Елена Сазанович - Всё хоккей Страница 23

Я кивнул. Ничего красивого я не видел. Я вспомнил свою дачу, нет, дачей назвать это трудно. Дворец? Именно так звала этот огромный особняк Диана. С английским садом вокруг. Все было подчинено правилам этого садово-паркового искусства. И три сросшиеся березки, и прудик с желтыми кувшинками, и извилистая речка. И даже сельская хижина, покрытая берестой, и с соломенной крышей. Все было настолько нарочито неприхотливым, нарочито естественным, нарочито натуральным, что выглядело безвкусными декорациями в дешевом театре. А зимними вечерами мы сидели перед дворцовым камином с рельефным панно и лепным орнаментом, переходящим на стены. И Диана весело щебетала о пустяках, в основном о подружках, которым она успешно перемывала косточки. Ни одну из них она к нам в дом так и не пригласила. Настолько, видимо, доверяя мне.

Мы остановились на развилке дорог.

– Вот эта ведет в деревню, – пояснила Смирнова, – эта в лес, а вот эта прямо к нашей даче. Еще совсем чуть-чуть. И мы будем на месте.

На месте. Только на чьем? Это место Смирнова. Но только не мое. Что он там писал о развилке дорог? У каждого, на каком-то этапе несколько вариантов судьбы. И главное – выбрать правильный. Правильный ли я выбрал сегодня? Ведь в это время я должен был барахтаться в море на Канарских островах рядом с загорелыми черноволосыми красавицами. И почему я теперь иду по лесной дороге, рядом с совершенно чужой женщиной, и мои резиновые сапоги утопают в грязи. И разве это можно назвать счастьем?

Нет, Смирнов не доказал самого главного. Счастье – это не долгая жизнь. Это отсутствие совести. Я не мог похвастаться совестью в избытке. Но тот грамм, который у меня был, сумел меня погубить. Оказывается, и грамма совести достаточно, для того, чтобы она победила. Вот поэтому я сейчас не в своем дворце у камина, не рядом с Дианой, барахтающейся в розовой ванне, и не на Канарах. А тяжело ступаю по весенней грязи, разглядывая хмурое небо и пустырь, на котором кое-где вяло идут строительные работы, и рабочие громко ругаются матом.

– Как мы быстро дошли, – сказала Смирнова, остановившись возле своего участка. – Менее чем за сорок минут. Это потому, что мой муж хромал, и мы медленно шли по лесной тропе. Зато мы столько видели и слышали! Мы просто наслаждались природой… Но что теперь говорить об этом.

Об этом действительно не стоило говорить. Нам предстоял совсем другой разговор.

Сквозь завалы кирпичей, досок, цемента мы с трудом пробрались к дому. Хотя домом эту уродливую комбинацию пока назвать было трудно. Но все же основная часть работы была все же проведена. Оставалось вставить окна, сделать отделочные работы, покрасить. Вообще-то, насколько я понимал, времени много не требовалось. Но так называемые мастера, похоже, думали по-другому. Зная, что хозяйка осталась одна, они решили бесконечно тянуть работу и деньги.

– Правда, замечательная дача? – Смирнова заворожено разглядывала постройку.

Я бы так не сказал. Скорее избушка на курьих ножках, разве что двухэтажная.

– Замечательная, – ответил я наперекор своим мыслям. – Правда, что-то не видать ее замечательных создателей.

Мы нашли их на втором этаже за второй бутылкой водки.

– Ну что, мужики, – я невольно скривился, – похоже, работенка движется в нужном направлении. И главное – разогревает.

– А ты, пацан, не выпендривайся!

Здоровенный мужик в фуфайке сделал пару шагов вперед. И вызывающе блеснул золотым зубом. Не иначе он был командиром этой шайки.

– Работенку двигает только рубль! Вернее бакс. То бишь евро. Понял?

– Но мы ведь вам заплатили, – робко встряла Смирнова.

В ответ послышался такой поток брани, что я не выдержал. Схватил главного за ворот фуфайки и встряхнул так, что он не устоял на ногах и опустился на пол. Мужик провел широкой красной ладонью по вспотевшему лбу, криво усмехнулся, вновь сверкнув золотым зубом, и уважительно на меня посмотрел.

Его дружки вскочили с места, уже приготовившись окружать меня. Но золотой зуб остановил их одним взмахом руки.

– Что-то мне твоя рожа знакома, пацан.

– Наверняка, внимательно читаешь сводки «Их разыскивает милиция».

– Не-а, – золотой зуб почесал за ухом. – Рожей не вышел. Ты птица другого полета. Хоть и щетинкой оброс, и сапожки кирзовые на помойке подобрал. Летаешь ты в других местах, в более отдаленных. Но в каких, не могу с ходу припомнить.

Не хватало, чтобы этот мужлан оказался заядлым болельщиком. Нарваться на таком пустяке!

Я поманил его пальцем.

– Отойдем в сторонку и я объясню, где летаю.

