Владимир Сотников - Вангелия Страница 22

– Я имею в виду, что сам могу ее поднять, – ответил он.

Перенеся Ольгу на кровать, Незнамов сел рядом на стул, расстегнул пуговицы ее платья, послушал сердцебиение. Потом оттянул ее веки, посмотрел в глаза.

Хозяйка, Иосиф и только что прибежавшая Мария сгрудились у него за спиной.

– Необходим укол, – сказал Незнамов, вставая. – Побудьте с ней, я принесу шприц.

Пока он ходил за шприцем, хозяйка и Мария раздели Ольгу и прикрыли одеялом. Она по-прежнему была неподвижна, как мертвая. И только когда Незнамов ввел лекарство ей в вену, веки у нее дрогнули.

– Что это за лекарство? – почтительно глядя на доктора, спросила хозяйка.

– Это просто глюкоза, – ответил тот. – У нее истощение, физическое и нервное. Сейчас она придет в себя, и ей надо будет поесть. Распорядитесь, чтобы обед принесли сюда. Включите в мой счет.

– Господин Незнамов, вы благородный человек! – с чувством произнесла хозяйка.

– Поскорее, пожалуйста, – поторопил он.

Сознание возвращалось к Ольге медленно, какими-то странными обрывками, похожими на озерца.

Из первого такого озерца смотрели на нее глаза мужчины – внимательно и сочувственно.

Во втором озерце была вода. Увидев ее, Ольга поняла, что ей страшно хочется пить. И сразу же, как только она это поняла, вода оказалась у самых ее губ.

– Пейте, – услышала она. – И не волнуйтесь. Все хорошо.

Это не могло быть правдой. Но это было сказано так, что не поверить было невозможно. И вопреки всему Ольга поверила словам, произнесенным едва знакомым ей голосом.

– Да… – с трудом выговорила она. —

Да-да…

Голова ее приподнялась, поддерживаемая рукой, совсем уж незнакомой, но такой надежной, что хотелось подчиняться каждому движению этой руки.

Ольга и подчинилась. Покачивалась вода в стакане, мерцало в полусознании лицо мужчины над нею, снова покачивалась вода, утоляя жажду…

Вода в колодце покачивалась – так, как будто земля сотрясалась каким-то неведомым существом. Любка даже испугалась: может, кто-нибудь спрятался в колодце, может, не опускать туда ведро? Она огляделась. Вечер, и чистое поле, и облака над этим полем, и кроме нее и Ванги нет никого кругом…

«Что за глупости!» – сердито подумала она и с нарочитым грохотом опустила ведро в воду.

– Ты не сердись на мою сестру, – вдруг услышала Любка. – Она не видит тебя.

Любка оглянулась на Вангу, присевшую рядом с колодцем на траву, покрытую белыми цветами-звездочками, и удивленно спросила:

– Ты чего, Ванга?

– Можно, спрошу тебя? – не глядя в ее сторону, произнесла Ванга.

Вид у нее был такой, что Любка замерла. Ванга явно говорила не с нею. Но с кем же тогда?

– Что мне делать с моими видениями? – спросила Ванга.

Она сама была похожа сейчас на видение; облик ее переменился так, что этого нельзя было не заметить.

Прислушавшись к чему-то – или к кому-то? – Ванга сказала:

– Мне трудно с ними жить. Но раз ты говоришь, что это надо, я постараюсь. – И добавила, снова прислушавшись: – Хорошо. Нарву.

Любка взглянула на ведро, стоящее рядом с нею у колодца. Вода в нем снова заколыхалась.

– Ванга! – воскликнула Любка. – Ты что?! Ты с кем говорила сейчас?

– Это был всадник. – Лицо Ванги дышало спокойствием и счастьем. – Он светился весь, сиял, как ясный месяц. Огромный всадник на огромном белом коне.

– Всадник?.. – растерянно повторила Любка. – А… что он тебе говорил?

– Он сказал, что теперь всегда будет мне помогать. И еще он велел мне нарвать звездной травы. Вот этой, с белыми звездочками, – пояснила она, касаясь рукою травяных звездочек так, словно видела их. – Звездной травы. Сказал, что она поможет мне лечить болезни.

– А у тебя-то самой голова не болит? – опасливо спросила Любка.

– Нет, – улыбнулась Ванга. – Не бойся, голова моя здорова. Просто… Все во мне переменилось.

А что переменилось, как переменилось? Этого Любка понять не могла. Вздохнув, она принялась собирать вместе с Вангой звездную траву, на которую будто бы указал всадник. То и дело Любка поглядывала на небо. Может, гроза собирается, вот сестра и приняла гром за стук копыт?

