Галина Таланова - Бег по краю Страница 25

38

Вечером Лидия Андреевна зашла в магазин, купила ещё одну незапланированную курицу, яиц, творога и молока, зашла со всем этим грузом на кухню и замерла, почувствовала, что снова ледяной ручей побежал по ногам: вода всё прибывает и прибывает, вот она уже и оборку платья замочила, вот уже и по пояс…

На кухонном столе лежала наметённым из форточки сугробом пуховая подушка и чёрный плащ Андрея, сорванный, по-видимому, в прихожей. На полу валялся альбом с семейными фотографиями, часть из которых была рассыпана по всей кухне; раскиданы разноцветные тетрадки с Гришиными лекциями; ваучеры с красивыми печатями на всю семью; увесистый фолиант книги «О вкусной и здоровой пище»; телефонный справочник; три тома из собраний сочинений Мопассана; пять разнокалиберных кастрюль; полчище ложек и вилок, напоминающих полёгших в бою оловянных солдатиков; скалка и колотушка для пюре; скомканная скатерть со стола из большой комнаты; Гришины тапочки и Васины осенние сапоги.

Лидия Андреевна с обмирающим сердцем, готовым вот-вот остановиться от передозировки анестезии, пошла к дочери. Той в её комнате не было. Лидия Андреевна отмороженными ногами вышла в коридор и увидела дочь, буквально выпархивающую в коротеньком халатике с оборками и весёлыми подсолнухами по голубому небу из их с Андреем спальни. Дочь мышью прошмыгнула к себе. Лидия Андреевна заглянула сначала в супружескую спальню: увидела свою смятую постель, покрывало лежало аккуратно сложенным на стуле рядом, потом пошла к дочери. Вася лежала в кровати, укутавшись по горло одеялом.

– Как дела?

– Ничего.

– Ты что-нибудь ела?

– Бульон пила. И блин съела.

– Молодец!

– Тошнит?

– Нет.

– Ну и слава Богу…

– Ты видела? Это я сделала!

– И зачем ты это сделала?

– Я вас всех защитила. И тебя, и папу, и Гришу.

– Как защитила? От кого?

– Ой, если бы ты знала, что тут было! Ты бы только видела! Все бежали! Угарный газ пошёл! Стреляли! Это заговор перед выборами. Но мы победили. Разведчики и Дзержинский помогли. Теперь всё прошло. Всё кончилось. Ничего страшного.

Ледяная вода подступила под горло.

39

Лидия Андреевна ходила по дому, будто надышавшись оглушающего эфира, заторможенная, с анестезированными чувствами и замороженными мыслями. Накручивала немеющими пальцами диск телефона, в который раз натыкаясь либо на длинные гудки, либо, что было гораздо хуже, на поспешное свёртывание разговора или даже на уход от него. В нескольких домах ей ответили, что очередная её знакомая спит, занята, в ванной, больна и разговаривать с ней не будет...

В конце концов Лидия Андреевна дозвонилась до подруги, работающей в психдиспансере. Подруга сказала, что, скорее всего, это на фоне соматического и беременности, но кто знает, ведь травилась же она… Возможно, что её надо пролечить в психиатрической больнице. Нормальные не травятся. «А как же Цветаева, Маяковский?» – подумала Лидия Андреевна. Подруга посоветовала вызвать платного врача.

Лидия Андреевна знала, что почему-то дочь недолюбливала эту её приятельницу, и никогда не могла понять почему. Лидия Андреевна была знакома с этой женщиной с юности, она была добрым и совершенно спокойным человеком… Возможно, такие вот непробиваемые и должны работать с психами. Но сейчас Лида была солидарна с дочерью. Всё у неё внутри теперь кипело. «Это же надо! Мне, не врачу, понятно, что это проявление какой-то очень сильной интоксикации, а тут! Врач! Не дай бог, ещё и платный специалист определит какую-нибудь шизофрению. И как с таким диагнозом потом жить и работать! Ну и ну!»

На следующий день вызвали платного специалиста из новой клиники «Семейный доктор». Слава богу, больше никаких «глюков» у дочери не было. Тошнота тоже прошла. Ничего страшного молоденькая врачиха в белоснежном синтетическом импортном халате с розовым воротничком и таким же розовым пояском, перетягивающим её осиную талию, не обнаружила. Она вообще не поняла, что с девочкой, и услужливо предложила за деньги написать диагноз «подозрение на внематочную беременность», иначе в больницу не увезут, и вызвать скорую. Они с Андреем согласились. Они были готовы отправить дочь хоть сейчас, но Василиса демонстративно отвернулась к стене. Лидия Андреевна растерянно посмотрела на мужа. Тот сказал:

– Ладно, успокойся. Сегодня уже поздно. Завтра решим. Утро вечера мудренее.

