Мухаммед Хайкал - Зейнаб Страница 25

Наступил май. Зейнаб ежедневно проходила по полевой дороге среди весеннего цветения природы, среди побегов хлопка, раскрывавших все новые и новые листочки, жадно вбиравшие в себя воздух, свет, солнце. И ее сердце под воздействием волшебницы-весны вновь отозвалось на тайные голоса, звавшие его к счастью. Она всячески старалась отогнать от себя греховные мысли. Из всех людей на земле ей хотелось бы любить одного Хасана, которого послал ей аллах и которому она отдана аллахом. Она вступила в борьбу с самой собой и надеялась на победу.

Хасан же чувствовал себя хозяином, мужем и потому держался с Зейнаб так, как держатся обычно все мужья со своими женами. Он даже испытывал к ней некоторую симпатию, отлично уживавшуюся в нем с эгоизмом и стремлением властвовать в семье. Эти чувства перешли к нему по наследству от отцов и дедов, — ведь, согласно мусульманскому праву, муж во всем руководит своей женой. Правда, подчас Хасана притягивали к ней женственность, и мягкость, и та особая, присущая лишь слабому полу, трогательная нежность, и коренящаяся в самом существе женского характера, независимо от воспитания, подкупающая доброта. Впрочем, ведь он не был первым мужчиной, которого покорили женщины. Однако их семейная жизнь текла уныло и однообразно. Дни монотонно следовали один за другим, наполняя их существование скукой. Как все мирные обыватели, Хасан радовался, что нашел в своей жене покорную служанку и усердную работницу, которую он намеревался в недалеком будущем поработить полностью, заставить исполнять всю работу и в доме и в поле.

Мать Хасана видела в лице Зейнаб осуществление всех своих надежд, столь долго лелеемых. На плечи невестки она взвалила все тяжкие обязанности, столь обременявшие ее в течение долгого времени. Радость ее увеличилась, когда она обнаружила, что невестка имеет незлобивый и покорный нрав. И теперь свекровь принялась мечтать о внуках, ждать их появления. Она представляла себе тот день, когда она посадит к себе на плечи сына Хасана и станет петь ему песенки. Сколько радости ожидает ее! Как давно не держала она в своих руках ребенка. «Мальчик мой!» — скажет она ему ласково и станет нежно убаюкивать этого невинного младенца. Боже, как она надеется на это, как ждет появления внука!

Старый Халил был также всем доволен, потому что устроил свои денежные дела, не забравшись ни в какие долги и не продав ничего из своего земельного надела в черте деревни. В душе он считал, что сделал большое дело, в котором ему много помог аллах.

Глава III

С приходом весны Зейнаб еще острее ощутила свое одиночество и пустоту однообразной семейной жизни. Всякий раз, проходя мимо деревьев, покрытых яркой листвой и прекрасными цветами, внимая веселому пению птиц, она слышала в сердце тайный голос, напоминавший ей о недавнем прошлом. Но теперь она была пленницей, лишенной свободы. Ей уже нельзя было самой распоряжаться своим сердцем, пренебрегать мужем. И все‑таки сердечное влечение сильнее нас! Сердце навсегда остается со своим избранником, оно не покидает его, как бы мы ни взывали к нему, как бы ни умоляли его. В конце концов мы уступаем ему и подчиняемся его законам. И тогда к нам приходит огромное, как океан, счастье, и в нем мы находим забвение.

Зейнаб, захваченная своим вновь пробудившимся чувством, стала искать Ибрахима, как некогда он искал ее. Теперь она страстно желала увидеть его и броситься в его объятия. О, как они будут счастливы! Значит, медлить и опасаться старых, давно отживших обычаев — просто безумие!

Счастливый человек содрогается при одной мысли, что может потерять свое счастье, ему нет никакого дела до мнения света. Его единственная забота — сохранить это счастье, не утратить ни малейшей крупицы его, пусть даже оно достигнуто вопреки желанию других.

Такие доводы нам диктует наш эгоистический разум. Впрочем, как правило, мы им не внемлем. Невольно в наши души проникают слова других людей и отравляют наше счастье, превращая его в страдание.

Предчувствия страшили Зейнаб, она была в смятении. Может быть, тайком пробраться к Ибрахиму и попросить у него прощения за то, что она прежде избегала его? Да, да, так и нужно сделать. Нет больше сил терпеть страдания. Но как она смеет даже думать об этом? Ведь это же измена мужу, нарушение клятвы, потеря чести и достоинства! Ведь она замужем, живет в доме мужа! Нет, нет, — это мерзкий грех, как ей только не стыдно держать в голове такие мысли. Но как все‑таки безжалостно, жестоко поступил ее отец! Что она такое в ее нынешнем положении? Подневольная раба! А разве раба должна держать свое слово, выполнять долг, следовать совести? Она пришла к Хасану против своей воли, значит, она свободна от всяких обязательств! И что за беда, если они с Ибрахимом встретятся наедине, если он прижмет ее к своей груди и поцелует! В ее несчастной жизни сверкнет миг блаженства, она похитит его у вечного времени.

А мы с вами, читатель, проводим ли все наши дни согласно заповедям неодолимого времени, во всем повинуясь его тупому гнету, отчитываясь перед самими собой за каждую прожитую минуту, вечно упрекая себя? Если так, то не теряем ли мы в этом случае вкус к жизни? И стоит ли вообще жить без него?..

В тот час, когда Зейнаб встретится со своим возлюбленным, откроет ему сердце, расскажет о своих страданиях — не смутятся ли их души, не потеряют ли они рассудок, растворившись друг в друге, обретя счастье и забыв о неизбежной разлуке?

Благословит ли их всевидящее око, взирающее с вышины небес, или разгневается, ибо они нарушили договор, заключенный по воле аллаха, и за краткие мгновения земной жизни потребует с них отчета в день, когда каждой душе воздастся мерой содеянного ею? От этого ока, пронзающего бытие, не скроется ни одна тайна, ничто — ни на земле, ни на небесах. Так разве укроются от него влюбленные?

Но ведь справедливый и милосердный аллах ведает о страдании Зейнаб, о том, как она несчастлива в браке. Он же знает о всех ее мечтах и надеждах! И если жизнь обманула мечты и подрезала крылья ее желаниям, разве следует еще и наказывать за это?

Так мучилась несчастная женщина, то устремляясь всем сердцем к возлюбленному, то примиряясь с тем, что судьба уже предначертала линию ее жизни вплоть до недоступного для людских глаз предела, когда все станет таким, каким было в начале творения. Жизнь, какой она жила теперь, стала для Зейнаб невыносима. Она узрела плоды зла, которое сама вызвала, оставаясь прежде глуха к мольбам Ибрахима. Проходили дни, и она убеждалась в этом все более.

Однажды в базарный день она, как обычно, пошла за покупками со своей золовкой. На базаре им встретился Ибрахим. Зейнаб поздоровалась с ним за руку, сильно пожав при этом его пальцы. Она сама была ошеломлена. Зачем, здороваясь, она протянула ему руку? Прежде никогда и ни с кем она так не здоровалась. Зачем она пожала ему руку? Он посмотрел на нее, как бы умоляя сжалиться над ним. Она ответила ему красноречивым взглядом.

Всю дорогу с базара Ибрахим шел рядом с ними, рассказывая всякие истории. Он позволил себе кое‑какие намеки, и Зейлаб поняла всю силу его страсти к ней. Временами она бросала на него пристальные взгляды и вздыхала, иногда отвечала, и слова ее, в свою очередь, раскрыли ему всю глубину ее переживаний, всю силу ее горя. Они хорошо понимали друг друга, а золовка не поняла ничего. Когда они проходили мимо поля господина Махмуда, Ибрахим сказал как бы невзначай:

— Завтра мы будем работать здесь…

И они продолжали свой путь, оживленно болтая. Беседа увлекла влюбленных. Обмениваясь полунамеками, они вспоминали прошлое, и оба тайно желали возвращения тех дней. У самого села они расстались. Ибрахим, не помня себя от счастья, направился к своему дому, надеясь завтра увидеть Зейнаб у того поля, на котором он будет работать, и тогда открыть ей свою любовь. О, она вернется к нему, назло Хасану, который предал их дружбу! А Зейнаб пришла домой как слепая, растерянно глядя по сторонам и ничего не видя. Неужели вокруг те же весенние яркие краски, которыми любовалась она в дни своего девичества, когда весь мир любил ее, а она любила его? Или все вокруг по-прежнему окрашено в серый цвет, будто на глазах появились бельма?

После встречи с Ибрахимом Зейнаб не хотелось сидеть в кругу семьи и рассказывать, что и кого она видела на базаре. Она предпочла уединиться в своей комнате, чтобы улеглось душевное смятение. Однако одиночество зачастую лишь усиливает волнение, рождает в душе тревогу и страх. Едва солнце стало клониться к западу, как Зейнаб вышла из комнаты и стала разыскивать кувшин для воды, чтобы под этим предлогом уйти из дома, разыскать Ибрахима, где бы он ни был, и вернуть его себе, вернуть то счастье, которого она сама себя лишила, пока эта весна не разожгла в ее груди огонь любви.

Да, во что бы то ни стало она найдет Ибрахима, отдаст ему свою душу и погрузится в былое блаженство! Что может быть сладостнее любви, полной отдачи себя возлюбленному? Как прекрасно быть свободной, принадлежать только своему избраннику! И разве возможно быть счастливой без любви, без слияния с любимым? Но ведь это же предательство супружеских клятв!