Елена Сазанович - Маринисты Страница 23

Я проник в мастерскую художника ночью, когда старая усадьба была совершенно пуста. И я долго любовался картиной, изображенной на ней женщиной, почти неземной красоты. Женщиной, которую я успел полюбить. И которая вскоре могла стать реальностью. И наконец я решился испробовать свое открытие. Я вытащил бутылочку с жидкостью цвета морской волны. И аккуратно промокнул ею контуры тела. Я честно доложу вам, Тим, что до конца не был уверен в своем успехе. Теоретически это было возможно. Теоретически я сделал открытие, основанное на опыте древних. Но как знать… Наука способна на ваяние неожиданности. И, как знать, что могло получится на практике. Некоторое время все оставалось по-прежнему. И я уже стал привыкать к мысли, что ничего не выйдет из моей затеи. Но вдруг мое сердце похолодело. Фигура на холсте постепенно испарялась. И вместо нее появлялось пространство, словно заполненное воздухом. И я вздрогнул, вдруг почувствовав, что не один в мастерской. И почему-то запахло морем. И со всех сторон на меня давил страх. Но я сумел его преодолеть. Я резко обернулся.

Она лежала на полу. И ее глаза, ее прекрасные раскосые глаза были сомкнуты. Уже светало. И я вдоволь любовался ее необычайной женственностью, ее чертами лица, от которых исходил какой-то неземной свет, ее пышными волосами, ее гладкой смуглой кожей. И волнение переполняло меня. И я слегка прикоснулся к ее коже, так пахнущей морем. Ее тело было удивительно теплым. Но тут же я взял себя в руки и опомнился. Стало совсем светло. И времени на сентименты практически не оставалось. Я понес ее на руках. Теперь она принадлежала мне одному. И никто даже не подозревал о ее существовании. Она целиком находилась в моих руках. И мне поскорее нужно было исчезнуть с ней, подальше от людей. Мне принадлежала красота, которую раньше я не мог знать. И она полностью затмила мое желание славы, желание управлять миром. Мне уже совершенно не нужен был этот жалкий мир с жалкими людишками, копошащимися в нем. В море были только я и Марина.

Но Самойлов разбил вое мои мечты в одну минуту. Я с ним столкнулся на выходе из усадьбы. Он с ужасом смотрел на тело, мирно лежащее в моих руках. И не мог вымолвить ни слова. Этой внезапной встречи я не ожидал тоже. И стал лихорадочно подыскивать нужные объяснения. Но было уже поздно. Он прекрасно узнал свою выдумку. И вцепился в меня.

– Что это значит! – закричал он. – Что все это значит!

У меня не оставалось выбора и я открыл ему все карты. Он долго пребывал в оцепенении после моего рассказа. Потом поднял тяжелый взгляд.

– Вы совершили преступление.

– Я совершил величайшее открытие.

Но он не желал меня слушать. Он не знал, что предпринять. Но я попытался убедить его в обратном. И мне это немного удалось. Я сказал ему, если мир узнает об этом открытии, думаю искусство потерпит крах.

– О чем вы думали раньше! – он с ненавистью вглядывался в мое лицо.

– Многие ученые не думают о последствиях. Они одержимы лишь своим желанием сделать открытие. А потом уже пусть человечество разбирается о его пользе или вреде.

На это ему нечего было возразить. И он согласился пока молчать.

– Я подумаю и сообщу вам свое решение, – и он забрал у меня без лишних слов Марину. И уже сам понес ее на руках. Он не сомневался, что она должна принадлежать только ему.

Я с ненавистью смотрел ему вслед. Ему, уносящему на своих руках самое драгоценное в моей жизни. То, что досталось мне слишком дорогой ценой. И он почувствовал мой злобный взгляд. И обернулся.

– А вы, Слон, должны подумать о том, как расставить все по своим местам. Чего бы нам это не стоило. А пока я буду молчать. Пока…

Я пообещал ему, что все устрою. Но я лгал. События обернулись против меня. Но я по-прежнему верил в свою удачу. И решил вновь завладеть ею. И никогда уже не выпускать из своих рук. А остальное, – Слон пожал плечами. – Вам, думаю, известно и без меня.

Я сидел не шелохнувшись. И мое лицо оставалось каменным.

– Вы убили Самойлова, – по словам отчеканил я.

Он не отрицал.

– У меня не было выбора. Смерть его была безболезненной. И мгновенной. Только мой брат мог навести меня на эту мысль. И не подозревая об этом. Знаете, несмотря на свое безумие, он имел прекрасный дар…

– Я это знаю, – перебил я немого.

– Однажды, спустя несколько дней, я собирался поужинать грибами. Я уже положил их в тарелку, как услышал его истошный крик. Он с ужасом смотрел на эти грибы. И кричал. И тогда я сообразил, что это судьба. Так оно и случилось. Я отлично знал, что Самойлов – заядлый грибник. И всегда готовит их у себя в мастерской. И я выбрал подходящий момент. Я проник к нему в мастерскую. На столе стояла кастрюля с холодными грибами. Мне оставалась самая малость, я добавил туда ядовитые грибы. Я даже и не подозревал, что эффект будет таким ошеломляющим. Что смерть настелит мгновенно. Но поймите, – Слон развел руками, – он в любой момент мог и без моей помощи отравиться грибами. Он так был в них неразборчив…

Я смотрел на его отутюженный белый костюм, аккуратно повязанный черный галстук, блестящие лаковые ботинки. И поражался. Откуда у человека, влюбленного в искусство и науки, постигающего с помощью красоты мир, столько ненависти к этому миру. И он словно угадал мои мысли. И его глаза стрельнули холодом прямо в мое лицо.

– Вы очень красивы, Тим. И вы можете свободно любить красоту. Но вы не можете знать, как тяжело смотреть на красоту, понимая что она не досягаема.

– Вы слишком любите себя, Слон. Вам почти все дала жизнь. Деньги, ум, талант. И вы до сих пор не можете смириться, что она вам дала почти все, но не все. Но красота – это совсем другое, Слон.

– И что же? – он горько усмехнулся. – Догадываюсь, что вы сейчас скажите. Красивое сердце? Красивые мысли? Красивая душа? Все это пустые слова, Тим. Слова красивого человека.

– Нет, Слон. Красота – это умение видеть мир красивым. И поверьте мне на слово, ваше лицо и без пластической операции могло стать прекрасным, если бы видели мир по-другому. Ведь существует еще и обаяние, взгляд, улыбка. Уж это всегда может быть красивым, при любых физических изъянах. Но для этого нужно быть совершенно другим…

– Ах, бросьте, Тим, – он раздраженно махнул рукой. – И вот вам простая истина. Марина никогда бы не полюбила меня.

И она сразу же полюбила вас, даже не зная. Потому что вы красивы.

– И вы ненавидите меня так же, как и Самойлова, – продолжил я за него.

– А за что прикажете вас любить? Вы как никто стали на моем пути. Вы вскоре появились после смерти художника. И она, как дурочка, мгновенно влюбилась в вас. Женщины все одинаковы, даже, ели они всего лишь миф. И подумайте, каково было мне продолжать играть роль убогого немого, наблюдая вашу любовь со стороны. И от каждого из вас выслушивать про любовь друг к другу. Я знал, что долго не смогу выдержать. И на решительные действия меня натолкнули именно вы, доверившись бедному юродивому что вскоре увезете Марину. И тогда мне пришлось опередить вас. И я сам стал свидетелем ее якобы смерти.

– На что вы рассчитывали, Слон? – усмехнулся я.

– На любовь, – он не менее ласково усмехнулся мне в ответ. – Или вы не верите? В очках, шляпе и с бородой я не так уж безобразен. К тому же – умен, к тому же – художник. Не такой уж контраст с вами. И я решил, что нужно уединиться с ней. чтобы она могла постепенно привыкнуть ко мне. И я решил не покидать ее ни на минуту. Но я понимал, что мое внезапное исчезновение в деревне выглядело бы довольно подозрительно. И мало ли кому, типа вашего головастого друга, пришло в голову искать бедного юродивого. И тогда я и отправил вместо себя брата в поселок. Он ничем не отличался от меня. К тому же, он действительно, был нем и юродив. Что крайне упростило мою задачу.

А я стал рисовать Марину. Как когда-то делали вы. Что ж. Признаюсь, что потерпел фиаско. Наверно, потому что слишком ее любил. Я даже не смел к ней прикоснуться, так я ее любил, – и его холодные глаза впервые наполнились грустью. И я подумал, что он искренне это говорит. А, возможно, он был просто прекрасным актером. – Да, Тим. Я потерпел поражение в живописи. И тогда решил, что нужно действовать по-другому.

Мои кулаки непроизвольно сжались.

– Да, Тим. У меня в отличие от вас было главное преимущество – деньги. И я имел право на них рассчитывать. И, возможно мне удался бы этот план…

– План купить ее?

– Вы слишком все упрощаете. Не купить, а окружить элементарной заботой и пониманием, вещами и книгами, сознанием того, что я единственный, кому она по-настоящему нужна в этой жизни. И я к ней даже не прикасался. Хотя мог сделать это в любую минуту. И даже я этого не делал не ради сильной любви. Меня никогда ее покидало сознание, что она – всего лишь мираж. И это чисто психически останавливало меня. Ну, а во-вторых, я просто выжидал. Я знал – один неверный жест и она может раз и навсегда от меня отвернуться. И мое терпение было бы вознаграждено, поверьте. Если бы на горизонте не появился мой брат, – и «Немой» поморщился словно ему больно было вспоминать. – Он становился все более опасен. Его мозг не был способен мыслить и разумно воспринимать события. Но его мозг был способен поглощать факты. И его инстинкт был развит наперекор его неразумности. Он помог бежать Марине. Это был страшный удар для меня. И я боялся, что никогда теперь не отыщу ее. И открытие розыски были опасны, а на осторожность не было времени.