Ночь спали плохо. Лидия Андреевна всё время прислушивалась к тому, что происходит за стенкой, но тревожить дочь не решалась.

Часов в пять утра Лидия Андреевна сквозь рваный сон услышала Васин голос:

– Мама! Пить!

Лидия Андреевна, даже не накинув халата, рванулась к дочери. Вася смотрела на неё совершенно спокойными и осмысленными глазами:

– Дай мне, пожалуйста, попить.

Лидия Андреевна налила в кружку воды и, взяв в другую руку графин с водой, пошла к дочери.

Вася залпом выпила воду.

– Ещё налить?

Дочь кивнула.

Лидия Андреевна налила ещё. Вася жадно схватила кружку, повертела её в руках – и вылила на неожиданно разрумянившееся лицо. Лидия Андреевна оторопела.

– Андрей!

Шаркая шлёпанцами, будто древний старик, муж пришёл в спальню дочери, в трусах и майке, покачал головой, подошёл к Васе, нежно потрогал лоб дочери:

– Горячий! У неё жар, наверное. Она так себя остужает. Налить ещё, Васечка?

Дочь снова кивнула, но не всей головой, а только воспалёнными глазами, согласно прикрыв веки. Потом медленно взяла кружку в руки, приподняла голову на подушке и стала пить, глотая, будто затягивалась сигаретой. Потом отстранила кружку от обмётанных, точно белой рисовой «размазнёй», губ – и снова опрокинула её себе на лоб.

Андрей ласково стал гладить спутанные Васины волосы, ставшие похожими на щётку для мытья посуды:

– Дочка, тебе надо в больницу. Слышишь меня?

Вася опять покачала головой.

Лидия Андреевна почувствовала, что ноги вдруг сделались ватными: они совершенно перестали её держать, и она медленно поехала на пол. Резко опёршись растопыренной ладонью о стену, она пошла по стеночке в гостиную и плавно ватным кулем съехала на кресло.

– Андрей!

Вышел муж.

– Что делать-то? Надо увозить! Неужели ты не видишь, что что-то не то? стало хуже! Мы же сами с тобой ничего не сможем сделать. Если она не согласится ехать, её не увезут. Как её уговорить?

Андрей растерянно стоял над Лидией Андреевной, потемневший взгляд выдавал испуг; ссутулившись, будто переносил на руках неподъёмный груз, пошёл к дочери. Лидия Андреевна слышала, как он придвинул стул к её кровати и, видимо, просто сидел рядом и гладил её. Идти к ним у Лидии Андреевны совсем не было сил, да она и боялась всё испортить. Василиса часто делала всё наперекор ей, с Андреем такого не было никогда. Потом она слышала, что Андрей что-то стал говорить дочке голосом с давно забытой ею интонацией, которая частенько звучала в их доме, когда дети были маленькие. Голос то замолкал надолго, то снова что-то такое ворковал ласково-увещевательное, похожее на первые лучи апрельского солнца, трогающие лоб и волосы, вырвавшиеся из-под сдёрнутой шапки, что мяла теперь рука… Лидия Андреевна по-прежнему сидела, будто парализованная, в кресле. В груди было пусто, ей казалось, что сердце вынули и положили где-то отдельно от неё, оставив, конечно, два силиконовых шланга, усердно перекачивающих кровь, но шланги были длинные-предлинные, уходили куда-то совсем вне зоны её досягаемости, почти в другую комнату, где и билось, по-видимому, её сердце, издавая робкий стук, похожий на азбуку Морзе… Но этого стука она совсем не слышала, лишь догадывалась, что сердце ещё стучит, хоть и с неровными перебоями. Зато она слышала ласковый голос мужа, отнесённый ветром куда-то далеко за скалу: слов за ревущим морем было не разобрать, но она отчётливо различала заунывный фагот его баритона, вплетающийся в плеск прибоя. Лидия Андреевна с тревогой смотрела в серую даль, наглухо задёрнутую облаками, темнеющими, будто глаза ребёнка, из которых вот-вот брызнут слёзы.

Через два с половиной часа Андрей вышел из комнаты дочери, сказав:

– Помоги ей собраться и будем звонить.

– Лидия Андреевна облегчённо вздохнула и пошла помогать дочери одеться. Вася захотела помыть голову и принять душ, но сил сделать это у неё уже не было. Голову мыли в комнате над тазом. Андрей принёс воду, Лидия Андреевна стояла с заготовленным кувшином воды и смотрела, как дочь намыливает голову розовым перламутровым шампунем, нежно пахнущим белыми водяными лилиями, которые они когда-то в юности срывали с Андрюшей на даче, плавая на самодельной фанерной лодчонке в зарослях, где река делает крутой извив. Мыльные пузыри переливались весёлой радугой, безмятежно лопаясь под широкой плоской струёй, вытекающей из горла кувшина…