Мухаммад-Казем Мазинани - Последний падишах Страница 28

В честь Его Императорского Величества шахиншаха Арьямехра двадцать один пушечный залп разрывает грудь небес. Неужели это и правда последняя официальная церемония встречи, которая выпала на твой век?

— Ваше Величество, вы — у себя дома!

Это великодушие и гостеприимство вызывают слезы на твоих глазах: второй раз за сегодняшний день ты плачешь.

— Не волнуйтесь, у вас много друзей во всем мире.

— Эти самые друзья и заставили меня покинуть родину…

Ты вспоминаешь американского посла, который все время показывал тебе свои швейцарские часы и говорил: «Если задержитесь, вам же будет хуже!»

Президент Египта с удивлением переспрашивает:

— «Тем хуже сделаете себе самому»? Но что может быть хуже, чем…

Ты вытираешь слезы и садишься в автомобиль, чтобы проследовать в отведенную тебе резиденцию. И при виде портретов, изображающих тебя в молодости, которые развешаны на фонарных столбах, тебе на миг кажется, что ты снова в Тегеране, и ты в третий раз за день начинаешь плакать. Ведь вот и народ вдоль улиц выражает горячие чувства к тебе, а эти портреты оживляют для тебя твои молодые годы. Счастливые времена! Так хорошо к тебе народ относился: ты мог без охраны ходить по улицам. А сейчас?

Из Тегерана хороших новостей нет. Народ не только не ушел с улиц, но протесты все нарастают. И уже очевидно, что и новый миролюбивый премьер будет свергнут. Его главная ставка — вступить в переговоры с аятоллой — оказалась битой: старик не согласился на меньшее, чем полный демонтаж монархического строя. Ты должен готовиться к временам еще худшим, чем нынешние.

У тебя не хватило духу отклонить приглашение президента посетить Музей Древнего Египта, но, увидев мумии фараонов, ты почувствовал недомогание, и тебя чуть не стошнило. Сколь жалки эти засушенные тела! Вот эта мумия — словно твое собственное тело, только потерявшее три четверти веса и насквозь прогнившее; кожа натянулась на скелете, мышцы усохли, ногти синие, а волосы — янтарного цвета; глазные впадины без зрачков, без взгляда, без какого-либо человеческого чувства; кожистый живот, много раз заштопанный, а в теле отсутствуют сердце, селезенка, пораженная раком печень, кишки и прочие внутренности; сморщенные губы не сохранили и следа от сочных поцелуев; уши с отсутствующими ушными раковинами превратились в дыры кромешной тьмы… Только эти тонкие изящные пальцы напоминают что-то живое и словно указывают на какую-то вещь, место или тайный смысл: на мир после смерти, с его нешуточностью, с непреложностью уничтожения.

«Ах, мой венценосный отец! Древние правители Египта, превращенные в мумии, тысячи лет спали вечным сном в этих великолепных пирамидах, а мы с тобой не имеем в своем отечестве даже места размером с могилу!»

Здоровье твое ухудшилось настолько, что, по требованию шахини, французский врач был вызван прямо сюда, в Египет. Два-три дня всего прошло, как ты покинул страну, а болезнь настигла тебя. Может, потому что эти дни ты провел вне обычной работы? И потому, конечно, что был столь потрясен событиями… Как бы то ни было, но сейчас ты впервые узнаешь свой настоящий диагноз — рак — и спрашиваешь шахиню:

— Значит, вы об этом давно знали? И потому так изменилось ваше отношение ко мне?

…Новость тяжелая, но в этих тяжелейших обстоятельствах ее встречаешь как-то спокойнее. Между прочим, такую тайну не следует слишком быстро разглашать: ведь если те немногие в Иране, кто еще верен тебе и продолжает сопротивляться, узнают о твоей болезни, у них руки опустятся…

Ты даешь слово врачу-французу, что в течение трех месяцев, не позже, найдешь возможность начать радиотерапию. Развитие болезни нужно остановить. А твой личный врач предлагает шахине и приближенным философический совет: дать тебе свободу и позволить жить в покое. Это, пожалуй, лучшее лечение в нынешних условиях.

Ты вынужден ждать, пока какую-то полезную работу сделает для трона твой премьер. В его успехе ты сомневаешься; но ты все-таки видишь за событиями руку иностранцев и думаешь, что они хотят сохранить невредимой твою оснащенную армию — чтобы, после создания нового правительства, на Ближнем Востоке не нарушилось бы равновесие сил. Иначе зачем бы они мешали твоим генералам устроить военный переворот?

«Если я ошибаюсь, тогда что делает в моей стране этот невзрачный человечек, американский генерал?»[53]

…Смуглолицый президент Египта выдыхает клуб трубочного дыма и заявляет тебе:

— Что ж, если дела обстоят таким образом, переводите пока ваши военно-воздушные и военно-морские силы в Египет.

Ты всхлипываешь, как ребенок, у которого хотят отнять его игрушки, и возражаешь:

— Но как я могу это сделать? Войска Ирана, они ведь принадлежат Ирану…

Новости, приходящие из Ирана, столь мало обнадеживают, что поневоле приходится думать просто о своем будущем — о будущем твоей семьи, которая сейчас разбросана по всему миру. Многое нужно обдумать. Будущее детей, матери, сестер и братьев, в каких домах они и вы будете жить, а важнее всего…

«Что же там с моими банковскими счетами? В каких банках вообще у нас счета? Акции, капиталовложения, права на движимое и недвижимое имущество… В банковских ячейках с шифрами — но где эти шифры? Как можно скорее нужно найти этого трусливого старика — управделами!»

Но человек этот как сквозь землю провалился — тебя это уже сильно беспокоит. Уж не разбазарил ли он твои средства? Нужно срочно действовать.

— Любым способом разыщите его — куда он запропастился?!

Ты сейчас похож на курицу-несушку, которая снесла яйца в нескольких местах и теперь мечется, разыскивая их, чтобы начать высиживать.

Вы с шахиней прогуливаетесь вдоль Нила, наблюдая за утками, цаплями, гусями и журавлями, которые с полнейшим спокойствием ведут свою каждодневную жизнь. Шахиня, громко вздохнув, замечает:

— А ведь это, похоже, тот самый вид уток, который зимой прилетает в Иран, разве не так?

— Скорее всего… И вы готовьтесь: мы завтра полетим в Марокко.

— А почему мы не летим в Америку?

— Пока они сами не пригласят нас и не расстелют красную дорожку, мне невозможно ступить на их землю.

— Хорошо, тогда почему не остаться здесь?

— Находиться у Садата — учитывая нынешнюю ближневосточную ситуацию — неуместно. Нужно поехать в Марокко и уже там решить, что делать дальше.

Провожаемые Садатом и его супругой, вы вылетаете в Марокко, где вас ждет красивый дворец Дженан Аль-Кабир — место уютное, безопасное и спокойное, с величественным видом на окрестности. Король Марокко — твой большой должник и искренне хочет выручить тебя в трудные дни.

Глава пятнадцатая

Ты весь горишь и корчишься. Ужасающая боль давит твою грудь, живот и спину — днем и ночью, час за часом, каждую минуту и секунду… Ты стал как мешок, полный страдания.

«Чертова боль, чего она хочет от меня?»

Эти боли свидетельствуют о страшных процессах. Обследования показывают, что раковые опухоли — большие метастазы — прошили твои внутренние ткани: не только селезенку, но и печень, и лимфатические узлы. Они взламывают твое тело и наполняют внутренние полости гнилью. За время болезни тебе сделали столько вливаний, что на венах не осталось живого места. Иными словами, ты катишься по крутому склону к смерти. Хотя вообще-то у тебя нет жалоб даже на метастазы, и ты пытаешься улыбаться — пусть слабой, горькой и гниловатой улыбкой.

Ни дня не проходит без плохих новостей. Каждое утро, проснувшись, ты первым делом включаешь радио и ждешь нужные тебе сводки. Словно осужденный на смерть в своей камере, ты считаешь секунды и явственно слышишь уходящее время. Ни одна радиостанция не передает радостных для тебя известий. Словно все люди на планете Земля одновременно решили стереть тебя из памяти или очернить твое имя.

Правда, однажды в пасмурный мрачный день счастье все-таки улыбнулось тебе: появляется старик — твой управделами — с целым тюком финансовых документов и с глазами, расширенными от изумления. Он пришел, как он говорит, чтобы выслушать монаршие приказы.

— Объявите всем заинтересованным банкам и фирмам, что с сегодняшнего числа падишах берет все имущественные дела в свои руки. И пошлите им образец моей подписи!

Хранитель тайн — управделами — принимается за отправку писем банкам и финансовым учреждениям. Старик свое дело знает. Словно потерпевший кораблекрушение на необитаемом острове, он неутомим в попытках связаться с внешним миром: посредством писем, звонков, телексов и прочих средств коммуникации, которыми владеет мастерски.

Твоя же работа вновь свелась к тому, чтобы слушать ужасные новости из Ирана и обсуждать их с приближенными…