Мередит Милети - Послевкусие: Роман в пяти блюдах Страница 23

Джерри, выпустив этот маленький снаряд с самым благодушным видом, берет ручку и с готовностью ждет. На этот раз его взгляд устремлен на Джейка, который, как с удовольствием замечаю я, совершенно ошеломлен этим предложением. Джейк поворачивается к Итану, но тот не обращает на него внимания, ибо сверлит взглядом Джерри. Он даже медленно кладет обратно на тарелку пончик, который как раз собирался надкусить; взгляд Итана мрачен, на лбу собираются морщины. Проходит несколько секунд, прежде чем он находит, что сказать.

— Интересное предложение, — удивленно произносит Итан, и в его голосе слышится неподдельное восхищение. Что ж, по крайней мере, он способен оценить неординарный ход. — Итак, госпожа Ринальди называет свою цену и условия, а господин Шоу должен решить, что он будет делать: покупать ресторан или продавать свою долю? — Итан произносит это медленно и четко, взвешивая каждое слово, чтобы Джейк понял, о чем идет речь. Джейк берет листок бумаги, что-то пишет на нем и делает знак Итану. Тот подходит, и они что-то быстро обсуждают. — Хорошо, мы согласны, — с улыбкой говорит Итан и продолжает: — Скажите, а вы с госпожой Ринальди случайно не оговаривали заранее сумму, которую хотите нам выставить?

По тому, как он это произносит, видно, что он обо всем догадался. Итан внимательно следит за мной и Джерри. На этот раз в его голосе нет и тени снисходительности, только глаза блестят от волнения. Итан не сводит с меня глаз — ясно, теперь он понял, что недооценил мою решимость. Глядя ему в глаза, я едва заметно усмехаюсь, надеюсь, эта усмешка разозлит его еще больше.

— Совершенно верно, джентльмены, оговаривали. И после тщательного анализа пришли к выводу, что стоимость «Граппы» составляет два с половиной миллиона долларов.

Глава 11

Все, что я должна была почувствовать в тот момент — волнение, печаль, гнев, разочарование, радостное возбуждение, — внезапно заслонило одно острое, почти непреодолимое желание: съесть тарелку супа с рублеными листьями салата эскариоль. На жирном курином бульоне, с листиками горьковатого салата и с тертым пармиджано реджано. С массой черного перца. А к нему кусок теплого хлеба с хрустящей корочкой и бокал красного вина. Большой бокал. Я перевожу взгляд на Джейка, недоумевая про себя, можно ли считать подобную реакцию нормальной, но Джейку сейчас явно не до еды. Разве только в качестве еды буду я, насаженная на вертел. Даже через стол видно, как на его висках пульсируют жилки, и он трет их руками. Своими мозолистыми, со следами ожогов и порезов, руками. Руками, которые я так любила.

После взрыва заготовленной Джерри бомбы и оглашения наших условий встреча быстро заканчивается. Итан обещает связаться с нами, как только обсудит с клиентом поступившее предложение. Мы встаем, Джерри и Итан пожимают друг другу руки. Итан протягивает руку и мне, и я пожимаю ее, хотя мне этого не хочется. Джерри обменивается рукопожатием с Джейком, после чего уходит, оставив нас вдвоем, и мы стоим, неловко опустив руки, похожие на двух отставших в эмоциональном развитии идиотов, каковыми, по сути дела, и являемся.

Когда я выхожу из зала, ко мне подходит Джерри.

— Все получилось как нельзя лучше, Мира. Мы их прижали к стенке. Что-то мне подсказывает, что скоро мы встретимся вновь.

К Джерри подходит секретарша и протягивает ему блокнот с розовыми листочками. Пока Джерри его просматривает, она, уже уходя, бросает:

— В одиннадцать часов у вас конференц-звонок. Вы опаздываете.

Джерри торопливо прощается и убегает, успев сказать, что, как только будут новости, он со мной свяжется.

Я смотрю на часы. Ланч начинается меньше чем через час, и мне едва хватит времени, чтобы добраться до Нижнего Манхэттена и переодеться. Я звоню Тони, сообщить, что уже еду, и на прощанье спрашиваю, сколько салата эскариоль осталось у нас в кладовке. Сегодня я хочу себя немного побаловать, и единственное, что может меня удовлетворить — помимо немедленной капитуляции Джейка, — это острый вкус супа. К тому же сегодня мне больше не удастся перекусить, поскольку сразу после запарки с ланчем у меня занятие по управлению гневом.

Опасаясь оказаться в кабине лифта вместе с Джейком и Итаном, я захожу в дамскую комнату, надеясь, что за это время они успеют убраться из здания. Я мою руки, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале. Мне очень неудобно в строгом деловом костюме, который я извлекла из шкафа поутру. Я купила его еще до беременности, и пиджак, даже расстегнутый, мне тесен. Когда я наклоняюсь над раковиной, где-то на спине подозрительно трещит. Волосы растрепались, под глазами черные круги — спасибо каналу «ТВ Лэнд» и коктейлю из вина и валиума, которым я накачалась, готовясь к утренней встрече.

Выходя из здания, я вижу Джейка, Итана и Николь, которые стоят прямо перед вращающейся дверью. Значит, она все-таки пришла, пряталась где-то. Даже издалека видно, как мрачен Джейк; он что-то возбужденно говорит и так размахивает руками, что выходящим из здания людям приходится огибать его. Николь стоит, одной рукой цепляясь за локоть Джейка, другую положив ему на грудь, чтобы успокоить.

Ясно, что я не смогу выйти через вращающуюся дверь, не столкнувшись с ними, поэтому я иду к боковой двери, рассудив, что, оказавшись на улице, уж как-нибудь проскочу мимо. Вот черт! Жаль, что пиджак на мне сидит плохо, да и волосы я не удосужилась причесать, ведь Николь, как обычно, выглядит на все сто. На ней длинный оранжевый свитер, шарф (подделка под Эмилио Пуччи), черные брючки и сапожки на шпильках. Выходя из здания, я роюсь в сумке, отыскивая бейсболку или зонтик, словом, что-то такое, что позволит мне пройти незамеченной, но, к счастью, все трое так увлечены разговором, что даже не смотрят в мою сторону. Не удержавшись, я бросаю быстрый взгляд на Николь. Как раз в это время Джейк протягивает руку и поглаживает ее по животу. Жест интимный и необычный. Проходит две секунды, прежде чем я понимаю, что это может означать, — мое тело, как всегда, реагирует быстрее, чем мозг. Где-то в позвоночнике возникает ощущение леденящего холода, который быстро, словно щупальца, охватывает руки и ноги. К счастью, в это время из здания выходит целая группа людей, которая увлекает меня за собой, иначе я застыла бы на месте. Неужели такое возможно?

Я дохожу до пересечения Пятьдесят четвертой и Пятой, прежде чем останавливаю такси и плюхаюсь на мягкое виниловое сиденье. Я не видела Николь уже несколько месяцев, с того дня, когда она появилась в «Граппе» в широких штанах и рубашке Джейка. Может, ничем она тогда не болела, просто она беременна? Этого не может быть. Этого просто не может быть! Джейк ясно дал понять, пусть и постфактум, что не хочет иметь детей, что не имеет ни малейшего желания становиться отцом. Разве нет?

Я настолько погружена в размышления по поводу еще одной правды, на которую мне открыла глаза жизнь, что не сразу обращаю внимание на таксиста, говорящего что-то. Он лопочет на непонятном языке, в котором не сразу угадывается английский.

— Что? — резко переспрашиваю я.

— Эта ваш мабил?

— Что? Что вы говорите? Кто дебил?

— Звенит. Ваш мабил?

Водитель показывает мне свой мобильник, чтобы до меня дошло. Но и тогда я не сразу понимаю, что у меня в сумке звонит телефон. Я достаю его.

— Привет, Мира, это Джерри Фокс.

Сердце внезапно замирает, затем начинает бухать, как тяжелый молот, я даже пугаюсь — а вдруг у меня сейчас случится сердечный приступ?

— Что? Джерри, это ты?

— Да. Слушай, Мира, забыл тебе сказать. Ави считает, что нельзя тянуть с заемом под «Граппу». Мы, конечно, немного опережаем события, но все же получить предварительное одобрение будет нетрудно; я думаю, что пора запускать механизм. Я просто хотел получить твое согласие, потому что не удивлюсь, если дело закрутится с бешеной скоростью. Что-то мне подсказывает, они очень торопятся.

— Ты это уже говорил. А почему ты считаешь, что они торопятся? Тебе Итан что-нибудь сказал?

— Мира, Итан мне ничего не говорил, кроме того, что… — следует пауза, — …что Джейк и Николь хотят пожениться. Они уже и дату назначили.

— Что? Она беременна, да?

Джерри молчит.

— Джерри! Ты что-то знаешь, да? — требовательным тоном спрашиваю я.

— Ничего я не знаю. Но если она беременна, тогда все понятно. Это многое объясняет.

— Что объясняет? Что? Ради бога, скажи, что это объясняет?

Внезапно я начинаю орать на Джерри, который вновь превращается в безвинную жертву моего неуправляемого гнева. О чем он говорит? Что от меня скрывает? Я оглушена своими эмоциями, поэтому даже не даю ему возможности ответить.

— Джейка совершенно не интересует собственная дочь. Это я настояла на том, чтобы мы завели ребенка, которого он, как выяснилось, не хотел. А теперь забеременела она, и он, гордый папаша, гладит ее живот прямо посреди долбаной Парк-авеню!