Максим Балаба - Повесть про крепость Страница 25

Минут через пятнадцать в зале было уже около двадцати человек. Знакомых — четверо: куратор Дмитрий, ликвидатор «Бастиона» Кайло, белобрысый представитель «лесников» — из тех, что приходили к Батуле первыми и помошник губернатора Вячеслав Величевский. Куратор Дмитрий имел доверенность от ещё одной цитаделевской фирмы на тот случай, хотя и вряд ли возможный в данной ситуации, если никто кроме Богдана не заявится (По закону аукцион, на который зарегистрировался только один участник, признаётся несостоявшимся).

За трибуной, которая так примелькалась в телерепортажах о сессии областного совета, появился толстый лохматый дядька — по всей видимости, ведущий аукциона, так называемый лицитатор. Лохмач прокашлялся и хорошо поставленным голосом начал провещевать. Из сказанного стало ясно, что на аукционе зарегистрировано пять участников.

«Ну, двое — наши, двое от лесников — это понятно, а кто тогда пятый? Неужели выискался кто-то посторонний, кто-то купившийся на рекламу и настолько наивный, что решил просто так участвовать в аукционе». — Батула знал из своего опыта да и рассказов коллег и знакомых: несмотря на кажущуюся прозрачность процедуры аукционов, прописанную в украинских законах, человеку со стороны приобрести что-то и реально получить потом это что-то — практически невозможно. Если ты выигрываешь аукцион, предложив большую цену, есть огромная вероятность того, что будет на пустом месте затеян судебный спор, который затянется на месяцы. Те десять процентов стартовой цены, которые ты внес как гарантийный взнос, у тебя на это время заморожены, вырваны из твоего оборота, а купленное тобой имущество неизвестно как охраняется. Если ты платишь в суде и завершаешь процесс в свою пользу, перед тем как забрать то, что ты купил, нужно перечислить оставшиеся деньги. Ты платишь всю сумму за кота в мешке — а вдруг там уже всё раскурочено? — ведь обидел ты, скорее всего, бывшего хозяина, который заранее втихую договорился с покупателем и хотел взять откат, а тут ты, такой правильный, всё поломал! Короче говоря, участвовать в аукционе не договорившись с теми, кто рулит и не обладая инсайдерской информацией — это дело даже не рисковое, а безнадёжное. — «А здесь этот пятый участник! Зачем?»

Торги начались с самого дорогого лота — бетонно-растворного участка (несмотря на то, что по бухучету он состоял из десятка инвентарных объектов, оценщики на этот раз грамотно объединили их и вывели общую стоимость). Богдан и белобрысый попеременно поднимали таблички с номерами. Лицитатор только успевал выкрикивать:

— Участник с номером «3» — 440 тысяч!

— Участник с номером «1» — 480 тысяч!

— Участник с номером «3» — 520 тысяч!

— Участник с номером «1» — 560 тысяч!

Минимальный шаг аукциона — десять процентов от стартовой цены. Потолок, до которого можно торговаться, был изначально оговорен с Дмитрием. Для бетонно — растоворного узла предел составлял 700 тысяч. Когда подошли к этой отметке, Богдан обернулся к Дмитрию, тот, несмотря на то, что выглядел растерянным, спокойно и сухо сказал: ещё один шаг — и всё! Торги по этому лоту закончились победой «лесниковского» «Стройблока» на отметке 800 тысяч гривен, цена продажи превышала стартовую ровно в два раза.

Следующим лотом было здание конторы. Здесь торги дошли до уже абсурдной цифры в два миллиона гривен. Первоначальная цена была превышена более чем в четыре раза. Если в случае с бетонно-растворным узлом можно было сказать: забирайте ребята и вывозите всё это с территории, то право собственности на недвижимость уже предполагало право пользования землёй. Богдан недоумевал: «Как торговаться дольше — если выграешь только по одному зданию, что ж заборы по территории ставить?». После победы лесников по третьему лоту — складу готовой продукции. Дмитрий тронул Богдана за плечо и сказал: «Всё — выходи из игры». Батула вздохнул — такой вариант они предварительно обговаривали, но внутренне он, конечно, к этому не был готов. Если лесники дадут значительно больше разумной цены, было решено отступить. Тогда из суммы продажи вычитались расходы ликвидатора, оценщика и организатора аукциона, остальное же должно быть пропорционально разделено между учредителями «Бастиона». Богдановы там — 61,5 процента — выходит он получит не менее двухсот тысяч долларов.

