Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса Страница 23

Я вернулась на кухню и включила тот же канал. Трясущимися от пережитого руками я собирала с ковра осколки разбитой кружки. Мелкие стекляшки впивались в кожу, и я еле выцарапывала их ногтями. Глаза наполнились слезами, и одна за другой солёные капли сползали по моему лицу. Я фыркала носом и не могла остановить себя. Мои рыдания расходились все больше и больше. Я злилась на всё и всех и даже на саму себя. Без конца задавалась вопросом, зачем решила ехать в эту дыру и почему тут до сих пор живу. Но тут же находила для себя ответы, мол, в своём городке я на скудные декретные вообще не протяну; дров дома не запасено, а, стало быть, топиться будет нечем; с родственниками поругалась, да и здесь, как я уеду? Корову-то жалко. Кто ж её кормить станет. Тётя Зоя? Так у неё своей скотины хватает…

Шатаясь из стороны в стороны, в дом вошел мой муж. «Эй, где все?» – кричал он. «Я сейчас покажу тебе, где все! Ты на часы смотрел? По-ори мне ещё! – ругалась на него я. –  Разбуди мне ещё Варьку! Только попробуй!»

Летящей походкой он прошмыгнул на кухню и сунулся в холодильник. Кастрюля с пюре и котлетой стояла на верхней полке. «М-м-м, поесть приготовила?» – обрадовался он. «Приготовила, – сквозь зубы прошипела я. –  Приготовила-приготовила. Да не для тебя!»

«Как это не для меня? А для кого? – начинал расходиться пьяный Вадим. –  Для кого? Говори! Ну!»

«Я тебе сейчас понукаю! Так понукаю, что мало не покажется! Нукает он! Не запряг ещё!» – шла я на него. Высокий и большой, он возвышался надо мной, но, как только я поравнялась с ним, поняла, что муж мой еле держится на ногах. Оценив ситуацию, решила, что месть моя наступит именно сейчас. Кое-как схватив своего алкаша за волосы, я несколько раз дёрнула вниз. Вадик закричал и заныл: «Пусти». Пока он пытался меня обезвредить и распускал свои грабли, я захватила его мизинец и отогнула палец в другую сторону настолько, что муж застонал. «Ну все, скотина! Ты меня довел!» – кричала я. Он же извернулся и отмахнулся от меня. Шатаясь, как моряк на палубе во время сильного шторма, он шёл к дивану. Весь грязный и вонючий, брякнулся на чистую постель. «Ах, вот, значит, как!» – не выдержала я и стащила его на пол. «Тут тебе место»! – указала я на половик и для убедительности пнула по пьяному телу несколько раз. Оно храпело.

С кухни доносилась музыка, и с растрепавшейся косой я отправилась туда. Солёные ручейки скользили по моему горячему лицу и забегали в рот. Я поглядела на часы: 4 утра. Умывшись холодянкой и выключив телевизор, побрела в комнату к Варе. Малышка спала и, казалось, не слышала всего происходящего. «Слава Богу», – подумала я и забралась к ней под одеяло. Поцеловав маленькую щёчку, обняла дочурку и пыталась уснуть. Но не тут-то было. Я снова и снова вглядывалась в темноту, посматривала на окно, по которому скользил свет от луны, и не могла сомкнуть глаза. Слёзы все выплакала, и они уже больше не выходили наружу. Веки набухли и глаза превратились в щёлочки. Я трогала все свои неровности на лице дрожащими холодными руками. Вздыхала и тяжело дышала. Потом уткнулась в подушку и наконец-то уснула.

Холодная голова, замерзший нос и слипшиеся губы. Утро. Я открыла рот, чтобы зевнуть, и тут же из него повалил пар. Дубак! Скорее я надела свитер и штаны, ноги запихала в теплые шерстяные носки да напялила валенки. Меховой шубейкой укрыла Варю поверх одеяла и отправилась на экскурсию по дому. В комнате по-прежнему валялся на полу спящий муж. Жулик сидел у двери, а в бане также горел свет. «Хм… Интересно», – чуть не вслух сказала я.

Послышалось, как кто-то постучал ногами о порог. В дом вошла Ольга. Вся в снегу, запыхавшаяся и румяная с мороза. Она весело улыбалась и быстро тараторила: «Одевайся, пойдем! Пойдем, покажу что-то!»

«Да что ж ты мне покажешь-то? – засмеялась я. –  Ты посмотри на себя, ведь, как снежный человек зашел! Шапка в снегу, сама вся в снежных катышках! Ты что – валялась что ли?!» «Да, Ма-аш, – протянула Оля, – Немного. Давай, я жду тебя!» «Да какое „жду“! У меня вон дома, какой холод! Печь не топлена!» – оправдывалась я. «Давай помогу!» – мигом мне предложила девчонка. «А давай!» – согласилась я.

Скоро печка была затоплена, и в доме становилось тепло. «Блин! Я ж пакет дома забыла!» – вспомнила Ольга. «Какой ещё пакет?» – переспросила я. «Да мама вам еды положила, – ответила она. –  Ща сгоняю, принесу. Вон у тебя Варька просыпается, давай к ней иди пока».

