Екатерина Вильмонт - Плевать на все с гигантской секвойи Страница 30

– Погоди, а куда это вы с таким таинственным видом сегодня исчезли? Что затеяли?

– Завтра узнаешь!

– Миша!

– Знаешь, я хотел тебя предупредить… Мишка теперь зовет меня папой. Это была его инициатива.

Марина грустно улыбнулась.

– Ты не возражаешь?

– Нет, если ты действительно хочешь стать ему отцом.

– Да, кстати, завтра мы обедаем у моей мамы! Мне здорово влетело за то, что я столько времени тебя от нее скрывал.

– Значит, смотрины, – усмехнулась Марина. – Мне надо не ударить в грязь лицом.

– У меня умная мама, она сразу поймет, какое ты золото. А я не спросил, Римма знает о нас с тобой?

– Не имею понятия. Скорее всего, не знает, а я ничего пока говорить не стала, было бы бестактно в этой ситуации хвастаться своим счастьем.

– Значит, ты счастлива, – расплылся в улыбке Михаил Петрович, вполне отдавая себе отчет в том, что улыбка вышла глуповатая.

Несмотря на почтенный возраст, семьдесят два года, Татьяна Григорьевна Максакова была еще красивой, подтянутой, энергичной женщиной. Всего два года назад она наконец вышла на пенсию и теперь вовсю наслаждалась жизнью. Благодаря помощи детей она ни в чем не нуждалась, ходила по театрам, концертам, выставкам, следила за собой и была в курсе всех культурных новостей и событий. «Добираю на старости лет то, что упустила в молодости из-за семьи и работы. Это и есть счастливая старость!» – любила говаривать она в кругу своих знакомых. Умение радоваться жизни в полной мере Михаил Петрович унаследовал от нее. Но сейчас Татьяна Григорьевна была озабочена всерьез. Завтра Миша приведет свою новую жену, да еще с ребенком! Нужно достойно ее принять, чтобы не обидеть сына, но как это сделать? Что это вообще должно быть? Семейные посиделки? Светский визит? Надо ли звать еще кого-то или не стоит? Но Лину надо позвать в любом случае! И она позвонила дочери.

– Линуся, свершилось! Завтра Мишка приведет свою…

– Да неужели? – холодно отозвалась дочь. – С чего вдруг?

– Понял, вероятно, что это уже становится неприличным.

– И на том спасибо!

– Надеюсь, ты придешь?

– Можешь не сомневаться! Мне просто невтерпеж увидеть, из-за кого Мишка так спятил, что бросил семью. Вика говорит, что в ней нет ничего особенного, только глаза, как у Сидора! По-моему, это какое-то извращение, сродни зоофилии.

– Лина, что за глупости ты говоришь!

– Я пошутила. И вообще, мне страшно жалко Вику… Столько лет терпеть все его штучки, баб, приступы тоски, идиотские экспедиции, чтобы на старости лет остаться одной…

– Она тоже не святая, поверь мне!

– Мама, ты что, свечку держала?

– Нет, но я кое-что знаю. К тому же Туська мне сказала, что у нее уже есть претендент, какой-то американец…

– Он не американец, просто работает в Америке.

– О, это уже детали, и вообще, речь сейчас не о Вике…

– Ты тоже считаешь, что она уже пройденный этап?

– К сожалению, так считает Миша, а он все-таки мой сын…

– Ну понятно, мама, а Туську ты позвать не хочешь?

– Туську? Мне это в голову не приходило. Миша про нее ничего не говорил, вероятно, он планирует как-то отдельно это сделать… Он же понимает, что Туська априори настроена недоброжелательно и его девушке будет тяжело…

– Девушке! Ну ты и скажешь, мама!

– Лина, ты прекрасно поняла, что я хотела сказать. Нет, для начала сами на нее посмотрим, а там уж…

– Значит, это будет семейный обед в узком кругу? Даже Мину не позовешь?

Мина была соседкой и закадычной подругой Татьяны Григорьевны, к тому же непревзойденной кулинаркой.

– Ну какой семейный обед без Мины! Она же добрейшая душа, никого никогда не обидит.

– Чего нельзя сказать обо мне.

– Лина, я тебя прошу! Ведь, судя по всему, нам с этой женщиной придется и дальше иметь дело…

– Мне необязательно!

– Ты же всегда была дружна с братом!

– Да, но он сам все поломал…

Она проецирует на себя эту ситуацию, ее тоже оставили два мужа, и она прекрасно понимает чувства брошенной жены. Не могу ее за это винить, подумала Татьяна Григорьевна.

– И все-таки, Лина, я прошу тебя на первый раз обойтись без эксцессов, обещай мне! Если она тебе не понравится, промолчи, бога ради, лучше сошлись на какие-то дела и уйди пораньше.

– Ну вот еще, до Мининого торта я ни за что не уйду, и не говори, что дашь мне его на вынос! Кстати, они придут вдвоем или приемыша тоже притащат?

