Терри Сазерн - Грустное кино Страница 24

– Ну да, – скорбно произнесла Памела. – Если она не остановится, я запросто могу потерять сознание.

– Хорошо, тогда ты, может быть, не совсем упадешь в обморок, а просто будешь выглядеть… вроде как удовлетворенной.

– Так я как раз об этом и говорю – я ничего не смогу сделать, если она будет продолжать этим заниматься…

– Ты хочешь сказать, после того как ты кончишь?

Памела вздохнула и застенчиво отвернулась.

– Да.

– Хорошо… тогда что, если ты кончишь дважды?

От такого предложения девушка снова ударилась в слезы.

– Ох, я просто не могу, не могу, не могу…

– Ладно, – вздохнул Борис, – мы что-нибудь придумаем. – И улыбнувшись про себя, подумал: «Отлично, теперь она, по крайней мере, приняла переживание оргазма как часть сцены».

Третья проба прошла в полном соответствии с планом – если, разумеется, не считать того, что Арабелла не остановилась, как обещала, и Памела кончила дважды. Во второй раз оргазм вышел почти истерическим, когда Арабелла вставила ей два пальца во влагалище, одновременно обсасывая и покусывая ее клитор, после чего Памела распростерлась на траве – вялая и неподвижная, как сломанная кукла.

14

Вторичная съемка – то есть съемка, расписанная в графике как альтернатива эпизоду на озере в случае дождя, – была любовной сценой между Арабеллой и ее дядей… где дядю предстояло сыграть большому и конкретному Сиду Крассману.

– Если Сид и впрямь попытается ей воткнуть, – говорил, обращаясь к Тони, Борис, – она может чертовски разозлиться – то есть, вообще взбеситься… знаешь, физиономию ему расцарапает, попытается его искалечить или еще что-то в таком духе.

Тони мигом выдал свой классический номер простачка– конферансье:

– Итак, гм, миста Б., вы, э-э, хочете сказать искалечить или вы, э-э, хочете сказать рас-членитъ? Хе-хе-хе! – И он ловко отбил быструю чечетку.

– Вся штука в том, – объяснил Борис, – что мы должны получить хотя бы один кадр его лица, когда он кончает, верно? А добиться этого можно только спарив его с другой девушкой – Иветтой. Мы ведь не можем рассчитывать на то, что Арабелла не начнет рвать и метать, когда пойдут такие дела, так? А главное – мы не можем допустить, чтобы она положила на все и ушла из картины. Нет уж, лучше мы сперва отснимем весь материал с Сидом и этой проституткой – в смысле, всю эту ерунду с проникновением.

15

Сид, понятное дело, немного нервничал, приступая к своему экранному дебюту в столь сомнительно-благоприятной ситуации.

– Классно выглядишь, Сид, – сказал Борис, когда тот вышел из костюмерной.

Сид внимательно изучил себя в длинном зеркале – грязный, потертый комбинезон, серая рабочая рубашка и здоровенные грубые башмаки.

– Черт побери, я, должно быть, совсем спятил, раз позволил вам, парни, подбить меня на такое!

Тони ловко подделал изумленное восхищение.

– Вот теперь я ясно ее вижу, Сид, – твою истинную и фундаментальную природу! Человек от земли! Из великого сердца Америки! «…Пашешь свои быстрые, широкие акры… пока ветер разносит по полям запах сосен и навоза, а ритм древней как мир работы входит в твою чистую душу». Под этим внешним лоском циничной развращенности, Сид Крассман, ты простой, честный крестьянин! Соль нашей великой земли! На таких простецких жопах мир держится! Как насчет быстренько перепихиуться? – И он с выпяченным вперед тазом устремился к огромной заднице Сида.

Борис чуть было не рухнул со смеху, но Сида это совершенно не развеселило.

– Ради Христа, можете вы, парни, хоть когда-нибудь по-серьезному? Я тут настоящего болвана из себя собираюсь сделать, а вам все шуточки…

– Брось, Сид, – заверил его Борис, – ты же знаешь, я никогда не стал бы просить тебя сделать из себя болвана. Не забывай, мы будем снимать у сказочного влагалища Арабеллы – там для тебя вся ее лавочка будет раскрыта! А кроме того, ты это ради искусства делаешь.

– Ради чистого искусства, не забывай, – добавил Тони.

– Жопа моя тебе искусство, – отозвался Сид. – Это грязное кино – вот что это такое. А, черт с ним – идемте, давайте поскорее с этим разделаемся.

16

Никки разработал и соорудил декорации в точном соответствии с воспоминаниями и описаниями Арабеллы: провансальская комната с темными стенами – маленькая, с высоким потолком и одним широким, затянутым белой занавеской окном, большой кроватью с четырьмя столбиками и пуховым стеганым одеялом, небольшим каменным камином, темным полом из широких досок, умывальником с мраморной раковиной, глиняным кувшином и керосиновой лампадой с треснувшим стеклом.

