Весь грязный и вонючий, брякнулся на чистую постель. «Ах, вот, значит, как!» – не выдержала я и стащила его на пол. «Тут тебе место»! – указала я на половик и для убедительности пнула по пьяному телу несколько раз. Оно храпело.