Монахиня Евфимия - Испытание чудом. Житейские истории о вере Страница 29

– Эй, сюда! Скорей! Сейчас мы до него доберемся! Сейчас мы свернем ему шею! Прощайся с жизнью, монах!

Стены кельи ходили ходуном. Казалось – еще миг, и они рухнут, похоронив под собой Аврамия. Вот через образовавшуюся брешь в двери тускло блеснуло лезвие топора… Сколько их там? И кто они? Разбойники? А может, собратья его недавнего ночного гостя?

– Все народы окружили меня, но именем Господним я низложил их… – запел Аврамий псалом. И по мере того как он пел, его голос становился все громче и уверенней. Зато яростные удары и крики за стеной становились все глуше и тише, пока не стихли совсем.

Незваные ночные гости не оставляли Аврамия и днем. Однажды, когда он собирался поесть, в его келью сквозь запертую дверь развязной походкой вошел полунагой чернокожий юноша. Не говоря ни слова, он подошел к затворнику и попытался выхватить у него из рук глиняную миску с едой. Но Аврамий, разгадав его намерение, вцепился в посудину обеими руками. Похоже, незваный гость не ожидал подобной бдительности. Он отпрянул в сторону, а потом взял в руки светильник, и, встав перед Аврамием навытяжку, затянул псалом:

– Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем…

Он пел все громче и громче, явно намереваясь обратить на себя внимание затворника. Однако Аврамий спокойно и неспешно продолжал свою трапезу, словно был глух и нем. Лишь закончив ее и осенив себя крестным знамением, он обратился к певцу:

– Нечистый и треокаянный! Если ты знаешь, что блаженны боголюбцы, то зачем ты их тревожишь?

– Чтобы одолеть их! – с кривой ухмылкой ответствовал мнимый юноша. – И тебя я так просто не оставлю! Мы еще посмотрим: кто – кого!

«Все народы окружили меня, но именем Господним я низложил их», – запел Аврамий псалом. И по мере того как он пел, его голос становился все громче и уверенней

Аврамия возмутила наглость лукавого.

– Ах ты, проклятый! – воскликнул он, объятый праведным гневом. – Не надейся на это! Ты можешь одолеть разве что подобных себе богоотступников, потому что нет в них Бога. А от боголюбцев ты бежишь, гонимый прочь их молитвами, как дым – ветром. Жив Господь и благословен Бог, слава и похвала моя, что я не боюсь тебя! Стой тут хоть год, хоть целый век – ты ничего не добьешься! Мне до тебя дела – не больше, чем до дохлого пса!

Юноша исчез так же внезапно, как появился. Впрочем, бесы являлись к Аврамию еще не раз. Чаще всего – по ночам, когда он читал молитвенное правило. И всегда – иначе, чем прежде. То вокруг кельи затворника бушевала и бесновалась толпа, то подстилка, на которой он стоял во время молитвы, вспыхивала, превращаясь в полыхающий костер, в подобие печи вавилонской. Однако могла ли дерзость демонов поколебать веру Аврамия и его надежду на Божию помощь? Не больше, чем вышедшая из берегов река – вставшую на ее пути несокрушимую каменную гору. Так что диаволу только и оставалось, что изливать свою бессильную злобу в сетованиях и угрозах:

– Я уже не знаю, что с тобой поделать! Ты во всем побеждаешь меня! Но я все равно от тебя не отстану! Я все равно одолею и смирю тебя!

– Будь проклят ты и все дела твои! – отвечал ему Аврамий. – Мы не боимся ни тебя, ни твоих козней. Слава и поклонение Господу и Владыке нашему, давшему нам силу и власть попирать тебя и всю силу т вою!

Увы, не сумев победить Аврамия, диавол все-таки нашел способ уязвить его, уловив душу его племянницы и духовной дочери…

А ведь начало ее подвигов было поистине благим началом!

Глава 5. «Мария же благую часть избра…»

В тот день к Аврамию снова пожаловал отец Стефан. Надо сказать, что монах нисколько не удивился приходу друга. Ведь с тех пор, как он вернулся из Тении в Хидану, к нему все чаще наведывались люди. И из Эдессы, и из соседних сел. Среди них были не только миряне, но и иноки, даже священники. Всем хотелось сподобиться душеполезной беседы с Аврамием и получить от него духовный совет. Как видно, отец Стефан решил последовать их примеру. А может быть, просто решил навестить друга детства. Спаси его Господь! Но что это за девочка стоит рядом с ним? На вид ей, должно быть, лет семь. Кто она? Родственница отца Стефана? Однако она совершенно не похожа на него. Зато поразительно напоминает кого-то другого, хорошо знакомого, но давно забытого Аврамием…

– Благослови, отче! – приветствовал монаха отец Стефан. – Если бы ты знал, как я рад тебя видеть! Ты ведь у нас теперь личность известная – просветитель язычников, великий миссионер! Не чета нам, смиренным…

