Михаил Мамаев - Месть негодяя Страница 29

— Уходи, слышишь?! — кажется, Наталья вот-вот ударит. Но когда прижимаюсь губами к ее виску, вдруг целует в ответ.

— А теперь уйди, прошу тебя, — шепчет почти с нежностью. — Ребенок увидит…

Черт, как же трудно играть любовь! Я стараюсь держаться, но порой у меня разрывается сердце! Не хочу бродить по кладбищу, не хочу воскрешать призраков!.. «Есть же фантазия, надо все придумать и сыграть! — мысленно кричу. — Другие же могут! Не хочу возвращаться в прошлое! Не хочу быть сталкером! Пусть некоторые воспоминания мне немножко помогут — самую малость — но мне не надо, чтобы кино воскрешало все то, что когда-то меня чуть не убило, что я изо всех сил старался забыть и забыл!..»

Скорее нет, чем да

Тихо играет джаз, гипнотически мерцает в бокалах рубиновое вино, дымятся в тарелках приготовленное на гриле мясо с кровью и овощи. За соседним столом две девушки. Время от времени с любопытством стреляют глазами в нашу сторону, перешептываются. Тогда мы замолкаем, прислушиваемся, в надежде разобрать, о чем. Слова сливаются с музыкой, со звоном посуды, с разговорами за другими столами, и мы ни черта не слышим. И, слава богу! Опыт подсказывает — лучше не знать, о чем шепчутся одинокие девушки, поглядывая на одиноких парней поздним вечером в кафе. Вдруг одна поднимается, подходит к нашему столу, протягивает Паше листок бумаги и ручку.

— Вы не могли бы расписаться для моего сына? Он без ума от вашего экранного дуэта с собакой…

Пашин взгляд становится лирическим. Он задумчиво вглядывается сквозь синеватый от табачного дыма воздух ресторана, сквозь стены и припаркованные за этими стенами автомобили, сквозь жилые дома, торговые и офисные центры, заводы, больницы, парки, школы, стадионы, сквозь пронизанный осенней свежестью весь этот гостеприимный городской орнамент, в бесконечный ночной горизонт, где на видимом одному Паше телесуфлере услужливо всплывают крупные буквы подсказки текста автографа: «Дорогой малыш! Желаю тебе расти большим и сильным и любить маму — она у тебя самая добрая и самая красивая на всем белом свете, поверь — я в этом разбираюсь… Твой Павел Глазков!» А когда Паша открывает рот, чтобы пригласить молодую маму и ее подругу за наш стол, в дверях нарисовываются Вика и Нара. Оказывается, Паша пригласил их еще днем, но к ночи совсем забыл об этом… Тумблер внутри у Паши мгновенно переключается, он вскакивает, бежит к дверям, хватает девушек под руки, вприпрыжку провожает «к нашему шалашу», мило усаживает, помогает разобраться в меню. С Викой Паша пару раз уже встречался. Нара — новое лицо для нас обоих.

— У нас с Викой ничего не было, — шепчет Паша, пока девушки пытливо изучают меню. — Тебе она как? Мы только разговаривали. Мне нравится с ней просто разговаривать… Смотри-ка, а эта Нара ничего!

Зачем он мне это говорит? Уж, не за тем ли, чтобы дать понять — если у него сегодня выгорит с Нарой, то чтобы я не обижался и подумал о Вике?

У Вики большая, красивая грудь. Представляю, насколько интересно с ней разговаривать, если раздеть и лечь сверху. А Нара загорелая, с худыми длинными ногами, тонкими изящными руками и уверенным, чуть брезгливым взглядом, какой обычно бывает у стриптизерш и манекенщиц, часто работающих на показах нижнего белья. Я прекрасно понимаю Пашин запал.

Из-за одного из столов Нару окликают. Бойкая рыжая девица, не дожидаясь приглашения, пересаживается за наш стол.

— Меня зовут Даша, — говорит. — Но не делайте поспешных выводов по имени… — Сама же первая хохочет — видимо, это у нее дежурная шутка. Делает большой глоток из моего бокала, хватает из Пашиной тарелки маслину.

Сижу между Нарой и Дашей, а Саша с Викой. Их затянул серьезный разговор — шепчут что-то по очереди друг другу на ухо. Слов не разобрать, но, судя по кислым физиономиям, обсуждают, андронный коллайдер, необходимость обязательного посещения дантиста в случае беременности или какую-то подобную хрень… Кажется, Вика и впрямь ужасно серьезная. Или хочет произвести такое впечатление. А мы все время шутим. И под эти шутки быстро исчезают две бутылки дорогого красного вина…

…Выходим из ресторана около часа ночи. Паша садится в такси провожать Вику. А я с Нарой и Дашей иду вниз по Карла Маркса.

