Валерий Зеленогорский - В лесу было накурено... Эпизод IV Страница 22

Она сбежала на родину, как только пришла в себя и решила, что больше никогда не ляжет в постель с представителями отряда приматов. Сергеев не знал ее грустного экспиренса и поменял тактику.

Он названивал ей целую неделю и рассказывал про армию и анекдоты из Интернета, дышал в трубку, изображая печаль, и напирал на то, что он страдает от неразделенной любви. Он сломил ее оборону, послав ей эсэмэс с котиком и рингтон с песней «Останусь пеплом на губах».

Такого не могла выдержать любая Жанна, и она поддалась. Сергеев достиг желаемого и ушел домой. На супружеском ложе он долго размышлял, почему она в апогей наслаждения грязно ругалась на иностранном языке. Что-то здесь было не так. Сергеев не стал ждать до утра, прокрался в ванную и позвонил ей под шум сливного бачка. Без предисловия он спросил:

— А что бы это значило?

Жанна ответила, что это пагубное влияние американского брака, муж вынуждал ее, вскормленную Тютчевым и Пушкиным, говорить эти мерзкие слова. Она уже любит Сергеева, а привычка осталась на уровне подсознания.

Сергеев на этом уровне тоже любил это, но попросил впредь использовать великий и могучий, а к словам претензий нет — он любил, когда женщина выражается. «Пусть говорят», — шутил он и смеялся при этом, как жеребец, глядя на ведущего этой передачи. Он ему не верил, подозревая, что тот носит под костюмом стринги с кружавчиками.

Роман его с Жанной набирал обороты, каждую пятницу Сергеев встречался с ней в караоке-баре, кормил ее и себя не забывал, потом они пели по три номера песни советских композиторов. Сергеев пел плохо, но с большим желанием всегда одни и те же песни, Жанна тоже любила это дело, она всегда заканчивала песней Пугачевой «Не отрекаются любя» и срывала аплодисменты у постоянных посетителей. Из особо отличившихся там было четыре персонажа: бывший начальник уголовного розыска из Тамбова на пенсии, он пел всегда одну песню про уток и всего один куплет, потом звучала только фонограмма. Что ему сделали утки из второго куплета, Сергееву было непонятно, но он в душу не лез — здесь это было не по понятиям. Вторая группа исполнителей из двух человек, находящихся в федеральном розыске уже шесть лет, пела дуэтом «Написала Зойка мне письмо» и песню «Про музыкантов и воров, и участковый будь здоров». Они пели и улыбались ветерану МВД.

Самым загадочным был певец весь в черном. Сергеев знал его по телевизору: он был депутат, очень русский патриот, но пел всегда странную песню «Скрипач аидиш Моня». Эта песня Шуфутинского не оставляла сомнения, к какому народу она адресована. Что находил в ней депутат, одному богу известно, а вот кому он молился — большой вопрос.

После обязательной программы пения в Жулебине начиналась произвольная. Сергеев, утомленный монотонностью супружеской жизни, склонял Жанну на балконе под страхом сбросить на газон или просил надеть передник от школьной формы дочери. Вообще развлекался как мог, а мог он уже плохо.

Жанна поощряла его фантазии: после американского импотента родной человек все-таки, так хотелось поддержать отечественного производителя.

В последнюю пятницу месяца он испробовал на ней все, что успел вычитать в Интернете на сайте «Это вы еще не пробовали», и решил применить американскую технологию.

Душил он неумело, но энергично. Жанна поняла, что и на этом полушарии у нее облом, выгнала Сергеева, а в следующую пятницу скрепя сердце согласилась на встречу с женщиной из центрального офиса в Стокгольме, обещавшей повышение.

Сергеев не расстроился: он теперь ходит в кофейню, где нуждающиеся студентки слушают его херню за оплаченный ужин и иногда душат его самого с предоплатой.

Фиаско

Ведущий модного радио, пухлый мужчина сорока лет, вышел после эфира на улицу и получил по лицу от невзрачного молодого человека, который не был атлетом. Он, видимо, и спортом никогда не занимался, типичный ботаник и на первый взгляд — имеется в виду сегодняшний принцип встречать человека по машинке, часам и ботинкам — добился немногого. Он приехал на метро, встретил звезду эфира, дал в рожу и растворился во Вселенной. Ведущий завизжал, выбежала охрана, план «Перехват» ничего не дал, а на сайте радиостанции появилось сообщение, что нападение на ведущего организовано врагами России.

Ведущему дали охрану, он стал опасаться за свою жизнь и намекать в эфире, что жизнь его висит на волоске. Он сетовал, что не начал жизнь в эпоху «Реал-транс-хайер». Волосы оставили его без сожаления — он их крутил, навивая на палец, и дергал, читая книжки и мечтая покорить весь мир.