Но небо было ясным, и таким же ясным было лицо Ванги.

Глава 23

– Войдите, Алексей Сергеевич, – сказала Ольга.

Она не спросила, кто стучится в ее дверь. За время болезни она научилась чувствовать появление Незнамова до того, как видела его на пороге своей комнаты. С чем связано такое «ясновиденье», Ольга старалась не думать: слишком смущали ее подобные размышления.

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? – спросил он входя.

– Спасибо. Гораздо лучше. Я встану.

– Не спешите вставать, – возразил Незнамов. – Голова закружится – упадете. Это вам ни к чему.

– Алексей Сергеевич, я… – взволнованно начала Ольга. – Я чувствую себя…

– Плохо?

– Я чувствую себя крайне неловко, – закончила она.

– Почему?

– Вы спасли меня от смерти, а теперь…

– Не преувеличивайте, – не дав ей договорить, поморщился Незнамов. – Я оказал вам элементарную врачебную помощь. Это отнюдь не спасение от смерти.

Ольга уже понимала, что он терпеть не может дамских сантиментов. И все-таки…

– …а теперь вы лечите меня бесплатно, – твердо закончила она. – И вдобавок приносите мне еду.

Незнамов в самом деле разворачивал на столе какие-то свертки, источавшие аппетитный запах. Бумага, в которую была завернута еда, употреблялась в лавке из дома напротив.

– Вам необходимо калорийное питание, – холодно заметил Незнамов. – Ольга Андреевна, я привык доводить до логического финала то, за что берусь. Я взялся вас лечить, значит, должен добиться вашего выздоровления. Полного выздоровления, – подчеркнул он. – Если вы будете правильно питаться, оно скоро наступит. И разумеется, если вы не будете торопиться вставать.

– Но ведь я не могу лежать бесконечно! – воскликнула Ольга.

Смущение ее лишь возросло от того, что Незнамов посмотрел ей прямо в глаза внимательными серыми глазами. Что означает его взгляд? Осуждение, быть может? Нет, никогда она не поймет его! А как хотелось бы…

– Вам необходим покой, – сказал он. – Не только физический, но и душевный. А его-то, по моим наблюдениям, у вас и нет. Вы не позволяете себе быть спокойной. Что вас тревожит?

Теперь его взгляд пронизывал ее, казалось, до самого донышка души. Она не хотела рассказывать о своей тревоге, видит бог, не хотела! Но этот взгляд… Невозможно было не то что солгать, но даже утаить что-то под таким взглядом.

– Что я буду делать дальше? – с тоской проговорила Ольга. – Ведь я не могу бесконечно пользоваться вашими благодеяниями. Я должна найти работу. Но я уже искала ее, искала… Безуспешно.

– Насчет моих якобы благодеяний я уже все разъяснил, – сухо сказал Незнамов. – А насчет работы… Ольга Андреевна, я веду прием в клинике нервных заболеваний. Мне нужна ассистентка. Буду очень признателен, если вы согласитесь занять эту должность.

Эти слова, произнесенные будничным тоном, так взволновали Ольгу, что она снова попыталась встать.

– Алексей Сергеевич! – воскликнула она. – Я… Поверьте, я буду стараться изо всех сил!

– Но к этому разговору мы вернемся только после вашего полного выздоровления, – охладил он ее пыл.

– Я благодарна вам безмерно.

Ольга почувствовала слезы у себя на глазах.

– После поговорим, – повторил он. – Теперь вам надо уснуть. И позвольте мне помочь вам.

В чем заключается его помощь, Ольга уже знала: будучи врачом по нервным заболеваниям, Незнамов владел техникой гипноза.

Она откинулась на подушку, он сел на стул рядом с кроватью, положил ладони на ее виски и сказал:

– Закройте глаза. Расслабьтесь. Спокойнее, спокойнее… Вы засыпаете… Засыпаете.

Если бы Ольга могла не починиться его словам, а еще более – силе, исходящей от его рук, от всего его существа, то увидела бы, что взгляд, которым он смотрит на нее, стал совсем другим. Ни хладнокровия не было больше в этом взгляде, ни отстраненности…

Но этого нового взгляда Ольга уже не видела. Она спала. Глава 24

Алексей Незнамов принимал пациентов в небольшой клинике в центре Софии. Он уже собрался войти в здание, когда к нему подбежала девушка и протянула листовку.

– «Требуем пакта с СССР! Да здравствует союз с СССР!» – прочитал Незнамов. – Вы коммунистка? – поинтересовался он.