Когда Борис, Тони и Сид прибыли туда, смятое одеяло лежало на полу вместе с пижамными штанишками Иветты – тогда как привлекательная хозяйка пижамы лежала на кровати в одной только расстегнутой курточке. Ласло ее освещал, а оператор брал в фокус.

Тони пихнул Сида локтем.

– Ого, – прошептал он, – ты только врубись! Ну как, Сид, готов окунуться?

Эта съемка должна была начаться с того самого момента, когда другая, еще не осуществленная, закончится, – то есть как раз с момента проникновения Другими словами, все, что было до проникновения (расстегивание пижамной курточки, ласки грудей, стягивание штанишек и т. д.) предстояло проделать позже, с Арабеллой.

– Ну вот, – сказал Борис, жестом предлагая Сиду присоединиться к нему у кровати, – ты хочешь снять его прямо сейчас? – Он имел в виду комбинезон. Ради лучшей кинематографической образности Борис и Тони в стиле поэтической вольности уже решили изменить версию Арабеллы и снимать дядю раздетым.

– Боже мой! – воскликнул Сид. – Сомневаюсь, что у меня встанет, господи помилуй!

– Брось, уж она-то хорошо знает, как это делается, – заверил его Борис. – За что она, по-твоему, пятнадцать сотен баксов получает? А теперь давай, Сид, приступай, ты съемку задерживаешь.

– А если ты задерживаешь съемку, – вставил Тони, – ты задерживаешь картину. Врубаешься, Сид, чем это пахнет?

– Ладно, только погодите минутку, – с тревогой произнес Сид. – Дайте мне для начала хоть немного весу набрать! – Он остановился, взялся рукой за свой пах и принялся энергично сжимать пенис под комбинезоном.

– Годится, Сид, – крикнул Тони с края съемочной площадки. – Тот грубый животный член поднять! Давай поглядим, как он работает!

– Да ты только посмотри на нее, Сид, – сказал Борис, когда они встали у самой кровати. – Она же совсем как Арабелла, черт побери! Ты вполне можешь представить, что ебешь Арабеллу. – А затем девушке: – Чудесно выглядишь, крошка. Попробуй-ка за пятнадцать сотен долларов соорудить вот этому нашему другу славную эрекцию.

– Лекцию? – переспросила Иветта. – Какую еще лекцию?

– Э-рек-цию, – старательно повторил Борис, словно для глухонемой. – Короче, чтобы у него член стоял. – И он указал туда, где по-прежнему энергично работала рука Сида.

– А, член ему поставить! – лицо девушки вспыхнуло пониманием. – Да, это я умею! Иди сюда, chéri… – Она потянулась к Сиду. – Давай, залезай на кровать, Иветта тебе как следует его поставит.

– Да, иди к ней, Сид, – сказал Борис.

Сид принялся покорно стягивать с себя комбинезон.

– Знаешь, – забормотал он, – никогда мне не нравилось без небольшого весу со шлюхой в постель забираться. Когда колом стоит, мне тоже не нравится, но без небольшого весу со шлюхой в постель забираться никак нельзя.

Пока Сид залезал на кровать, Борис так расположил комбинезон на полу, чтобы это грубое, грязное одеяние слегка переплеталось с деликатно-цветочными, девичьи-невинными пижамными штанишками. Затем он подозвал Ласло и указал на эту деталь.

– Захватим это по пути наверх, ладно? Во всем этом деле мы будем добиваться ощущения типа «красавица и чудовище».

– Колоссально.

Борис снова воззрился на комбинезон и штанишки.

– Пожалуй, ее пижаму нужно слегка порвать, – произнес он вполголоса, затем подозвал Тони и спросил, что он думает по этому поводу.

Тони пожал плечами.

– Вряд ли он ее насиловал. Думаю, он просто ее одурачил.

– Да, ты прав.

Они направились к камере.

– Нет, погоди минутку, – сказал Борис, останавливаясь. – Предположим, он рвет их еще до того, как ее дурачит. Ну, например, он может начать их стягивать, а она инстинктивно сопротивляется, он тянет сильнее, и как раз тогда они рвутся. А уже потом он ее дурачит, говоря, что просто хочет прижать к ней свой член и всякую такую чепуховину. Верно? То есть, это такой классный образ – рваные пижамные штанишки юной девушки.

– Годится.

Они вернулись к кровати, где Иветта одновременно массировала и сосала Сиду его орган. Ее грим под Арабеллу заставил Бориса проделать мгновенную прокрутку главного события предыдущего дня.

– Ух ты, – восхитился он, – а ведь она и впрямь совсем как Арабелла, правда?

Тони немного подумал.

– Гм. Если бы она делала что-то другое, тогда была бы похожа. То есть, я не очень себе представляю, как Арабелла сосет член.