Андрей Рубанов - Готовься к войне Страница 3

- Я ничего такого не думала, - без особой искренности сказала рыжая.

- Неважно. Можете думать обо мне все, что хотите. Но я считаю свою контору уникальной. Мои люди работают мало, но быстро. И очень хорошо зарабатывают. Банк - маленький. Такое… заведение для своих. Текучка кадров - минимальная. Мы предпочитаем тщательно подбирать людей. И не расстаемся с ними без серьезных причин…

- Я буду стараться, - тихо произнесла рыжая. Знаев уловил насмешку. Забавно. «Я буду стараться». Как школьница у доски. Или, скорее, как спортсменка перед тренером. Накануне решающего матча. Конечно, ты будешь стараться. Куда ты денешься? Обязана стараться. Иначе вылетишь отсюда. Пойдешь работать в сберкассу за семь тысяч рублей в месяц… А если повезет - попадешь в коммерческий банк. Только не ко мне, а к моим конкурентам. В обычный банк. Где люди с утра до ночи в экраны смотрят и еще и на дом работу прихватывают. Туда, где подсиживают друг друга, где на людей кричат и раздают заведомо невыполнимые приказы.

- Дело не в старании, - сказал он. - А в понимании принципов. Я тут хозяин. И свое дело организовал в соответствии с правилами, которым следую с детства. Каждый в этом банке работает столько, сколько хочет. У всех семичасовой рабочий день, но если кто-то управляется со своими обязанностями, например, за пять часов - пусть гуляет. Справа за углом фитнес-клуб, слева - ресторан…

Проговаривая фразы, Знаев вдруг почувствовал, что совершенно не задумывается над их смыслом, а думает только о том, что ему хочется подойти и дотронуться. До предплечья. Или до щеки. Убедиться, что рыжая Алиса - реальность.

Кое- как совладав с собой, он поднял вверх ладони. Типа: «добро пожаловать в семью».

- В общем, я надеюсь, у нас все получится… Это все… Спасибо… Я вас не задерживаю…

- Когда меня научат? - вдруг спросила девушка.

- Чему?

- Ну… За два часа делать работу целого дня?

Знаев развеселился. Я в банкиры бы пошел, пусть меня научат. Интересно, помнит ли это милое создание хоть одну строку из великого пролетарского поэта? Сколько ей - двадцать два? двадцать три? У них же, современных, все неинтересно было. Они не носили красных галстуков.

- Не беспокойтесь, Алиса, - заверил он и посмотрел на часы, - вас научат. - Не удержался и добавил: - Я лично прослежу.

Она хорошо ушла. Как будто поспешила вернуться к своим. К ангелам, нимфам, к жизнерадостным ведьмам. Сделала шаг вроде бы вперед, затем резко повернулась на мыске ноги и подыграла бедром. Попкой то есть покрутила. Но покрутила как-то так честно, по-доброму; не кокетливо, не с определенной целью покрутила, а явно просто от избытка дамского драйва. Распахнула перед собой дверь на всю ширину и удалилась, напоследок продемонстрировав узкую, балетной прямизны, спинку и великолепные ярко-розовые подколенные ямочки.

О том, чтобы уволить столь отвязную чувиху, не могло быть и речи. Но Знаев зачем-то пробормотал: «Выгоню» - и даже ругнулся сквозь зубы. Из вредности к самому себе. Он был не из тех банкиров, в чьих вотчинах подчиненные сотрудницы безнаказанно крутят попками. На своей работе он предпочитал работать и терпеть не мог отвлекаться. Всему свое время. Дело, однако, происходило не где-нибудь, а в финансово-кредитном учреждении; всем известно, что в банковской сфере трудятся в основном женщины; во-первых, потому что усидчивы, а во-вторых, потому что перекладывать бумажки и нажимать кнопки - не мужское дело, и в-третьих, потому что русские женщины работают гораздо лучше русских мужчин; короче говоря, во всяком банке атмосфера неизбежно пропитана эротизмом. Этим пользуется всякий хороший банкир. Труд может и должен иметь эротическую подоплеку; в умении вскрыть ее и заключается искусство эксплуатации.

Он сунул в карман телефон и поспешил по лестницам вниз. Завидев голенастого босса, скачущего через три ступеньки, сотруднички прижимались к стенам, однако без паники. Привыкли.

Рыжая, зеленоглазая, тоненькая, юная, интересная, - меж тем думал босс. - Ты, угрюмый бабуин, не о том думаешь.

Но, может, так и надо.

- Спешим? - сразу осведомился шофер Василий.

- Сколько раз повторять, - сказал Знаев, - мы никогда никуда не спешим. Но мы все делаем быстро. Поехали к Жарову.

Василий потыкал пальцами в кнопки навигатора.

- Пробки семь баллов, - доложил он. - Потратим сорок минут.

- Устраивает.