— Вы, артисты очень странные, — весело воркует Даша. — В прошлом году мы познакомились с одним артистом из Москвы. Они с другом подсели к нам за стол, стали развлекать, и он все ждал, когда мы его узнаем. Мы его сразу узнали — он принимал участие в популярном ледовом шоу — но сделали вид, что в первый раз видим. Тогда он расстроился, перестал шутить и вскоре ушел…

«Ну, и что страшное случилось бы, какая вселенская катастрофа, если бы ты дала этому бедолаге понять, что видела его по телику, что болела за него, что, в конце концов, давно знаешь и любишь, как артиста? — думаю. — Наверняка этот парень, так же как и мы с Глазковым, весь вечер поил тебя вином, развлекал… Почему бы не сделать ему в ответ что-то приятное? Добрее надо быть к людям, толстокожая рыжая ты мочалка…» А вслух говорю весело:

— Можешь не беспокоиться, Даша, я не уйду.

Хохочет.

— А ты не принимал участия ледовых шоу? — спрашивает.

— Знаешь, иногда попадаются такие девушки — общение с ними можно назвать ледовым шоу, если ты понимаешь, о чем я… Мне не очень нравятся ледовые шоу. И вообще шоу, если честно. Я не шоумен.

— А в чем разница?

— Ну, например, Ваня Ургант шоумен, а Марлон Брандо не шоумен… Надеюсь, ты понимаешь, что я не хотел этим обидеть ни того, ни другого…?

— А я через пару месяцев перееду работать в Москву, — неожиданно заявляет Даша. — С моей специальностью трудно найти работу в нашем городе. А в Москве у меня подружка, и знакомый, у которого своя крупная финансовая компания.

— Так в жизни и бывает — одних ссылают в провинцию заставляют за гроши продавать душу дьяволу. А другие из провинции валом валят в мегаполис, оккупируют лучшие места в партере, деньги гребут лопатой…

— Не прибедняйся, актеры зарабатывают хорошо, я знаю, — решительно возражает и лезет в сумочку. Кажется, сейчас достанет калькулятор и начнет подсчитывать годовой доход среднестатистического актера, чтобы показать мне. Нет, слава богу, это всего лишь гигиеническая помада для губ…

Вздрагиваем от громкого скрипа тормозов.

— Эй, я вернулся! — кричит Глазков, выпрыгивая из такси. — Вы тут не заскучали без меня? А не замерзли? А выпить еще не хотите? А знаете, что я очень гостеприимный хозяин, и у меня дома хорошее вино…?

Какой молодец, Паша! Стремительно проводил грудастую, наговорился по уши и скорее назад, пока мы тут без него не отыскали какую-нибудь беспризорную яблоньку и не принялись обрывать пресловутые спелые яблочки к восторгу притаившихся по нашу душу в сочной сердцевине коварных червячков…

Пашина берлога за углом. Располагаемся в тесной, но уютной кухоньке. Прежде, чем открыть бутылку, по инициативе Даши хозяин проводит беглую экскурсию по дому. Вино аппетитно наполняет бокалы.

— Ну, добрый вечер, дорогие мои! — начинает Паша тост…

Вино сухое, но кажется сладким.

— Это Южно-африканский Шираз, — объясняет Паша, как будто подслушав. — Обладает мягким, сладковатым вкусом. Очень хорошо пьется по ночам, в не большой, но теплой компании единомышленников.

— О, действительно, обалденный вкус! — восторгается Даша, поглаживая Пашу по руке и одновременно пытаясь разглядеть марку его наручных часов. Кажется, она уже практично присматривается не только к Пашиной хате, но и к Пашиной жизни…

— Если каждый новый глоток разбавлять поцелуями, откроются дополнительные оттенки вкуса… — воркует Глазков, ответно гладит Дашу по руке, но смотрит при этом на Нару.

«Интересно, скольким единомышленникам Паша уже успел тут открыть дополнительные оттенки вкуса этого прекрасного Шираза?» — весело думаю, наслаждаясь вином.

Беру Нару за руку.

— Пошли в гостиную, — шепчу. — Дадим им немного побыть вдвоем.

В коридоре Нара тормозит, драматично прижимается спиной к стене.

— Что, пришло время Ч? — спрашивает с вызовом. — Пора поставить вопрос ребром?

— Какой вопрос, каким ребром?

— Вопрос «Да или нет?»

— Ты о чем, Нара…

— Неужели не понял?

— Хорошо, допустим, понял. И что ты ответишь?

— Скорее нет, чем да.

— Почему?

— Ну, как тебе сказать…

Она замолкает, как будто ждет, что я начну переспрашивать и мы станем договариваться. Есть такие девушки — прежде чем шагнуть навстречу, им надо сначала обо все договориться и все просчитать.

Лезу в карман за телефоном. Она, конечно, не знает, что я тоже «скорее нет, чем да». Но только по другим причинам. По-моему, страсть должна быть непредсказуемой и совершенно свободной. Это закон природы. Не понимаю, как можно об этом договариваться?