– Идем, – он хитро мне подмигнул. – Может, и объяснишь где крылышки-то подпалил.

Естественно ничего объяснять я не собирался. Я собирался смыться, пока мою физиономию не опознали. Поэтому, не дав раскрыть рта золотому зубу, я тут же предложил солидную сумму. Вот тогда он рот и раскрыл от удивления. И перестал глазеть на меня. Перед его глазами мелькали зелененькие бумажки. Я уже был не нужен.

– Вот это дело! – он дыхнул на меня перегаром. – Вот это я понимаю. Не волнуйся, пацан, сделаем все как нужно.

– И главное вовремя, – я вытащил пачку денег и сунул ему в карман. – Если оправдаешь доверие, столько же получишь потом.

– Оправдаю, оправдаю, ты не кипятись, – он мгновенно пересчитал деньги. И даже протянул мне руку на прощание.

Я попытался сделать вид, что не заметил. Но потом вдруг передумал. Интуиция мне подсказывала, что не протяни я руку, золотой зуб запросто, в один миг может плюнуть на деньги и послать нас ко всем чертям. Я чувствовал, что подобные им, конечно, знали цену деньгам, но не менее они требовали и за себя лично высокую плату. Хотя, наверняка, себя не так уж ценили. Поэтому я наспех пожал ему руку, позвал Смирнову, и слегка подхватив ее под локоть, скоренько стал удаляться.

– Эй, пацан! – крикнул мне в спину золотой зуб. Я похолодел. И оглянулся.

– А все-таки, чего при таких-то бабках ты при такой-то бабе! – он гнусно захихикал, довольный своей шуткой.

Я невольно сжал кулаки. По всем правилам мне следовало ринуться в драку, но мое положение это не позволяло. Меня выручила Смирнова.

– Идемте, Виталий Николаевич, не стоит с ними связываться.

Я сделал вид, что стоит, еще как стоит.

– Ну, я вас прошу, – Смирнова умоляюще на меня посмотрела.

Я облегченно вздохнул. Драться я не собирался. Но, похоже, золотой зуб решительно собирался меня вспомнить. Похоже, он все-таки был болельщиком. И какого черта они все так интересуются хоккеем. Хотя… Судя по золотому зубу, книжки он вряд ли бы читал. И в концертном зале я с трудом мог его представить.

Обратная дорога мне далась гораздо легче. И я понял, что человек может привыкнуть абсолютно ко всему. И к холоду в электричке, и к неудобным грязным сиденьям. Я даже как заправский пассажир занял более удобные места и соизволил хлебнуть остывший кофе из термоса.

– Но ведь у вас нет денег, – робко заметила Надежда Андреевна. – Как вы сможете с ними рассчитаться?

– Не волнуйтесь. Я неплохо в таежных местах зарабатывал.

– Но я должна… Должна как-то с вами рассчитаться. Это все вообще выглядит и странно, и неудобно. С какой стати вы обязаны мне помогать. Совершенно чужому человеку. Чужому…

Я промокнул губы салфеткой и внимательно посмотрел на Смирнову.

– А знаете, вы уже не выглядите такой чужой.

Она слегка покраснела и машинально стала завязывать узел на черном платке.

– Ну, в таком случае… Единственное, что я могу для вас сделать… Это… Вы человек приезжий и необязательно вам платить за квартиру. Это так теперь дорого. Я хочу пригласить вас в свой дом. Вы же видели, есть свободная комната. Кабинет… Моего мужа, – при последних словах ее руки бессильно упали. На концах черного платка виднелись аккуратно завязанные узелки. – Вы можете там остановиться. Я уверена, он был бы только рад. Он умел платить добром за добро.

Добром за добро… Если бы она только на секунду могла представить, какую добрую услугу я оказал ее мужу. Мало того, что убил его, так теперь еще и кабинетик собираюсь прибрать к рукам.

– Спасибо за приглашение, – резко ответил я, но заметив, как она изменилась в лице, смягчил тон и поспешно добавил. – Я подумаю, обязательно подумаю. Просто, вы понимаете, я привык жить один. Свой устав, свои привычки.

– Я понимаю. И все-таки… Мой дом всегда будет для вас открыт. Тем более… Ведь вы собираетесь ознакомиться с его трудами, – она робко на меня посмотрела. Ей так хотелось узнать, читал ли я работы ее мужа.

– Я читал, – ответил я на ее немой вопрос. – Безусловно, не все, в общем, не так много. Но это действительно интересно.

– Вы только скажите правду. Дело в том, что многие называют его мысли не новыми, многие – устарелыми, а большинство – просто ненужными. А как вы думаете?

Я думал и первое, и второе, и третье. Но вслух сказал четвертое. Я сказал, что меня чрезвычайно заинтересовали его труды, но окончательное мнение я скажу лишь после полного с ними ознакомления. И невзначай словил себя на мысли, что моя речь постепенно начинает подстраиваться под лексикон Смирновой. Впрочем, чему удивляться. Уже сколько времени я общаюсь только с ней.