Мир, не зная его планов, жил сам по себе и до недавнего времени не мог знать, что где-то в России вспыхнула сверхновая звезда по имени Всеволод — имя, конечно, не простое, со смыслом. Миша сам его придумал для внешних контактов, и вот время пришло.

Есть люди, которым не нравятся собственные имена — они им не соответствуют. Многие проститутки называют себя чужими именами, особенно популярны Стелла, Белла и Анжела — они желают во время работы поставить кармический заслон на свою гуманитарную деятельность. Наш герой принял новое имя, а старое забыл вместе с папой, старой женой и дочерью от первого брака, начал жить с чистого листа.

Он смолоду хотел славы и признания, пытался петь, танцевать и участвовал в общественной жизни, но Бог, кроме тщеславия и хорошей памяти, ничего не дал, Всеволод (дальше В.) прочитал немало книжек, но усвоил немного. Мог при случае процитировать Пушкина, но прославился знанием наизусть Ильфа и Петрова — цитировать «Золотого теленка» было модно у фарцовщиков, толкающихся на Комсомольском и Садово-Кудринской, и за это ему разрешали иногда кое-что заработать по мелочи.

В МГИМО его не приняли, а он так завидовал замшевому пиджаку политического обозревателя В. Зорина, стоящего на Тайм-сквер и обличающего звериный оскал капитализма. Ему тоже хотелось обличать, но пиджак хотелось больше.

Пришлось податься в технический вуз после очередной неудачной попытки поступить в театральный, где он срезался на басне Крылова про квартет — комиссия поняла басню буквально и приговор ему вынесла: «Идите, юноша, в народное хозяйство, там от вас меньше вреда будет».

Он не поверил и поступил в Большой театр младшим реквизитором, где сразу получил роль: в костюме третьего слуги подавал меч и кубок с отравленным вином во втором акте Марису Лиепе в спектакле «Спартак». Спектакль шесть раз смотрела мама, и в их коммунальной квартире в Зачатьевском переулке его стали звать Артист.

Его выгнали из Большого, когда он тренировал фуэте, надеясь когда-нибудь заменить звезду. Одно фуэте у него получалось, но он потерял равновесие и случайно задел ногой народную артистку, проходившую мимо. Вышел скандал, и его выперли из Большого как диссидента — так он говорил своим знакомым, показывая пальцем наверх.

После эстетической несовместимости с окостеневшим в догмах Большим он поступил в театр-студию на Юго-Западе, где в овощном магазине играли весь мировой репертуар в новой редакции главного режиссера, творческий метод которого состоял в том, что режиссером может быть каждый, и актером тоже. Тут и талант В. пришелся ко двору: он курил с актерами во дворе, но на сцену его не выпускали, он служил администратором и в этой роли был Гамлетом, королем Лиром и царем Федором.

Учеба хлопот ему не доставляла — при его памяти и толстой жопе он успевал и даже получал повышенную стипендию, но славы громкой в институте не имел, там котировались отъявленные комсомольцы, спортсмены. В команду КВН его не взяли из-за интриг: он хотел быть капитаном, а его брали рядовым, но после Большого идти в кордебалет он не мог.

С девушками у него тоже не все ладилось: ему нравились высокие и красивые, с пышной грудью, как Элизабет Тейлор в «Клеопатре», но им до него дела не было. Сколько ночей он видел себя Марком Антонием — не счесть. Он просыпался с мокрыми трусами, видел в зеркале свои пухлые щеки и с грустью плелся в институт, где все девушки были разобраны, даже косые, кривые и горбатые. Мужской вуз, как армия — в дело шли все, кто мог ходить, дышать и лежать.

Альтернатива была через дорогу — в текстильном институте, где этого добра было пруд пруди. В. сговорился с товарищем, бойким парнем и охотником, у которого в общежитии текстильного были связи. Тот повел В. искать приключений, и они их нашли на обе свои жопы.

На автобусной остановке возле общаги стояла девушка — одна и с хорошими данными. Бойкий товарищ решил показать В. свое мастерство пикапера-соблазнителя в экстремальных ситуациях. Он заговорил с ней, использовав древний прием уболтать модным тогда текстом «С точки зрения банальной эрудиции…». Не успев закончить свою тираду, он получил удар под зад крепкой ногой молодого человека, увидевшего, что его девушку домогаются два хмыря. Бойкий упал, а В. пробежал стометровку в стиле Борзова, превысив норматив ГТО на целую секунду. Когда они опять встретились с Бойким через десять минут, тот сказал, потирая жопу, пострадавшую от удара нервного воздыхателя: «Бывают проколы, сынок! Да и телка, скажу тебе, какая-то левая, сейчас я покажу тебе свой гарем».