Агония Иванова - Украденные воспоминания Страница 26

— Совсем ненормальный? — буркнул тот и тряхнул его за плечи, — олигофрен чертов.

Илья барахтался, пытаясь вырваться из цепких рук одноклассника, но преимущество в массе было не в его пользу. Максим тем временем вырвал у него сумку и вытряхнул ее содержимое на пол. Не сложно было догадаться, что он искал.

— Ты не против? — насмешливо бросил он, поднимая с пола дневник.

— Отдай! — потребовал Илья.

— А что мне за это будет? — загоготал Максим и ударил его в живот. Борис толкнул согнувшегося пополам мальчика на пол, и они победно прошествовали в сторону лестницы, показательно листая страницы его дневника.

Илья не торопился подниматься, на него нахлынуло странное безразличие. Теперь ему было все равно, что с ним будет, его не волновало даже то, что его враги прочитают все, что он писал об Андрее.

Он жалел, что вернулся в школу. Он жалел, что не умер во время одного из приступов сильной головной боли. Он жалел, что не умер еще ребенком — тогда всем было бы легче. И матери, и отцу, и ему самому, без сомнения.

Глава девятая

— Ты только послушай! — заливаясь смехом говорил Максим. Они сидели на лавочке перед школой вчетвером, вооружившись бутылкой из-под лимонада, куда было налито пиво.

— Андрей, Андрей, Андрей… через слово, — Максим потряс дневником и Валера вырвал толстую тетрадку из рук товарища. Андрей сидел хмурый, сил притворяться у него не было.

— Да угомонитесь вы, — потребовал он. К своему величавшему огорчению он понимал, что уговоры вроде «это жестоко» или «он вам ничего не сделал» никак на одноклассников не подействуют. Они получили то, чего хотели и даже больше: в их грязные лапы вместе с сокровенным дневником Ильи попала самая большая тайна мальчика. Как же они смаковали ее, с каким наслаждением смеялись над ней!

— Что? — переспросил Валера и спрыгнул с лавки, чтобы заглянуть в глаза Андрею, — ты его защищаешь? Ты тоже педик, что ли?

— Дурак! — буркнул Андрей и толкнул парня в плечо, — что ты несешь?

Он защищался, но ему самому было тошно от себя. Вместо того, чтобы заступиться за друга, он принял сторону его врагов. Лишь бы только его не трогали! Да где же его хваленая смелость! Он не тот пятиклассник, который не смог бы ответить им, постоять за себя… Мог бы и побороться за то, во что верил! За человека, который доверился ему…

Но так было проще. В глубине души Андрей признавался себе в том, что боится чувств мальчика, зашедших куда дальше дружбы… Или, может быть, их представления о дружбе были слишком плоскими и убогими, чтобы оценить ее, настоящую, искреннюю и неподдельную? В любом случае куда более беспроблемным вариантом было убежать, скрыться от ответственности.

Первым, кого Андрею хотелось избить — это себя. А потом уже взяться за Валеру, Бориса и Максима. Эти трое куда меньше были виноваты во всех злоключениях Ильи, чем он сам.

Андрей достал сигареты, закурил дрожащими пальцами и пошел прочь, переступая через лужи.

Монотонный голос в голове повторял одно-единственное слово: предатель.

У школьных ворот Андрей столкнулся с Ильей. Мальчик даже не посмотрел на него, но парень сам догнал его и отвел в сторону.

— Постой, — взмолился он.

— Чего тебе? — хмуро откликнулся Илья, хотя в глазах его читалась надежда.

— Поговорить нужно… — сказал Андрей, не отрывая взгляда от Валеры и его дружков на лавочке. К счастью, они не смотрели в их сторону, слишком увлеченные чтением дневника Ильи.

— И о чем же? — поинтересовался мальчик, он тоже смотрел в ту сторону, — тебе уже, значит, все зачитали?

Андрей поражался тому, как спокойно звучит его голос, сколько в нем холодного презрения, безразличия и храбрости. От этого его сердце сжималось, ему хотелось упасть на колени перед Ильей и вымаливать прощения за свое мерзкое предательство. Потому что, не смотря на физическую слабость и неразвитость мальчика, он и не думал бояться Бориса, подчиняться ему или сдаваться. Андрей казался себе особенно жалким.

— Нет, — соврал он, но тут же быстро буркнул, — не важно… просто… уходи, пожалуйста. Они причинят тебе зло, они тебя так просто не отпустят… Ты не знаешь, на что они способны! Их ничего не остановит. Они даже убить могут… Они ведь ненавидят тебя… Пожалуйста, уходи. Переводись в другую школу, куда угодно, но…

— Ты думаешь, я испугаюсь? — перебил его Илья насмешливо.

