Джози Ллойд - Давай вместе Страница 27

— Сегодня не надо на работу. В агентстве ничего не подыскали. — Голос грустный.

— Извини. Я тебе не дал выспаться, да? — Нет-нет. Хотя… да. — Она смеется. — Но ничего страшного. Приятно снова тебя слышать.

Тишина. Слышу, как она переворачивается в постели. Представляю, как она лежит сейчас там, волосы разметались по подушке, глаза закрыты. Жалко, что я сейчас не с ней.

— Пообедать, — говорит она. — Да, отлично. А где? Я смотрю в окно.

— Похоже, день сегодня выдался отличный. Как насчет Гайд-парка? Устроим пикник, позагораем.

— Здорово. Во сколько? И где? Парк большой.

— Ты можешь забрать меня с работы. — Едва закончив фразу, я понял, что облажался.

Она не понимает — слышу по голосу.

— В смысле — домой за тобой заехать?

— Э-э-м… Нет! — Придется выдумывать на ходу. — В галерее в Мэйфейр. Это галерея моего друга. Он уехал, и я обещал за ней присмотреть…

— А, понятно. Давай адрес.

Мы поговорили еще несколько минут, потом я кладу трубку, потягиваюсь и встаю с постели, бодро насвистывая. Голова ясная и трезвая. Причина — минувший понедельник. В понедельник около одиннадцати утра я отправился в мастерскую и принялся за работу. С того времени и до позднего вечера — был уже одиннадцатый час — я сделал всего два коротких перерыва — на обед и на кофе, когда Мэтт вернулся с работы. Все остальное время работал — никакого телевизора, никакого лодырничанья в саду.

Я уцепился за идею, которая возникла у меня, пока я лежал в ванной, выпаривая свое похмелье: игрушки для больших мальчиков. Перерыл у Мэтта всю коллекцию журналов «GQ», вырезал оттуда фотографии модных аксессуаров, а затем составил из них коллаж на доске. Потом позаимствовал машину Мэтта и слетал в Челси, в художественный магазин, где купил холст размером три на восемь футов. Пришлось у машины крышу опустить — иначе холст не помещался. Остаток дня я делал наброски и грунтовал холст. А потом меня зацепило и я уже не мог никуда от этого деться — все время был как под кайфом. Я знал, что результат моих трудов все изменит. В таком состоянии я провел вторник и среду. Как только закрывал галерею, спешил домой, не заглядывая по дороге даже в бар. Дома не отвлекался — никаких сериалов, никакого футбола. Только работал. То есть занимался тем, чем и должен был заниматься все последние шесть месяцев.

— Чем это ты так доволен? — спрашивает Мэтт, когда я вхожу в кухню.

— Жизнью, Мэтт. Просто доволен своей жизнью. — Достаю глубокую тарелку, насыпаю туда мюсли и заливаю их молоком.

— Да? Сегодня особенный день?

— Нет, все как обычно — иду в галерею.

— Понятно… Да, кстати, на автоответчике есть для тебя сообщение.

Я смотрю в свою тарелку, не заинтересовавшись новостью.

— От кого?

— Маккаллен.

Я чувствую на себе его взгляд.

— Что ей надо?

— Ну, не твое тело, если тебя это еще интересует. Улыбка появляется против моей воли.

— Ой, как смешно.

— Она просто спросила, приходить ли завтра в назначенное время. Позировать, не больше.

— Ох…

Он ждет, что я продолжу фразу. Но это все.

— Ты по-прежнему полагаешь, что у тебя есть шанс? — спрашивает он.

— Поживем — увидим.

Он подозрительно поднимает бровь.

— Ну-ну.

— Что ты имеешь в виду?

— Отгадай с трех раз. Имя из трех букв. Начинается на Э, заканчивается на И.

— А при чем тут Эми? — Я снова опускаю взгляд в тарелку.

— Это ты мне скажи.

— Не знаю. В чем дело?

— Ты снова собираешься с ней увидеться?

— Я этого не говорил.

— Значит, ты намерен с ней встречаться, — заключает он.

Я кладу ложку. Жую мюсли. Смотрю на него и не могу понять, серьезно он или шутит. — Этого я тоже не говорил.

— А что тогда?

— Не знаю. Еще не решил.

— То есть вы сегодня не встречаетесь за обедом? — Он смеется, когда видит выражение удивления на моем лице. — Прости, друг. Случайно услышал ваш разговор…

Это выводит меня из себя.

— Подслушал, значит.

Мэтт никак не реагирует. Он по-прежнему смотрит на меня с улыбкой.

— А ты не промах… Запланировал пикник в парке. Очень романтично. — Слово «пикник» звучит так, словно обозначает какую-то заразную болезнь.

— Пикник, — уточняю я, — это разновидность обеда. Парк — это место, куда люди ходят на пикник. И это не обязательно романтический пикник.

Мэтт равнодушно пожимает плечами:

— Как скажешь. Но если бы спросили мое мнение, я бы сказал, что пикник — это романтическое свидание. И это еще раз подтверждает, что Эми для тебя становится больше чем «просто друг». И еще я бы посоветовал тебе быть поосторожнее с Маккаллен, раз уж у тебя такие отношения с Эми.