– Полно, друг! – прервал его Аврамий, которому все эти похвалы были, мягко говоря, не по душе. – Лучше расскажи, как ты сам поживаешь. Небось, уже священник…

– Какое там! – недовольно поморщился отец Стефан. – Все еще в дьяконах хожу. Другие давно меня обскакали. Даже те, кто после меня в церковь пришел. Ума не приложу, за что мне такая немилость? Вроде бы служу исправно. Милостыню раздаю, на храмы и обители жертвую. Да у нас в городе (да что там – в епархии!) никто из священников столько богоугодных дел не совершил, сколько я, простой дьякон! Не иначе как они мне завидуют… Впрочем, ладно! Я к тебе опять с делом, отче. На днях умер твой брат…

Какой брат? Откуда? Разве у монаха, порвавшего с миром, могут быть родные? Впрочем, у него и в самом деле когда-то был брат… Старший брат по имени Авив, с которым они расстались много лет назад. Значит, он умер? Что ж, упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего! Он будет молиться за Авива: ведь это – лучшее, что он, инок и священник, сможет сделать для покойного брата!

– У него осталась дочь, – продолжал отец Стефан, указывая на свою маленькую спутницу. – Я привел ее к тебе, отче. Ее зовут Мария. Кроме тебя, у нее больше нет родных. Стало быть, теперь ты – ее опекун.

Аврамий молчал. Ибо его скорбь об умершем брате мгновенно сменилась негодованием на покойного. Неужели Авив настолько обмирщился, что забыл: став монахом, Аврамий умер для мира? Впрочем, откуда ему помнить об этом? Этот Авив всегда думал только о себе. Оттого и порвал с родителями, забыв древнюю заповедь о почитании отца и матери. Положим, он обиделся на них. Однако одновременно – и на ни в чем не повинного перед ним Аврамия. Какое самолюбие! Но что же ему делать с новоявленной племянницей? Может быть, попросить отца Стефана, чтобы он отдал ее на воспитание какой-нибудь почтенной и добронравной прихожанке? А впоследствии нашел ей благочестивого мужа. Почему бы и нет?

– Между прочим, отец оставил Марии большое наследство… – донесся до него голос отца Стефана. – Да что же ты стоишь, дитя? Не бойся. Сложи ручки – вот так! А теперь подойди под благословение к своему дяде. Вот умница…

Девочка покорно сложила ручки, и, не поднимая глаз, робко подошла к Аврамию. А тот смотрел на племянницу, угадывая в ее лице черты смиренного Симона и властной Марфы. Какой-то она станет, когда вырастет? И будет ли счастлива, выйдя замуж? Бог весть…

А может, лучше иное? Пусть Мария станет невестой Христовой. Разве монашество не выше брака? Опять же – разве были счастливы в браке его родители? В то время как Аврамий, выбрав иной путь, ни разу не пожалел о том, что стал монахом. В таком случае…

– Хочешь остаться жить со мной? – спросил он Марию, смиренно стоявшую перед ним.

– Да… – робко пролепетала она.

«Что ж, – подумал Аврамий, благословляя девочку. – Как видно, Сам Господь призвал Марию в лик Своих невест… Мария избрала благую часть, которая не отнимется у нее… Дивна дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси…»

Как видно, Сам Господь призвал Марию в лик Своих невест… Мария избрала благую часть, которая не отнимется у нее…

Из этих раздумий Аврамия вывел голос отца Стефана:

– А что делать с ее наследством, отче?

– Возьми его себе, – ответил Аврамий. – И раздай нищим.

Поблагодарив друга и пожелав ему помощи Божией, отец Стефан поспешил удалиться. Как в прошлый раз, когда Аврамий пожертвовал ему на Богоугодные дела наследство своих родителей…

Аврамий поселил Марию в своей старой келье. И принялся наставлять ее в иноческих добродетелях. Через дверь, соединявшую их кельи, он обучал племянницу молитвам и Псалтири. Читал ей Священное Писание и жития святых. А также убеждал девочку неукоснительно и бесповоротно следовать избранному ею иноческому пути. Ведь монашество – верный путь к спасению. Не то что жизнь в миру, который подобен аду. Или утонувшим во грехах городам Содому и Гоморре, которые Господь за нечестие их жителей раз и навсегда стер с лица земли. В миру праведники так же редки, как жемчужины – в навозной куче. Ибо большинство мирян руководствуется не заповедями Божиими – собственными страстями. Прежде всего – похотью, завистью и гордыней. Возможно ли после этого спасение для живущих в миру? Мария должна быть благодарна Богу за то, что Он причислил ее к овцам Своего избранного стада, к лику Своих невест, и страшиться нарушить верность Небесному Жениху. Ведь тогда ее ожидают вечные мучения в геенне огненной, несравненно большие, чем все земные муки, вместе взятые. Тогда она погибнет навеки!