У Андрея все похолодело внутри.

«Безрассудный идиот!» — подумал он, — «чего ты добиваешься, что хочешь доказать?» Но он знал, что мысли эти исходят из его собственной трусости. Он пытался оправдать свой страх перед Валерой.

— Отпусти меня, — приказал Илья. Андрей послушался, хотя тут же пожалел об этом. Нужно было настоять, нужно было отвести его домой, чтобы обезопасить, чтобы спасти от них…

Он проследил за хрупкой фигуркой Ильи, пока тот шел до крыльца школы.

— Пидор! — донеслось с лавочки. Борис победно потряс дневником.

— А меня не хочешь? — крикнул Валера, вскочив с места.

Илья смерил их взглядом, полным презрения.

Так смотрят на тех, кто не достоин даже взгляда.

Они никогда не простят ему этого, как и всего остального, как и его существования. Они просто уничтожат его. Просто раздавят, растопчут за то, что он посмел не покориться. За то, что он посмел — не бояться.

О существовании Ильи наконец-то узнали все. Если раньше многие просто не замечали его, не соизволив уделить ему никакого внимания, то теперь все поголовно в средней и старшей школе спешили обсудить его и его дневник.

Он с трудом отсидел семь уроков, бывшие бесконечной пыткой и собрался побыстрее уйти, чтобы никто не прицепился, но его намерениям не суждено было исполниться. Среди всех одноклассников, осыпавших его насмешками, не было проклятой троицы. Не было потому, что они поджидали его за дверью.

— Наконец-то ты пришел! — хихикнул Максим. Валера выступил вперед, грубо прижал Илью к стене и сверху — вниз заглянул ему в глаза.

— Какой сладкий мальчик! — сказал он презрительно, — вы поглядите!

Его спутники завизжали, как гиены. Насладившись произведенным впечатлением, Валера брезгливо отскочил в сторону.

— О нет! — театрально воскликнул он, — я же мог испачкаться и заразиться! Какой ужас.

Илья молча наблюдал за этой пантомимой, гадая, когда же это все закончится. Его интересовал только один вопрос: почему с ними нет Андрея. Может быть, остатки совести не позволили?

Валера выдал еще что-то, на его взгляд, особенно остроумное, а на самом деле глупое и пошлое. Когда троица закончила смеяться, Илья позволил себе устало спросить:

— Это все? Я могу идти? — кажется, это прозвучало слишком унизительно. Валера и его друзья выглядели нелепыми клоунами и даже их весьма ограниченные мозги смогли прийти к этой истине. Илья уже пожалел, что сказал это.

— Иди, — неожиданно разрешил Валера.

Илья покорно пошел по коридору, но через несколько шагов его догнали. Максим заломил ему руки за спиной, а Борис для верности крепко ударил по лицу. От удара очки соскользнули у Ильи с носа на пол. Мир начал расплываться, как картина, политая растворителем.

— Думал, сбежишь? — зашипел он ему в уши.

— Твой герой тебе не поможет, — победно заявил Валера и брезгливо поднял лицо Ильи за подбородок вверх, чтобы посмотреть ему в глаза, — никто тебе не поможет. Потому что таких как ты, убивать нужно. Ты не имеешь права на жизнь! — с этими со словами он плюнул Илье в лицо.

— Ты — ошибка природы, — продолжал Валера, — ошибка твоих родителей! Выродок! — дальше последовала конструкция, сооруженная из изощренного мата. Илья позавидовал даже его красноречию: куда уж там литературный язык! Не передашь столько эмоций одной фразой.

— А ты хотел, чтобы он тебя трахнул! А черта с два! — ликовал Валера, — он не такой как ты, он — нормальный!

Его куда-то поволокли, Илье оставалось только догадываться, без очков он был совсем беспомощным. Как он понял по запаху и мутным очертаниям, это был мужской туалет. То, что троица убралась подальше от любопытных глаз, могло означать только что-то очень плохое. Вероятнее всего, сегодня они таки исправят ошибку природы: его рождение. Давно пора бы.

Валера и его друзья били так нещадно, как никогда раньше, словно от силы ударов зависела их собственная жизнь. В их лицах оставалось все меньше человеческого, в мертвых глазах горел отчаянный и яростный свет, который горит у каждого хищника, вышедшего на охоту, вонзающего клыки в мягкую плоть жертвы.

Но они не собирались убивать Илью, они придумали кое-что более изощренное.

В какой-то момент удары вдруг прекратились. Илья мысленно умолял о продолжении. Он не хотел ничего, кроме смерти. Любой. Быстрой и безболезненной или медленной и мучительной, это не имело значения. Все его тело уже превратилось в комок чистой боли и приготовилось к своей последней агонии.