Елена Колина - Наука о небесных кренделях Страница 26

Разве интересно все знать? С Андреем была тайна, загадка, секрет, как прекрасен дальний замок, приближаться нету смысла… Надеюсь, что я и сейчас не все о нем знаю. Надеюсь, что Мурка не все знает о Павлике.

Во дворе ко мне подошел человек в панамке и сказал:

– Травлю клопов, разрешаю семейные проблемы, оказываю психологическую помощь людям с зависимостью, крашу окна…

Сумасшедшим нельзя смотреть в глаза, при соприкосновении взглядов психически нестабильный человек может проявить агрессию. Молчать тоже нельзя – человеку это обидно. Лучше всего несколько раз повторить его слова с успокаивающей интонацией.

– Вы красите окна? Вы красите окна?

– Да. Красить пол нет смысла.

Красить пол нет смысла…Посмотрела ему в глаза. Грустные. Почему у умных всегда грустные глаза?

Мне стало стыдно, что я думала о нем «городской сумасшедший». Я с ним согласна: нет смысла тратить себя на не вечное, на не важное. Просто нам с ним разные вещи кажутся важными. К примеру, я бы никогда не надела такую панамку, а он не стал бы уделять столько внимания крыльям ангела.

Раньше, когда можно было позвонить Вике только вечером из дома (как мы жили без мобильных телефонов?!), я весь день жила-смотрела на мир, словно записывала музыку, чтобы вечером сыграть ее Вике. А теперь можно сразу же позвонить и рассказать. Как бы я жила без Вики, СОВСЕМ ОДНА?

Вика придумала приглашения: картонная карточка в косую линейку, детским почерком написано «Мура+Павлик =любовь». Когда Вика примет решение, где будет свадьба – в «Европейской» или «Астории», можно будет печатать карточки.

Собираюсь послать приглашения без адреса Алене и Ирке в ближайшие дни, чтобы они растрогались и простили меня за то, что я не могу выбрать между ними. Рассчитываю на обеих в смысле крыльев ангела: Алена может сшить крылья, Ирка – взять напрокат в театре. Если меня в ближайшее время не простят, придется шить крылья ангела в ателье. Последнее, что я шила в ателье, было зимнее пальто с двойным ватином, – мама хотела, чтобы было потеплее. Почему я мучилась в двойном ватине, почему не использовала этот нехитрый прием: скажи «я разделяю твои опасения по поводу возможного обморожения», и человек в твоей власти, – почему плакала, спорила, злилась? Странно и волнующе думать, что мама могла бы всю жизнь быть в моей власти.

Отовсюду с любовью

Ночь с пятницы 28 марта на субботу

Пафос обыска снижался от комнаты к комнате (в маленькой детской, Андрюшечкиной: энциклопедии, «Мифы и герои Древней Греции», контрольная по русскому – оценка «два с минусом», набор «Юный химик») и подскочил до небес на пороге кабинета Андрея. В кабинете: заваленный бумагами огромный письменный стол Организатора Преступной Группировки с ящиками, огромные шкафы с ящиками, диван Организатора Преступной Группировки с ящиком, удочки в чехлах, сейф, еще один сейф. Главный на несколько секунд застыл в упоении – сколько всего! Его супермозг был захвачен размышлениями о том, что наркотики точно где-то здесь, просто не бросаются ему в глаза. Но сейчас бросятся.

– Ключи от сейфов! Ключи от ящиков стола!.. Вы не знаете, где ключи?! – Главный посмотрел на меня с жалостью. Он думал, что я сообщник Организатора, притворяющийся безгрешным придурком в пижаме с зайчиками, и только сейчас понял, что я из тех жен, кто не имеет представления, какие дела проворачиваются прямо перед их невинными носами.

Стало очень нервно и суетно. Звонили начальству, начальство велело ломать замки. Взломать замки не вышло, в начале прошлого века делали надежные замки… Звонили начальству: как быть? Ломать стол. Но как сломать огромный антикварный стол? Распилить. Где взять пилу?

После долгих переговоров начальство попросило меня с телефона Главного позвонить мужу, Организатору Преступной Группировки, чтобы он сказал, где ключи.

…– Привет, ты где? – сказала я.

Главный стоял рядом и смотрел на меня немигающим взором рыцаря революции.

– …Кхе-кхе… на работе. Недалеко, в пятистах километрах.

И мы тут же начали ссориться с того места, на котором остановились утром.

– Ты всегда недалеко – на работе, а у меня…

– На половине принцессы музыка, разговоры о прекрасных людях? – примирительно сказал Андрей.

– На половине принцессы обыск. Меня под конвоем водят в туалет.

– Хорошо, – рассеянно сказал Андрей.

– Что хорошо?!

После нескольких минут этого опереточного разговора Андрей понял, что у нас обыск, спросил «ты не знаешь, что ищут?» и сказал, где ключи.