Когда два деловых человека договариваются о встрече, вопрос «кто к кому поедет» приобретает первейшую важность. Особенно если дело происходит в Москве. Как правило, в путь отправляется тот, кому встреча нужнее. Или тот, кто менее ленив. В случае банкира оба фактора совпадали.

Сверхсовременный электронный навигатор шофера Василия, как все сверхсовременное и электронное, слегка соврал. В текущем месяце июне граждане столицы особенно дружно выехали в отпуска, освободив дороги для самых бедных - тех, кто не имел денег для путешествия на курорты, а также для самых богатых - тех, кто мог себе позволить отдых в любой месяц года. Кроме того, всякий внимательный местный водитель в последние два года мог заметить некоторую смену атмосферы на столичных трассах. В моду входило спокойное катание, подчеркнутое соблюдение правил, взаимная вежливость. Морганием разнообразных ламп и фар люди подавали друг другу благожелательные сигналы. Уступаю. Благодарю. Правда, много оставалось и таких, кто ездил по старинке: грубо и быстро.

Знаев ездил очень быстро. Он понимал, что его огромная черная машина, летящая как пуля и совершающая опасные маневры, выглядит отвратительно, по-дикарски - подобно ливрейному выезду аристократа эпохи Просвещения, когда считалось правилом сажать на переднюю лошадь специального холопа, форейтора, ударами кнута разгоняющего с дороги простолюдинов, - но ничего не мог с собой поделать. Разумеется, должно быть наоборот: богатый, взрослый, образованный, объездивший полмира банкир, сын врача и инженера, коренной москвич, умник, выпускник музыкальной школы по классу гитары, обязан насаждать в родном городе культуру, в том числе и культуру вождения; в конце концов, именно этот город дал банкиру все, что у него есть; однако в каждой конкретной ситуации выбор сам собой делался совсем не в пользу культуры; от культурной, спокойной манеры езды, как вообще от культурного поведения, банкир быстро уставал, тогда как бесцеремонные поступки - он давно это заметил - давались легко, удовлетворяли самолюбие и возбуждали.

Шофер Василий хорошо знал свое дело. Доехали за полчаса.

Лучший (да и единственный, если всерьез) друг банкира Герман Жаров владел компанией, торгующей электрическими лампочками, то есть нес в мир свет; за деньги, конечно. Совсем недавно он в очередной раз расширился, перебрался на новое место; Знаев прибыл сюда впервые и на входе, возле поста охраны, пережил несколько мгновений унижения. «Куда?», «К кому?». И даже совершенно идиотское: «По какому вопросу?» Стражи ворот, простые ребята, встретили миллионера по одежке и обошлись без пиетета. Однако финансист давно свыкся с тем, что его внешний вид вызывает у окружающих недоумение. Он не обиделся. Быстрые не обижаются на медленных. У быстрых нет времени на обиды. Кому суждено стоять перед царями, тот и перед простыми может постоять, ничего страшного.

- Ага! - загрохотал Жаров, увидев гостя. - Наконец- то! Великий Знайка! Самый быстрый человек в мире! Слушай, вчера тебя опять видели одновременно в двух местах.

- Интересно, где.

- В Экспоцентре. И еще - возле посольства Андорры.

- Врут, - сказал банкир. - У меня нет интересов в Андорре.

- Мутный ты, вот что, - сказал Жаров. - Как тебе мой новый офис?

- Старый был лучше.

- Почему?

- Здесь потолки ниже.

- К черту тебя с твоими потолками! Посмотри! Это не офис, а песня! Сюда влезет не менее ста рабочих мест! Сто человек будут тут сидеть и непрерывно приносить прибыль!

Жаров плотоядно захохотал. Он никогда никого не стеснялся. Ему явно мешало слишком глубокое погружение в образ альфа-самца. С другой стороны, что еще делать двухметровому голубоглазому блондину, мастеру спорта по регби, отцу двоих сыновей, владельцу шестикомнатных апартаментов в элитном высотном доме, обладателю автопарка из трех автомобилей и двух мотоциклов? Если сама судьба возносит тебя на гребень успеха - успокойся и соответствуй.

Правда, Знаев - на правах друга и родственника - видел иногда совсем другого Германа Жарова. Депрессирующего пьяницу, обкокаиненного дебила, пожирателя виагры, скандалиста и маменькиного сыночка.

- Пошли в мою конуру, - сказал альфа-самец. - Эй, кто там есть! Принесите нам чаю зеленого. И сока апельсинового. И льда!

Жаров работал много, но работать не любил. Его «конура», отделанная и обставленная в минималистском стиле, почти не хранила следов пребывания хозяина. Тот культивировал особенный стиль руководства, коротко называемый «стоять над душой»: часами торчал то на складах, то в общем зале; подбадривал, подстегивал и контролировал. Подчиненные его трепетали.