Михаил Веллер - Карьера в никуда Страница 3

Преимущества карьериста очевидны: каждый его шаг подчинен захвату цели. Любое действие он рассматривает только под этим углом целесообразности. Все, что способствует захвату цели, – хорошо, что не способствует – не нужно, что мешает – плохо. И будет всем доказывать, что именно он достоин владеть, все силы направит на пресекание чужих домогательств, на создание мнения, видимости, положения – таких, что его не сковырнешь. А дело он делает лишь так и лишь настолько, как полезнее для удержания поста, а не для самого дела.

Это первое. А второе:

Два человека, равно умных и энергичных. Разница: первый порядочен и добр, а второй способен на любой, самый злой поступок.

Кто вернее достигнет трудной цели? Второй.

Почему? – Потому что он в два раза более вооруженнее, сильнее: он способен и на добрые средства, и на злые, а первый – только на добрые. Из всех возможных поступков для первого возможна только одна половина сферы, а для второго – вся сфера, весь арсенал.

Могут сказать, что это дурно. Но разве я и сам так не считаю?.. Могут сказать, что этого не должно быть. Но разве я виноват, что так есть? Могут сказать, что это несправедливо. Это так же несправедливо, как землетрясение: худо, а не отменишь, негодовать бессмысленно, а замалчивать вредно – надо знать о нем больше, чтоб как-то существовать, приспосабливаться, спасаться.

Вот поэтому добродетель всегда будет в рабстве у порока, благородство – у низости, ум – у серости, талант – у бездарности, ибо слабость всегда будет подчиняться силе.

А победитель всегда прав. Ибо через его действия и происходят объективные законы жизни, природы. А жизнь, природа – всегда права. Жизнь – она и есть истина: она – данность, кроме нее ничего нет. Ошибаться могут лишь наши представления о ней.

Возразят: пошлость мысли… Спросят: а как же мораль и бог? Но в бога я не верую, а мораль понял…

(Отчего, говорите, мораль и совесть противоречат личной выгоде?

Ответ первый: чтоб люди вовсе не пожрали друг друга; в обществе необходим порядок, правила нравственности и поведения.

Ответ второй: мораль нужна сильному, попирающему ее – чтоб подчинять себе слабого, верящего в нее и следующего ей.

Это – пошло, общеизвестно, зло. Но вот третье:

Диалектика мудрого Гегеля: единство и борьба противоположностей. Жизнь и смерть, добро и зло, верх и низ, красота и уродство – одно без другого не существует, как две стороны медали: одно тем и определяется, что противоречит другому.

Где есть реальность – там есть и идеал. Это единство противоположностей. Мораль – это идеал реальности. Она вечна, как вечна реальность, и недостижима реально – ибо есть противоположность реальности.

И четвертое:

Опять Гегель: любая вещь едина в противоречии двух своих сторон, противоречие вещи самой себе – свойство самого ее существования, закон жизни. В организме процессы, необходимые для жизни, одновременно тем самым приближают организм к смерти. Ходьба затруднена силой тяжести, вызывающей усталость, – но ею же делается вообще возможной, давая сцепление с землей.

Жить – значит чувствовать. Чувство – это противоречие (обычно неосознанное) между двумя полюсами: имеемое и желаемое, хотение и долг, владение и страх потерять, лень и нужда, добро и зло, голый прагматизм и запрет «скверных» средств, пусть и вернейших для достижения цели.

Совесть и выгода – это единство противоречия. Это две мачты, растягивающие парус – чувство; доколе он несет – это и есть жизнь. А инстинкт диктует жить, т.е. чувствовать, т.е. иметь это противоречие.

Это противоречие в душе человеческой постоянно. И чем сильнее, живее душа – тем сильней оно! (Недаром великие грешники становились великими праведниками.) Каждый не прочь и блага все иметь – и по совести поступать. Выгоде уступишь – мораль скребет, морали последуешь – выгода искушает. Отказ от выгоды – сильное чувство, преступить мораль – еще более сильное. В чувствах и жизнь.

Люди – разные: один уклонится в выгоду, мораль вовсе отринув, другой – в праведность, выгоду вовсе презрев; но это крайности, а жизнь вся между ними…

А насколько следовать морали – натура и обстоятельства сами диктуют.

Конечно, мои рассуждения философски наивны, но каждый ведь для себя эти вопросы решает.)