И очень удивился Богдан, когда увидел, что в борьбу по следующему лоту вступил сам Дмитрий. Цена выросла в десять раз. Все это превращалось в фарс. Белобрысый сидел и меланхолично поднимал свой номерок, пока не стучал молоток лицитатора и тот не кричал: «Продано. В торгах по лоту победил участник под номером «1».

Не на шутку разволновавшийся патлатый толстяк завершил аукцион с радостной во весь рот улыбкой на красной и потной физиономии. Человека можно понять — ему причитался один процент от суммы продажи, которая составила десять миллионов пятьсот шестнадцать тысяч гривен, процент от двух лимонов зеленью это лучше чем от четырехсот тысяч. В зале для подписания протокола аукциона остались только «лесники», Кайло, лицитатор и его помошницы. Дмитрий и Богдан присели за столиком в кафетерии администрации. «Надо дождаться пока отпечатают протокол и «лесники» его подпишут. По закону в случае отказа победителя аукциона подписать протокол, торги должны возобновиться уже без него и пройти заново». Пили кофе, ели какие-то засушенные коржики. Через сорок минут Кайло позвонил и подтвердил, что все формальности соблюдены. Ждать больше было нечего… Прощаясь, Дмитрий сказал: «Богдан Александрович, это не ещё не конец. Я не знаю, что задумала «Промлестехника», но то, что они не собираются платить по этому протоколу, я знаю точно».

Уже сев в машину, Дмитрий позвонил директору охранного предприятия и попросил максимально усилить охрану Бастиона. И не зря…

Началось всё с того, что на следующее утро к проходной завода подъехала «Газель» службы охраны, в нее быстро погрузился дежурный наряд, пара минут — и машина скрылась за пригорком. Охраной «Бастиона» по договору с ликвидатором Кайлом занималась охранная фирма «Редут» из системы Цитадель, и по отдельному договору должны были дежурить три бойца государственной службы охраны — так сказать для присутствия каких-никаких, а представителей власти. И вот утром эти самые представители в спешном порядке куда-то драпанули. Старший смены из «Редута» сразу позвонил своему непосредственному начальнику и куратору Дмитрию и расставил всех имеющихся людей по периметру. Всё, что было дальше, Богдан узнал впоследствии из рапортов участников событий и просмотра записей камер видеонаблюдения.

К главной проходной подъехал большой марседес — спринтер, милицейская «шкода» и еще одна иномарка. Сначала посигналили минут пять — из-за забора никто даже головы не показал, потом начали выходить из машин. На площадке перед воротами столпились камуфлированные плотные ребята с автоматами. Два милиционера в сержантских погонах начали устанавливать на штатив видеокамеру, а седоватый толстый майор, наверно их старший, взял из машины микрофон громкоговорителя и потребовал открыть ворота. Показывая какую-то бумажку он орал: «У нас есть ордер на обыск предприятия. Я майор Трифонов, управление по борьбе с экономической преступностью. Впустите нас на территорию. Предупреждаю Вас о том, что ведется оперативная видеосъемка. В случае сопротивления власти, вы будете арестованы». Старший смены Сидорчук, сам отставной капитан — десантник, высунулся в окно административного здания, так что его было отлично видно, и зычным голосом прокричал: «Слушай, Командир, подожди десять минут — приедет наше начальство. Вручишь ему свои грамоты и зайдёшь на территорию!». «Вы вынуждаете нас к крайним мерам», — орал мегафон: «мы приступаем к штурму, просим всех отойти от забора». И не дав опомниться, опираясь на руки товарищей, на забор полезло четыре камуфляжника. Сидорчук закричал в окно и по внутренней радиосвязи: «Мочи их — это не менты! Это клоуны ряженые. Выкидывай их обратно!». Через мгновение застрекотали автоматные очереди, послышался звон разбитого стекла, и все нападавшие одновременно полезли на забор. И опять раздался рык отставного капитана, так наверно он в свое время отдавал команды, заглушая шум двигателей или рокот боя: «Не ссать! Пуль у них нет, бьют холостыми» — через паузу — «окна камнями разбили, патроны холостые, не ссать!». Схватка продолжалась минут пять, не больше — больше всего не повезло тем, кому удалось оказаться внутри ограждения. Били их остервенело и безжалостно, так что старший дважды приказывал остановиться. Один из охранников, в последний раз пнув лежавшего ничком бритого парня, крикнул: «эти суки Витьке глаз выбили». На ступеньках здания сидел редутовец с окровавленным лицом и полностью заплывшим глазом — ему уже оказывали помощь.