– Лина, как тебе не стыдно! И вообще, если хочешь знать, Миша сказал, что счастлив так, что даже страшно…

– Еще бы не страшно! Ему пятьдесят один, он здорово истаскался по бабам, а она еще довольно молодая, и кто знает, какие у нее сексуальные аппетиты. Вот Мишка и трясется, что она начнет от него бегать, если он окажется не на высоте.

– Лина, что за цинизм? А вдруг это настоящая любовь?

– Какая любовь? Одинокая баба с ребенком захомутала очень небедного мужичка, вот и вся любовь!

– Линка, нельзя быть такой злой, это женщин старит!

– Ничего, у меня гены хорошие, мне никто моих лет не дает.

– Будешь такой злючкой, через несколько лет все это на морду вылезет.

– Ладно, мама, сейчас не во мне дело. В котором часу завтра состоится эта сакраментальная встреча?

– В три.

Марина проснулась ни свет ни заря с отвратительным ощущением предстоящего экзамена. Но рядом спал Миша, ее Миша, и ради него этот экзамен надо выдержать. И ради маленького Мишки тоже. Ну почему я все время что-то должна? – вздохнула она и тихонько встала. Накинула халат и вышла на крыльцо. А хорошо утром на даче! Она присела на ступеньки, хотя из сада тянуло сыростью.

– Маря, чего не спишь? – раздался сзади тихий голос Алюши. – Да не сиди так, простынешь. Вставай, вставай, идем на кухню, соку выпьешь. Или молочка, а? Молочко-то у Нюши больно хорошее. Миша твой любит.

– Нет, я соку…

– Ну пей свой сок. И чего не спится под бочком у мужа?

– Не знаю, что-то я, кажется, заигралась, Алюша…

– Да какая ж тут игра, Маря, это дело такое… Мне кажется, лучше тебе не сыскать.

– Мне лучше и не надо, – улыбнулась Марина, – просто мне почему-то все время страшно. И Мишка вот уж начал его папой звать…

– Так слава богу. Я на них гляжу – сердце радуется. И тебя он любит, чего тебе еще надо?

– Ничего не надо, просто я как-то не привыкла… А сегодня еще мы к матери его поедем, как там все будет…

– Давно пора! Чего там может быть? Ты женщина справная, сама работаешь, сынка ее любишь, чего еще матери хотеть? Не волнуйся, я гляжу, ты все время расслабиться не можешь…

– Ты права, почему-то не могу… Все жду какой-то гадости, а почему, сама не знаю. Я ведь верю, что Миша меня любит, и Мишку тоже, а расслабиться не могу…

– Господь с тобой, так нельзя, Маря! И ты вот еще что… Разводом займись. Миша вон уж сразу развелся, а ты все тянешь чего-то… Ты разведись, поженитесь с Мишей-то, сразу спокойнее тебе будет. А еще лучше повенчайтесь в церкви, не помешает.

– Ты же вроде неверующая, Алюша! – улыбнулась Марина.

– Я теперь и сама не знаю… Может, и есть Бог-то… Он мне тебя в такую минуту послал…

– А мне – тебя!

– А теперь вот тебе мужика золотого посылает… Я тебе по секрету скажу… Тут на днях я ему драников нажарила, он сказал, что ему бабушка его драники пекла, ну я и сделала… Так не поверишь, руку он мне поцеловал… Вот на старости лет удостоилась… Не побрезговал, руки-то у меня, чай, не барские… Значит, так его мать воспитала, и ты ее не бойся, она хорошая, у плохой матери такой сын не вырастет.

Почему-то простая, хотя и несколько сомнительная логика Алюши в самом деле успокоила Марину. В конце концов, Миша более чем взрослый человек. Ну даже не понравлюсь я его матери, он же не станет любить меня меньше, а я нелюбовь свекрови как-нибудь уж переживу, что ж поделаешь. Главное, чтобы Мишку никто не обидел, хотя новый отец его в обиду не даст. Так чего бояться?

Часов около двенадцати к воротам подъехал грузовик. Марина вышла на крыльцо.

– Советская, дом семь? – сверился с квитанцией молодой парень в фирменном комбинезоне. – Максаков Михаил Петрович есть?

– Ура! Папа, приехали! – завопил невесть откуда появившийся Мишка.

– Что это такое? – ахнула Марина, когда двое грузчиков вытащили из грузовика что-то большое и плоское.

– Пинг-понг, мама! Папа купил тебе пинг-понг! – ликовал мальчик.

– Мне? – засмеялась Марина. – Всю жизнь мечтала!

– Ты что, не рада? – огорчился Мишка.

– Ну что ты, конечно, рада, просто я не ожидала…

– Где ставить стол будем?

– Позови папу!

– Папа! Папа! – огласил округу истошный вопль.

Тут же появился Михаил Петрович и быстро указал, куда следует ставить стол. Выяснилось, что они с Мишкой уже приготовили подходящее место за домом, а Марина и не заметила, занятая своими страхами.

Когда рабочие уехали, Мишка сказал:

– Папа, а ты знаешь, что эти дядьки про маму сказали? Баба – закачаешься! Вот!