Везде в жизни действует закон инерции – стремление сохранить существующее положение. Это не плохо: во-первых, это так, потому что мир так устроен, во-вторых – это инстинкт самосохранения. Общество, скажем, инстинктивно, по объективному закону, не зависящему от воли и сознания отдельных людей, – стремится сохранить все то в себе, с чем смогло выжить, развиться, подняться до настоящего уровня цивилизации и на нем существовать. Время произвело беспощадный отбор, и выжило то, что оказалось наиболее жизнеспособно, т.е. верно для жизни и развития людей в обществе.

А сколько в веках прожектеров, авантюристов, ниспровергателей! Послушать их, последовать всем их заманчивым проектам – человечество не могло бы существовать: они противоречат друг другу, придумывают немыслимое, выдают желаемое за действительное, обещая быстро и легко переделать мир. Что будет, если человечество будет следовать за ними всеми? – анархия, развал всего, что с таким трудом достигнуто за века и тысячелетия, упадок, гибель.

Сама жизнь отбирает из их прожектов реальные.

Поэтому первая и естественная реакция общества на такого гения обострение инстинкта самосохранения: придавить его, чтоб не разрушал. Каждый, кто высовывается над толпой, – потенциальный враг общества, угрожающий его благоденствию. Любая система стремится к стабильности, а гений – это дестабилизатор, он стремится изменить, и система защищается как в естественных науках. Он говорит, что для вашего же блага? Все так говорят! Дави их всех, а жизнь после разберется, кто прав. Что ж – после некоторым ставят памятники…

Каждый, кто хочет блага обществу, – должен быть готов пожертвовать собой во имя лучшего будущего общества, будущего блага… Но и в будущем точно так же подобных ему благородных самосожженцев будут давить и уничтожать – вот в чем трагедия! Ибо развитие непрерывно, бесконечно, доколе жизнь существует. Ничто в принципе не меняется…

Значит, ждать награды за добро нечего. Хула и травля наградой благородным и мятущимся умам. Да посмертная слава. Да улучшение жизни после их смерти – если они окажутся правы. Но какое улучшение? – такое, в каком среднему человеку, стаду, будет сытнее и привольнее, – а страсти-то останутся те же, несправедливости те же, лучших, избранных – травить будут так же.

Стоит ли, понимая все это, жертвовать собою ради такого положения вещей?

Каждый решает это для себя сам…

Но я – Я – не чувствую в себе сил, веры, самоотверженности класть свою жизнь на алтарь служения человечеству, – ибо не алтарь никакой, а камень дорожный под колесом истории. Человечество катит в колеснице, а лучшие из лучших мостят дорогу под колеса своими костями. Им поют славу и сошвыривают под колеса новых народившихся лучших людей, чтоб ехать и петь дальше: ровней дорога, больше еды, теплей солнце, а суть-то все та же самая…

Вот как все это устроено…

Я обыкновенный человек, и хочу всего обыкновенного: и достатка, и всех благ людских, и всех мирских радостей… нет во мне фанатизма жертвовать собой.

А не жертвовать – значит отказаться от лучшего, что есть в твоей душе. От самого высокого и достойного. Измельчиться. Жить ничтожнее, нежели ты способен…

Как же я дошел до жизни такой? Да, я мечтал об истине, имел идеалы, хотел жить по совести, – но, в общем, никогда сознательно не избирал мученичество. Как путь мой завел меня к нему?.. Я ведь такого не хотел…

Духу столько не было, чтоб решиться, выбор сделать, сознательно пойти, – а вот…

Да разве десять лет назад поверил ли я бы, решился ли бы – если б от меня потребовалось стать нищим, состарившимся, одиноким, изгнанным, только что подаяния не прошу – и то! И то даст порой кто, на нищее платье мое глядя, крендель или гривенник – и беру! И стыд-то перестал испытывать! Да ведь я по миру пошел, Христа ради пошел, куда ж ниже!

Как же вышло, что благородные побуждения юноши завели меня на рубеж, дальше которого уже и нет ничего?! Ведь действительно получилось, что я своим убеждениям всем, всем пожертвовал – ничего в жизни не имею, гол, как праведник!

Сам-то я знаю, и клянусь, что не настолько же я был подвержен поиску истины, служению справедливости, чтоб за них умереть в цвете лет нищим под забором! – а вот умираю нищим под забором.

А самое парадоксальное – за что? Ведь я совсем не тот, что был в двадцать лет, и нет у меня уже тех святых и наивных убеждений, что тогда были! Нету! Жизнь их вытоптала, выбила, развеяла. За что же я страдаю и гибну? Я нищ – а нищету ненавижу! Праведен – а праведность презираю! Не хочу я ее, само собой это получилось. Не делаю ничего – а бездельников не переношу, хочу дела, мне не хватает его, мне деятельность требуется.