Варюшка лежала вся мокрая от жары, но не плакала. Она улыбалась во весь рот и просилась на ручки. Я быстро переодела её, и посадила в коляску, в которой возила её по дому. Благо разбежаться там было где – 100 квадратных метров все-таки! Она играла в разноцветную погремушку, а я тем временем готовила ей смесь.

Ольга прибежала быстро: «Вот – сегодня рожки»! И, смеясь, добавила: «С котлетами! Эти Ийка не успела сожрать!» Мы расхохотались. «Тёплые», – попробовав, сказала я. «Ага, с печки только что сняла. На плите стояли, – ответила Ольга. – Ешь давай». Обычные рожки показались мне довольно вкусными. «Дилинь– дилинь, дилинь – дилинь», – звонил мой телефон. На дисплее высветилось «свекровь». «Хм… неожиданно», – подумала я. В трубке раздался тревожный голос: «Машенька, ну, как вы там? Как Вадечка-то? Чем занимается?»

– Спит Вадечка, – ответила я. Потом подумала и добавила – на коврике.

– А что с ним?

– Так устал ведь. Столько пил…

– Что-о? – протянула мать мужа.

– А то-о, – в таком же духе ответила я. – Запивается. Каждый день с утра до вечера. Ничего не делает. Как утро, так из дома наутёк. Ни печку истопить, ни воды наносить, ни корову накормить.

– А батько чего?

– А батько то же самое. Вон, в бане теперь.

– А чего?

– Да ничего. Моется, наверно. С ночи еще.

– Как это?

– А ночью, было, драться на меня полез, да передумал.

– Маша! Что у вас там творится! Ты что с ними, справиться что ли не можешь?!

– А как это интересно? Ты все 25 лет не могла справиться, а я сейчас в одно мгновение все изменю. Так что ли?

Свекровь бросила трубку. В недоумении стояла я минуты пол. Потом взбесилась и бросила телефон на кресло. «Да что это такое! Про сынка своего спросила, про мужа тоже, а, как Варя, даже не поинтересовалась! Что ты – все у неё хорошие такие! Я всех довела! Я плохая!» Слёзы горошинами брызнули из моих глаз. Всхлипывая, я жаловалась Ольге: «Не корова бы, собрала монатки и уехала! Скотину жалко. Хорошо, хоть тётя Зоя ещё помогает, сгинули бы к чертям с Варькой в этой и деревне!»

Ольга подсела ближе и обняла меня за плечи: «Вот честно, Маш, Вадька мне, вроде, и брат, а ты его лучше. Ты мать настоящая. Ему же на дочку плевать. А ты у нас не такая. Ты будто сестра мне родная. Успокойся давай. Лучше собери Варьку, да пойдем, покажу чего! У меня уже терпения не хватает! Сил нет, как рассказать хочется!» Огонёк зажёгся в Ольгиных глазах, и, чтобы не потушить его своим плохим настроением, я сделала, как она просила.

По узкой тропинке мы шли в центр посёлка. «Куда идем– то?» – допытывалась я у Ольки. «Сейчас увидишь», – говорила она. «Мне уж Варьку тащить тяжело», – стонала я и шла позади своей подруги. «Давайте отрежем Сусанину ногу! Не надо, ребята, я вспомнил дорогу!» – пошутила я над ней. Ольга залилась громким смехом.

«О, Ольга ржёт!» – послышалось откуда-то из-за забора, который мы проходили.

– Привет, Кирюха, – поздоровалась Ольга с высоким, тощим мальчишкой. – Чего – гуляешь что ли?

– Да нет, по домам с Лёхой ползаем. Гляди, чего нашли! – парнишка указал пальцем на дверь в дом.

– Да что там? – спрашивала Оля.

– А ты зайди, да посмотри! Лучше один раз увидеть, чем сто – услышать! – интриговал он нас.

В щитовом доме было темно, но не холодно. На полу валялся тюфяк, рваная подушка и черные мужские туфли. Старинные. Было заметно, что печка протопилась совсем недавно – угли в топке еще мерцали. «Так ведь дом-то не жилой. Дед Савватий лет пять, как помер. А больше тут никого и не было, – проронила Ольга. – Кто ж тут хозяйничать-то может?» «А ты в другую комнату сходи!» – предложил Кирюха.

Пройдя по коридору, мы оказались в маленькой комнатушке. Желтые обои в красную крапинку делали её светлее, чем она есть на самом деле. На полках стояли книги, а на полу лежали многочисленные фотографии. Ольга наклонилась, чтобы поднять снимок, как за окном послышались чьи-то мерные шаги. Черная шапка и черный ватный тулуп промелькнули у дома и исчезли за поворотом. «Кто там бродит?» – прищурив глаза, спросила Ольга Кирилла. «А я почём знаю», – ответил он. Мы поднесли фотографии к глазам, и заметили, что на каждой из них была одна и та же девушка: высокая, круглолицая, чернявая. Ольга долго всматривалась в лицо и не могла понять, кто же это есть. «Что-то знакомое»… – вспоминала Оля. «Что – совсем не узнаешь?» – спросил её паренёк. «Неа», – ответила Олька. Кирюха подал ей еще одну фотографию, которую только что откуда-то притащил, и добавил: «А теперь?»