— В смысле?

Мэтт допивает кофе, встает и надевает пиджак.

— В смысле, пора принимать решение, — говорит он, направляясь к двери.

Чтобы быстрее добраться до галереи Поли, еду на велосипеде. Минуты две вожусь с дверью, прежде чем мне удается ее открыть. Во вторник ночью кто-то безуспешно пытался ограбить галерею и сломал замок. Теперь поставили новые двери, новые замки, но самое главное, я сам раскошелился на их замену, и Поли должен мне возместить расходы. Я уже больше недели ничего от него не слышал — с тех пор, как он рванул в Непал лазать по горам.

Не считая этого долга, мне не на что жаловаться. По правде говоря, Поли — тот еще урод. Ему за сорок, раньше работал в Сити, а теперь вот мультимиллионер: весь из себя — какашка мышиная, но снобизма столько, что аж из ушей прет. Когда я поступал к нему на работу, еще на собеседовании понял, что искусство ему до фени, а галерею он себе завел, чтобы было о чем на званых коктейлях трепаться. Но Крис, коллега из «Пропиксел», посоветовал тогда: «Это работа. За нее платят. Вот и работай».

Убеждаю себя, что совет Криса по-прежнему мне подходит. Да, на этой работе можно помереть со скуки, ну и что? Она — средство для достижения цели. Благодаря ей мне есть чем платить за жилье. Так что я должен с ней мириться. И я мирюсь. Захожу в зал, делаю себе кофе. Усаживаюсь за столом у окна, улыбаюсь проходящим мимо людям, изо всех сил стараюсь выглядеть компетентным и радушным.

Меня хватает на пять минут. Потом иду на кухню, врубаю на полную громкость радио, закуриваю сигарету и думаю о нашем утреннем разговоре с Мэттом. Конечно, в том, что касается Маккаллен, он прав. Точнее, он прав насчет Эми и Маккаллен. Потому что проблема известная, и стоит она крайне остро. Проблема верности.

Те два года, что я встречался с Зоей, у меня не было проблемы с неверностью. Я был верен ей, а она, насколько мне известно, была верна мне. Моя точка зрения по этому поводу была ясна.

A. Разница между сексом с «твоей девушкой» и другой женщиной в эмоциональном содержании.

Б. Если секс с ней доставляет тебе эмоциональное удовольствие, то тебе она небезразлична.

B. Если она тебе не безразлична, то ты не захочешь ей изменять.

Г. Если ты с легкостью можешь изменить своей девушке, значит, она стала тебе безразлична.

Д. Если тебе она безразлична, то и не стоит с ней встречаться.

Е. Если твоя девушка тебе изменяет, то она не стоит твоего внимания.

Не могу сказать, что осуждаю измену в любом ее проявлении. Нет. И не могу сказать, что я не был вовлечен в чью-то измену. Был. С тех пор как мы с Зоей расстались, я переспал с одной замужней женщиной и еще с двумя девушками, которые уже несколько лет жили со своими парнями. Но во всех случаях это была не моя измена — они решали изменить своим мужчинам. По-моему, их неверность не имеет ко мне никакого отношения. Холостяки — хищники по определению. Бросив Зою, я стал свободен. Я никому не был обязан хранить верность в постели. Да, я не стал бы изменять своей постоянной партнерше, но это еще не значит, что я не обрадуюсь, если кто-то решит изменить кому-нибудь со мной.

Но я хорошо понимаю, что мой холостяцкий статус сейчас в большой опасности. Потому что к Эми у меня действительно есть чувство. Не могу сказать, что чувство это очень сильное. Я бы не стал ради нее стреляться или делать себе харакири. Но мысль о том, что увижу ее всего через несколько часов, мне приятна. У всего бывает начало. И если это начало наших отношений с Эми, то тогда нужно положить конец охоте на Маккаллен. Да, надо принять решение. Именно об этом сегодня утром говорил Мэтт. Вопрос вот в чем: хочу ли я продолжать отношения с Эми? Если да, то сколько бы они ни продлились, я буду ей верен. А это значит, что мне придется перестать гоняться за Маккаллен. И вообще перестать гоняться за юбками. А вот это и вправду серьезное решение.

Эми пришла в пять минут второго. Это я знаю точно, потому что последние девять минут беспрестанно поглядываю на часы, приняв живописную позу: ноги на столе, иллюстрированный альбом истории дадаизма картинно разложен на коленях. Эми легонько стучит по оконному стеклу, и я растерянно смотрю на нее, потом улыбаюсь и встаю. На ней сабо и яркое платьице, едва прикрывающее коленки, волосы забраны в высокий хвостик. Суждение о женской одежде моего друга Энди здесь подходит на все сто процентов: «Женщина хорошо одета, если, глядя на нее, ты с легкостью можешь представить ее голой». Иду к двери, открываю. Какое-то мгновение мы стоим у порога, нервно улыбаясь. Потом я наклоняюсь, и наши губы встречаются. Когда она отклоняется, я провожу пальцем по ее носу: