Екатерина Вильмонт - Плевать на все с гигантской секвойи Страница 29

Черт побери, просто сцена из какого-то слюнявого фильма, но в жизни и впрямь пробирает до слез… Он посмотрел в глаза мальчику, в них читался такой восторг и такая любовь, что он не удержался, обнял Мишку, прижал к себе и сглотнул подступивший к горлу комок.

Когда же они сели в машину, Мишка сказал:

– Папа, знаешь, я, наверное, объелся пирожными.

– Живот болит? Или тошнит?

– Нет, просто я сейчас съел бы соленый огурчик.

– Мишка, друг! – пришел в восторг Михаил Петрович. – Я и сам думаю, где бы огурчик раздобыть! Может, заедем на рынок, а?

– Давай!

Они ходили вдвоем по рынку и пробовали огурцы.

– Пап, вот эти суперские! – объявил наконец Мишка.

– Согласен, берем! Слушай, а мама любит соленые огурцы?

– Она любит малосольные!

– Значит, купим ей малосольных.

– А еще мама любит ноготки! – сказал Мишка при виде торговки с яркими, оранжевыми букетами.

Они купили целый ворох ноготков.

– Хорошо, что ты мне сказал… Слушай, а что еще она любит?

– Еще она любит семечки.

Купили и семечек.

– А что любит Алюша?

– Зефир в шоколаде!

Так хорошо, что даже страшно, думал Михаил Петрович на обратном пути. Только бы ничего не случилось… Да ерунда, почему обязательно должно что-то случиться? «Мать умрет, а сын тебе останется!» Так вот что имела в виду «бзиканутая» ветеринарша! Марина умрет? У него все внутри оборвалось. Глупости, почему она должна умереть, молодая, здоровая, цветущая женщина? Я бы своими руками удавил эту чертову старуху. Я же теперь не смогу жить спокойно. Сын мне уже достался, и что же? Жить все время, умирая от страха за любимую женщину? Это какой-то кошмар! Не зря, видно, в Средние века таких старух сжигали… Он прибавил скорость.

– Пап, а «БМВ» лучше, чем «Мерседес»?

– Да нет.

– А ты «мерс» не хочешь купить? Или он слишком дорогой?

– Просто я люблю «БМВ», а почему, сам не знаю.

– А ты на «Феррари» катался?

– Катался. Но это спортивная машина, в ней не слишком удобно.

– Зато круто! Пап, а ты, когда в путешествие соберешься, меня возьмешь?

– Так я пока не собираюсь. Я, Мишка, в эти путешествия пускался не просто так…

– А как?

– Ты, наверное, еще не поймешь… Бывает, иногда такая тоска на человека нападает, хоть волком вой…

– А почему?

– Откуда я знаю, от усталости, может быть, от однообразия жизни.

– Ничего себе! Это у тебя однообразная жизнь? Ты куда только не ездишь в командировки, и вообще!

– Ну, во-первых, так было не всегда, а во-вторых… Да я, Мишка, и сам не знаю…

Они подъехали к даче. Посигналили. На крыльцо вышла Алюша.

– Привет! – крикнул Мишка. – А мама где?

– Умчалась твоя мама!

– Куда? – в один голос воскликнули новоиспеченные отец и сын.

– Не докладывалась, – проворчала Алюша. – Кто-то ей позвонил, она сорвалась и уехала.

Михаил Петрович расстроился и испугался. Что такое могло случиться?

– Она ничего мне не передавала? Записку не оставила?

– Нет! Сказала, что скоро вернется.

– Пап, позвони ей на мобильник!

– Да она так торопилась, что забыла мобильник на столе, – сообщила Алюша.

Значит, все-таки что-то случилось. Марина вовсе не рассеянная и не забывчивая дамочка. У него вдруг почва ушла из-под ног. Я без нее не могу, я должен хотя бы знать, где она, что с ней… Если она вернется целая и невредимая, я ей объясню, что так нельзя… Что же могло стрястись? Родственников у нее нет, подруг тоже… А что, если она помчалась к какому-нибудь мужчине? Если это Сева, то еще полбеды… Но если не Сева… Я же вижу, как мужики на нее смотрят… Вот на днях, когда мы ужинали в «Обломове», этот смазливый певец, забыл, как его… он чуть из штанов не выпрыгнул, все глаза проглядел… Что это со мной, я, кажется, ревную? Почти незнакомое чувство, когда-то очень давно я ревновал свою первую женщину, просто по молодости и глупости, а с тех пор никогда… Притворялся иной раз ревнивым, чтобы не обидеть жену, но вот эта сосущая тревога, этот страх мне раньше были неведомы… Это, наверное, все-таки не столько ревность, сколько именно страх, вызванный идиотским предсказанием… А ведь это предсказание – полная чушь, вдруг радостно сообразил он. «Бзиканутая» сказала «сын родится», а Мишка ведь уже давно родился, десять лет назад! А больше Марина не может иметь детей! Ура! Все это чепуха на постном масле, и плевать я хотел на все предсказания с гигантской секвойи! У них теперь все так говорили, и Мишка и Марина, им очень нравилось это выражение. А Мишка прав, как я мог не познакомить до сих пор Марину с мамой и Линкой? Да и с Туськой надо их познакомить, обязательно! Марина, наверное, обижена на меня, но молчит… А Мишка молодец, правильный мужик растет…

– Пап, ты чего, расстроился, что мамы нет?

– Я уже соскучился по ней, да вот еще думаю, что надо действительно познакомить вас с моей мамой… Вот прямо сейчас ей позвоню – и назначим день! Где там мой мобильник?

Мишка принес ему телефон и деликатно вышел из комнаты. Михаил Петрович давно уж не звонил матери, твердо зная, что, если ей что-то понадобится, она его всюду разыщет. Почему я все-таки ей не звонил, боялся, что ли? Некрасиво, неприлично, как ни посмотри…

– Алло, мама?

– Наконец-то, пропащая душа!

– Прости, я так замотался…

– Да уж, так замотался, что не заметил, как семью поменял. Честно говоря, ты меня удивил! Ну и как тебе живется, Миша?

– Хорошо, мама… Так хорошо, что даже страшно… – добавил он негромко.

– Однако ведешь ты себя по меньшей мере странно, чтобы не сказать неприлично.

– Да-да, я знаю, поэтому и звоню… Мама, я хочу тебя познакомить с Мариной…

– Так ее зовут Марина? Спасибо, что хоть имя сказал!

– Мама, я целиком и полностью признаю свою вину! Как мы это сделаем? Может быть, ты приедешь с Линкой к нам?

– Ну уж нет, лучше, как говорится, вы к нам! Давай прямо завтра, благо воскресенье, приезжайте к обеду. У тебя, говорят, и ребеночек новый завелся? Интересно посмотреть.

Эти слова почему-то показались Михаилу Петровичу обидными.

– Мама, если бы ты знала, какой это парень! Знаешь, как он свою кошку назвал?

– И как же? – усмехнулась Татьяна Григорьевна.

– Клипсидра!

– Действительно, вундеркинд! Миша, если мы все решили, то я с тобой прощусь, сейчас начнется «Своя игра»!

– Хорошо, завтра в три мы приедем! – сказал он, а про себя добавил: если ничего не случится!

Прошло уже часа три, он весь извелся, когда наконец к воротам подкатил вишневый «Рено».

– Марина! – кинулся он навстречу. – Что случилось? Разве так можно?

Она была бледная, расстроенная.

– Прости, Миша, такая дурацкая история, я впопыхах забыла мобильник…

– Но куда ты ездила? Я чуть с ума не сошел!

Она благодарно обняла его, поцеловала.

– Понимаешь, мне позвонила Римма…

– Какая еще Римма?

– Римма Львова, мы у нее на свадьбе встретились, помнишь?

– Но ты разве с ней знакома? С какой стати она тебе звонит? Что ей нужно? – почему-то разволновался Михаил Петрович.

Марина рассказала ему о своем общении с Риммой на свадьбе.

– И это все?

– Да, девочка прониклась ко мне доверием и в трудную минуту позвонила, что тут такого?

– Что у нее стряслось?

– Ее бросил муж.

– Господи, бедняжка! – воскликнул Михаил Петрович, чувствуя, что краснеет. – А что она от тебя-то хотела?

– Миша, она еще ребенок совсем… Он ее бросил, а она не знает, как об этом сказать родителям… Боится…

– Глупости какие, отец в ней души не чает!

– Но он не хотел, чтобы она выходила за этого парня. Римма настояла на своем, а дело вон как обернулось, ей стыдно, тяжко, одиноко…

– И она не нашла никого, кроме тебя, на роль жилетки?

– Не нашла. Миша, почему ты сердишься?

– Я не сержусь, просто я волновался… Я все время волнуюсь, когда тебя нет рядом… Ну так что ты ей посоветовала, чем смогла помочь?

– Чем тут поможешь? Просто поговорила с ней, дала возможность выплакаться, излить душу, постаралась объяснить, что жизнь с уходом мужа не кончается…

– И она вняла твоим словам?

– Кажется, да.

– Между прочим, парень, похоже, не вовсе подонок, если ушел от такой жены, ведь ее отец страшно богат и влиятелен, а он прожил с ней всего несколько месяцев и вряд ли успел хорошо поживиться… Она очень горюет?

– Это не совсем то… Она говорит, что отчасти даже рада освобождению… Что быстро поняла – они не любят друг друга, но все же его уход был для нее ударом, но, пожалуй, горем это назвать нельзя… Там все сложнее…

– Тогда за каким чертом ты ей понадобилась?

– Миша, девочке одиноко, плохо, уязвлено самолюбие – это главное, а мать, насколько я поняла, ей тут не помощница, даже наоборот… Ну все, я больше не хочу об этом говорить. Ну потратила я на Римму несколько часов, мне их совсем не жалко, потому что если бы не Риммина свадьба…

– Ерунда, я уже объяснял тебе, что мы бы все равно встретились. Лучше поцелуй меня, я тут извелся…