Когда открывали запертые на ключ ящики, мне было страшно, – что тут сейчас найдут? Миллионы жен до меня были уверены, что у мужей нет секретов, а в запертых на ключ ящиках находили все что угодно (побочные семьи!).

Ну, и я боялась не напрасно, – нашли.

…И вдруг раздался звонок (звонок почему-то работал без двери, никогда я не пойму, как получается электричество), требовательный звонок, звонок, говорящий «пустите, а то хуже будет!». И я услышала Аленин крик: «Ты мужчина или нет?!», затем Никитин бас: «Я-то мужчина, а ты кто?!», затем звуки борьбы, как будто Никита оттаскивает Алену силой, затем Никита призвал всех соблюдать спокойствие и закон, затем Иркин крик «Наплевать мне на закон!», затем Илья нервно вскрикнул «Хомяк, ко мне!», – а звонок все продолжал звенеть. Я представила: человек Главного стоит на страже в прихожей, а Ирка на лестничной площадке упорно звонит в звонок, глядя ему в глаза, ведь между ними нет двери. Сюрреалистическая картина.

– Откуда хомяк? У вас что, дрессированный хомяк есть? – Главный взглянул на меня дикими глазами.

– Это мои друзья, примчались меня поддержать. Пустите их, – попросила я, – вы же можете всех пускать, никого не выпускать. Они не будут выносить из дома непроданные наркотики. Просто посидят на кухне. Они ведь немолодые, а на лестничной площадке даже сесть негде… у Алены коленка больная, у Никиты спина, Илья устал.

Я забыла, что мои прекрасные друзья не разговаривают между собой и лучше им посидеть в отдельных комнатах.

– Как вы им сообщили про обыск? Вы хотите, чтобы я вас задержал на трое суток?! Как они узнали?!

– Ну… как-нибудь узнали. Дружеское сердце – вещун и все такое… В чем вы меня подозреваете? Я не могла им позвонить! Проверьте, где мой мобильный телефон. Он у вас в кармане!

Я не могла позвонить. Мне нельзя звонить, нельзя закричать из окна «спасите-помогите!»…Но в туалет мне ходить можно! В туалете висел халат Андрея, а в кармане халата – телефон! Я сунула в карман руку в надежде, что Андрей забыл там телефон, у него их два или три, – ура, забыл! Включить воду, под шум воды поскорей позвонить – кому, где все? Никита с Аленой на даче? У Ильи эфир? У Ирки спектакль? После антракта она закрывает буфет, остается на второе действие, болтает с актерами… Кому мне звонить? Что, если никто из них не станет со мной разговаривать, ведь я так и не сделала выбор? А если будут, что сказать, чтобы они мне поверили?… Что вообще делать человеку, который столько раз всех разыгрывал, что ему никто уже не верит? Тот бедный пастух все кричал «волки, волки!», и люди мчались спасать овец, – и это всегда оказывалось розыгрышем. Однажды люди подумали «глупо бежать на помощь, он опять нас разыгрывает, надоело»… в тот раз и правда были волки, и случилось ужасное… надеюсь, что волки съели только овец.

Я написала сообщение Илье – «депрессия» и сообщение Никите – «нет соленых огурцов». Это была не шутка, а холодный расчет: Илья, чуткий к депрессиям, после эфира бросится мне на помощь, Никита, чуткий к салату оливье, привезет мне банку Алениных огурцов. Увидят, что здесь происходит, и как-нибудь меня спасут.

Главный за дверью туалета повторял: «Вы что там застряли?», я молчала, словно мне стало плохо или я вспоминаю азбуку Морзе. Набрала в Яндексе «словарь наркомана». И выяснила, что не стоит считать себя умней других: думаешь о ком-то «старательный придурок», а он не придурок, бормочущий бессмысленные слова «агрегат», «стекло», а настоящий профессионал. Вот что было написано в «словаре наркомана»: «агрегат» – весы для взвешивания наркотиков, «стекло» – ампула с наркотиком, «книжка» – пакетик с наркотиком, «книжки» – наркотики…Мысли мои метались, как зайчики. У нас всерьез ищут наркотики. Ужасно, что я одна. С другой стороны, прекрасно, что я одна, Андрюшечка у мамы, и Мурка с Марфой не дома… «Мурка с Марфой» звучит как будто у меня две дочери и я назвала их похожими именами – Мурр-ка и Марр-фа.

…Ну вот, мои прекрасные друзья увидели выбитую дверь и стражника в прихожей, вызвали каждый свою жену, и все – жучка за кошку, кошка за мышку – стоят на лестничной площадке. Им нельзя войти в квартиру, – идет операция, нельзя вызвать полицию, полиция по особо опасным преступникам уже здесь. Им все нельзя, у них осталась только относительная свобода слова.